Мусор, это конечно не сокровище, но для кого-то это все-таки источник дохода. Люди в разных уголках мира зарабатывают себе на жизнь тем, что собирают и сортируют отходы других людей. Большинство таких сортировщиков — женщины и дети. По оценкам Мирового Банка, около 1% городского населения в развивающихся странах зарабатывают себе на жизнь именно таким образом.
Люди, занятые подобной работой, являются своеобразным средством переработки отходов в бедных странах. Но подобные условия труда не назовешь комфортными: постоянное пребывание на свалке сильно вредит человеческому здоровью.
В данной подборке представлены фотографии людей, которые зарабатывают себе на жизнь на самых больших свалках мира.
(Всего 22 фото)
1. В надежде заработать дневную норму в размере около 5 долларов палестинские юноши ждут, когда мусоровоз выгрузит свежую партию мусора на свалку. Деревня Ятта, Западный берег Иордана, 23 февраля 2011. (Menahem Kahana - AFP/Getty Images)
2. Индийцы несут мешки с отходами, которые могут быть переработаны. Гажипурская свалка (70 акров), Дели, Индия, 18 февраля 2010 года. Приблизительное число мусорщиков в Дели варьируется от 80,000 до 100,000 людей. (Daniel Berehulak - AFP/Getty Images)
3. Афганец с шиной на шее во время сортировки пластика и металлических предметов возле мусорной свалки, южная окраина Кабула, Афганистан, 27 октября 2010. По данным Global Anti-Incinerator Alliance (GAIA), около 15 миллионов людей в развивающихся странах зарабатывают на жизнь сбором мусора. (Majid Saeedi - AFP/Getty Images)
4. Индийские рабочие сортируют мусор на 70 акрах свалки Гажипур, Дели, Индия, 18 февраля 2010. (Daniel Berehulak - AFP / Getty Images)
5. Мусорщик наблюдает за активистом Гринписа в защитном костюме, который готовится взять образцы мусора со свалки в городе Тэйтэй к востоку от Манилы, 23 июня 2009. Активисты взяли образцы мусора после закрытия свалки, которую они обвиняют в загрязнении берегов озера Лагуна и близлежащих населенных пунктов. (Ted Aljibe - AFP/Getty Images)
6. Жардим Грамачо в Рио-де-Жанейро, Бразилия, одна из крупнейших свалок в мире. (Google Maps - Screengrab)
7. Женщина, собирающая мусор, демонстрирует свой маникюр, территория свалки Жардим Грамачо, Бразилия, 9 декабря 2009. (Spencer Platt - AFP/Getty Images)
8. Ребёнок плачет в своей кроватке в самодельном доме, сооруженном на свалке, окраина Багдада, Ирак. 28 июля 2003. (Graeme Robertson - AFP/Getty Images)
9. Афганцы сортируют пластик и металлические предметы возле свалки, окраина Кабула, Афганистан. 27 октября 2010. (Majid Saeedi - AFP/Getty Images)
10. Собака бредёт по дороге среди разбросанного мусора, свалка Жардим Грамачо, Бразилия. 9 декабря 2009. (Spencer Platt - AFP/Getty Images)
11. Подросток, который зарабатывает на жизнь, собирая отходы, Жардим Грамачо, Бразилия. 9 декабря 2009. (Spencer Platt - AFP/Getty Images)
12. Сброшенные на свалку бракованные медицинские препараты, Пекин, Китай. 2 марта 2011. (Gou Yige - AFP/Getty Images)
13. Индийские рабочие сортируют мусор, отбирая тот, который можно продать для переработки, Гажипурская свалка (70 акров), восточный Дели, Индия, 18 февраля 2010. Сюда входит широкий спектр материалов, таких как бумага, картон, пластмасса, металл, стекло, резина, кожа, текстиль и одежда и прочее. (Daniel Berehulak - AFP/Getty Images)
14. Мужчина моется после рабочего дня на свалке, Лагос, 17 апреля 2007. Олусосан – самая большая свалка в Нигерии, на которую поступают 2,400 тон мусора ежедневно. Целая община живёт на свалке, собирая металлолом и продавая его. (Lionel Healing - AFP/Getty Images)
15. Пакистанский мальчик бежит по свалке в районе трущоб Лахоре, Пакистан, 29 декабря 2010. (Arif Ali - AFP/Getty Images)
16. Монголы работают, собирая и утилизируя мусор, греясь у костра, Улан Батор, Монголия. 5 марта 2010. Работа на свалке предполагает крайние трудности, например, долгие часы работы на улице при температуре ниже 13 градусов мороза. (Paula Bronstein - AFP/Getty Images)
17. Восьмилетние брат и сестра, Басир и Ратна, нашли карту среди мусора на свалке Бантар Гебан, Джакарта, Индонезия. 26 января 2010. (Ulet Ifansasti - AFP/Getty Images)
18. 11-летняя Нанг стоит на горе мусора, где она собирается собирать пластик, свалка Бантар Гебан, Джакарта, Индонезия. 27 января 2010. (Ulet Ifansasti - AFP/Getty Images)
19. Люди копаются в мусоре на крупной свалке в Бекаси, 17 февраля 2007, неподалёку от Джакарты, Индонезия. Сотни индонезийцев рискуют заболеть в попытках найти что-нибудь на продажу. (Dimas Ardian - AFP/Getty Images)
20. Палестинский юноша отдыхает в палаточном лагере возле свалки в селе Ятта в южной части Западного берега, 23 февраля 2011 года. (MENAHEM KAHANA - AFP/Getty Images)
21. Индийские рабочие общаются между собой, после работы на свалке, где они сортировали перерабатываемые материалы на продажу. Гажипурская свалка (70 акров), восточный Дели, Индия. 18 февраля 2010. (Daniel Berehulak - AFP/Getty Images)
22. Грузовик, принадлежащий американской неправительственной организации, сбрасывает отходы после землетрясения на неофициальную свалку, которая находится возле селения Альфа, Порт-о-Пренс, Гаити. 8 марта 2011. Свалка представляет собой пустырь, заполненный мусором после землетрясения и бытовыми отходами. (Allison Shelley - AFP/Getty Images)
«Мусорный» скандал в Оленинском районе Тверской области начался после того, как стало известно, что в селе Оленино будет построен полигон твердых бытовых отходов. Жители массово выступили против такого соседства, несмотря на то, что глава района Олег Дубов буквально соловьем разливался, нахваливая преимущества нового предприятия – и шикарный инвестпроект на сумму в 2 миллиарда рублей, и живые поступления в бюджет миллионов так на семьсот и далее в том же духе.
А то, что в районе несколько заказников регионального значения, то, что, по мнению ученых, создание мусорного могильника окажет вредное воздействие на экологию важнейшего в России гидроузла – глава района как-то скромно умолчал.
Более того, когда местные депутаты его отшили, и когда инициативная группа жителей, начавшая сбор подписей против строительства полигона, собрала под сотню тысяч подписей, господин Дубов созвал «народное вече» в районном доме культуры, к которому в означенное время подтянулось порядка тысячи человек – понятно, что помещение вместило далеко не всех.
Прямую трансляцию на поселковой площади, конечно, никто не вел – и люди опросили, чтобы глава вышел на улицу толкал свою речь при всех, а ни при нескольких десятках счастливчиков, просочившихся внутрь дома культуры.
«Я себя не на помойке нашел, чтобы выходить на улицу», - ответил Дубов и тогда люди на площади начали свой собственный митинг, главная цель которого – не допустить строительства полигона.
«Нам важно, что в районе будет тихо и спокойно, полигона не будет, помоек не будет, а мы будем чистую воду из колодца пить» - говорили люди, которых позже сам Дубов назвал провокаторами, нарушающими политическую стабильность и сорвавшими конструктивный диалог власти с населением... «Уличная акция, независимо от ее темы и лозунгов - это прямой вызов существующей системе власти в целом», - заявил Дубов, запись на странице которого в соцсетях звучит так: «Наш дом - Оленинский район».
Возможно, интерес главы района к инвестпроекту был не только заботой о районе как таковом – может, здесь есть и некий другой интерес, к бюджету муниципального округа отношения не имеющий никакого. ГУП «Экотехпром» - столичному гиганту мусороперерабатывающей отрасли предполагалось отдать тысячу гектаров земли, или без малого 4% всей территории Оленинского района.
А вот как обделывает свои делишки этот «Экотехпром», которого так яростно лоббировал Дубов, можно понять из информации в открытых источниках: эксплуатация ведется безобразно, с грубыми нарушениями закона и невыполнением предписаний проверяющих инстанций. В общем, огромная корпорация, которую интересует только быстрый оборот денег – а не то, что они после себя оставляют. Их бизнес ширится, им нужны новые объекты под свалки – вот они и положили глаз на Оленино.
Действовали по накатанной – через главу небогатого района. Предложили инвестиции, пошуршали купюрами – глава и поплыл. Казалось бы, земля в кармане. А народ восстал. И знал – против чего .
Едва ли оленинцы хотят дышать тем же смрадом, что и жители Орла, где на днях произошло очередное возгорание полигона ТБО, которое спасатели тушили всю ночь.
На самом же полигоне, по мнению активистов, нарушено все, что возможно, контроля уровня радиации на въезде нет, повсеместно следы горения мусора и многочисленные выделения свалочного газа, который, кстати, не только пожароопасен, но и относится к парниковым газам.
Ситуацию мог бы изменить построенный поблизости завод по сортировке мусора, но областные власти не спешат сделать так, чтобы это предприятие заработало – хотя с первых дней пребывания в Орловской области команда губернатора Потомского грозилась навести порядок на полигоне на пользу людям .
Что же касается собственно «Экотехпрома», то Главный мусорщик столицы, да и не только ее, структура многоликая. Специализирующаяся на вывозе и утилизации бытовых отходов и эксплуатирующая полигоны ТБО организация известна в Москве как предприятие, подконтрольное правительству столицы и пустившее свои щупальца и в другие регионы.
Причем, эта «гидра о семи головах», как говорят, ничего и никого не боится. Официально, на уровне распоряжения президента и приказа Минприроды РФ, закрыли полигон в Дмитровском районе Московской области, который ранее использовал «Экотехпром», а им по боку – привозят у всех на глазах и утилизируют 20 тонн «санкционных» апельсин.
И с этим мусорным беспределом под крышей столичной мэрии ничего не могут поделать подмосковные власти. Губернатор МО Андрей Воробьев даже жаловался в ОНФ, прося взять ситуацию под контроль.
Не трудно обнаружить структуры «Экотехпрома» в ряде других регионов страны и даже в странах ближнего зарубежья. Компания делает большие деньги на мусоре и свалках от Закарпатья до Камчатки. Больше того: как выясняется, к акционерам «Экотехпрома» имеет отношение даже родня не самых адекватных украинских политиков.
Поговаривали, что среди учредителей ООО «Экотехпром» даже может быть секретарь украинского Совбеза Александра Турчинова бизнесмен Всеволод Бородин, являющийся супругом сестры Турчинова.
Вообще, сам «Экотехпром» во главе со своим гендиректором Алексеем Копрянцевым о себе высокого мнения. «Основным направлением обезвреживания образующихся в Москве ТБО продолжает оставаться их депонирование на полигонах Московской области» - такая фраза на сайте компании несведущему человеку покажется солидной, но эксперты о работе «мусорщиков» иного мнения: «Свалочники - очень богатые люди, один загруженный мусоровоз везет в среднем пять – десять тысяч рублей, а их на свалку в день приезжает полторы сотни. По экологическому законодательству полигоны ТБО должны цивилизованно рекультивироваться, но их просто засыпают мусором, чтобы вроде как и почву выровнять, и с гидроизоляцией, фильтрацией, необходимых для полигонов, не возиться, поэтому они крайне опасны для экологии. Фильтрат, образующийся при перегное ТБО, не выводится, загрязняя почву, а сам мусор, как торфяники, годами горит на глубине нескольких метров, выбрасывая ядовитый дым без всякой фильтрации».
На том же уже упоминаемом полигоне «Дмитровский» в бытность его функционирования «Экотехпром» не гнушался даже запрещенные радиоактивные отходы сваливать , а сам полигон растекался и зловонил далеко за отведенными под свалку границами, превратившись в территорию экологического бедствия, откуда вынуждены уезжать люди, где заболеваемость онкологией и другими недугами многократно превышает общероссийскую статистику.
Список нарушений закона со стороны компании по вывозу и утилизации отходов из столицы немал. Вдобавок к фактам самовольной эксплуатации официально закрытого полигона «Дмитровский» «Экотехпром» отметилось и в скандале с утечкой радиации с принадлежащего ему мусоросжигательного завода №2 в СВАО столицы, на котором обнаружились радиоактивные отходы.
Специалисты «Гринпис» считают, что завод, запущенный в 1975-м и работающий по давно устаревшим технологиям, при сжигании отходов вырабатывает ядовитые диоксины – вещество, одна молекула которого смертельна для человека.
Бесконтрольность, которой с попустительства столичных властей пользуются руководители ГУП «Экотехпром», приводит и к серьезным проблемам в других сферах. Так, выясняется, что суды Москвы и Московской области буквально завалены исками страховых компаний к «Экотехпрому». В своем большинстве это исковые заявления касаются нарушений правил дорожного движения самосвалами ГУП, которые то и дело провоцируют аварии с причинением ущерба имуществу и здоровью граждан.
С исками к ГУП «Экотехпром» обращались муниципальные власти Солнечногорского района Московской области с требованием расторгнуть договор аренды земельного участка в районе деревни Хметьево, куда самосвалы ГУП осуществляют несанкционированный своз бытовых отходов – да только не просто «мусорщиков» сковырнуть теперь уже с «их» земли. Взыскать крупный штраф с ГУП «Экотехпром» требует от суда комитет лесного хозяйства Московской области. Суммарно «Экотехпром» является ответчиком почти по двум сотням гражданским и административным делам.
В принципе, все эти иски – повод не только для штрафов, но и для привлечения руководства к уголовной ответственности. А тому хоть бы что. Более того, «Экотехпром» «размножается» подобно тараканам - не успели закрыть скандальный «Дмитровский», как по окрестностям начали одна за другой появляться новые свалки, растущие вширь и ввысь прямо на глазах.
Возле поселка Икша полигон действует уже пару лет, а никто так и не видел разрешения на него. Зато вереницы грузовиков с мусором непрерывным потоком везут отходы днем и ночью, сводя местных жителей с ума от гнилого запаха – особенно в летнюю жару.
Возле деревни Никольское на границе Дмитровского и Солнечногорского районов на арендованной под «промышленные цели и для постройки складов» земле выросла свалка, которая ее хозяевам при минимуме затрат, как считают специалисты, приносит более 30 миллионов рублей ежемесячно.
И так – по всему Подмосковью. И хотя для складирования отходов на частной территории необходима лицензия, которую выдает Минэкологии, а в случае ее отсутствия «нарушителя» ждет штраф от 100 до 250 тысяч рэ, это сущие «копейки» «черного свалочника», в бизнесе которого один гектар в среднем приносит миллион рублей в месяц.
По оценкам экспертов Минэкологии Подмосковья только в прошлом году незаконные свалки нанесли ущерб региону более чем на 3 миллиарда рублей. Но борьба подмосковных чиновников с «подпольщиками» пока результата не приносит – на одну с превеликим трудом закрытую свалку приходится 3-4 вновь появляющихся в других местах.
«Мусорные мафиози» настолько обнаглели, что вмешиваться в эту сферу приходилось даже президенту РФ: «Я должен признаться. Что касается Московской области: мне приходилось лично некоторыми вопросами заниматься. Ничего не удавалось сдвинуть с мертвой точки, там и криминал вокруг этого крутится, бизнес процветает какой-то. Гражданам просто невозможно решить эти вопросы. Пока по моей личной команде не вставали сотрудники внутренних войск, ничего не могли сделать даже местные власти».
Удивительно – а не проще ли и быстрей было просто позвонить господину Собянину и приказать тому спустить с небес на землю зарвавшийся и входящий в структуру правительства Москвы ГУП «Экотехпром»? Нет, оказалось, что проще поставить под ружье батальон ВВ и поставить вооруженные блокпосты на въездах на незаконные свалки, чем набрать «друга Сережу» с Тверской, 13.
Хотя, что мэр столицы ответит Путину да и любому другому человеку? Мол, не мы принимали решение о строительстве тех или иных заводов, полигонов и т.д. – то есть, ребята – это за пределами наших полномочий.
Весело, да? «Экотехпром» находится в ведении правительства Москвы, а приказать этой конторе что-то – вне их полномочий. Принцип же самого «Экотехпрома»: «Нам всё равно: что нам дадут - то мы и будем эксплуатировать». И скромное дополнение: «Отсортировать и переработать весь мусор невозможно, поэтому остатки нужно сжигать».
При бессилии местных властей с гидрой мусорщиков пытается бороться экологическая партия «Альянс зеленых», требующая дать отставку скандальным мусорным компаниям и передать проблему отходов властям Подмосковья. По мнению лидера партии Александра Закондырина, объем вывозимого мусора можно уменьшить как минимум в четыре раза, если проводить утилизацию цивилизованными методами, то есть строить сортировочные станции и мусороперерабатывающие заводы, а не по старинке закапывать в землю.
По заявлению «зеленых партийцев» Москва давно превратила область в огромную свалку, причинив ущерба в 4,5 триллиона рублей за последние 15 лет. Мегаполис ежегодно производит более 22 миллионов тонн отходов, вывозимых на 200 крупных и, более тысячи свалок поменьше, из которых только 39 являются легальными полигонами ТБО, а действуют фактически 20, поскольку остальные уже официально закрыты и не имеют права принимать отходы. Но принимают.
Что интересно, московское правительство заключило контракты с «мусорщиками» на 100 миллиардов рублей именно на переработку и сортировку столичного мусора – но тот же «Экотехпром» трудных путей не ищет, то есть, денег в производство вкладывать не спешит – сжигать мусор дешево и сердито и о-очень выгодно.
По оценкам экспертов, если в ближайшие годы не изменится стратегия обращения с отходами, то Московскую область ожидает мусорный коллапс. «Закатывать мусор в грунт - это каменный век. Мусор - это ценный ресурс, который можно переработать. Задача номер один - построить мусороперерабатывающую отрасль с нуля. Задача номер два - закрыть в ближайшее время все полигоны, расположенные в границах городов», - говорит министр экологии и природопользования Московской области Александр Коган, пояснив, что в правительстве МО есть понимание того, как работать в этой сфере, если области отдадут решение этой проблемы.
Только вот «Экотехпром» едва ли сдастся без боя – такие «бабки» практически без затрат терять никто не захочет. И у главного местного «мусорщика» есть один, но очень серьезный козырь в рукаве, чтобы остаться на плаву и продолжать и дальше гадить на подмосковных и прочих землях – его учредитель правительство Москвы. А это сила. Да и не захочет Собянин сжигать мусор прямо в столице. Если только отвозить его в какое-нибудь… Оленино. Вполне возможно, при перспективе вытеснения «экотехпромовского» бизнеса из Подмосковья, компания как раз и ищет «запасные аэродромы» - там, где еще не загажено…
Правда, ГУП «Экотехпром» - не единственный в этом «гадюшнике». С 2012-го по 2014-й московская мэрия провела девять серьезных тендеров на право заключения контрактов сроком на 15 лет на общую сумму 142 миллиарда рублей, в который самый жирный куш отхватила компания «Хартия» - 42,6 миллиардов.
Все остальные тоже неплохо «взяли» - но вот в чем суть. Для подачи заявки на тендер требовалось внести обеспечение в 1 миллиард рублей, а потом еще в течение последующих 15 лет платить в казну частями 2,2 миллиарда.
Но если другие участники торгов, такие, как «Эколайн» (Геннадий Тимченко и Владимир Лавленцов), «МКМ-Логистика» (Роман Абрамович), «Спецтранс» (Сергей Чемезов) и другие компании благодаря своим олигархическим владельцам или кураторам могли легко и залог в виде миллиарда выставить и после необходимые выплаты производить, то, как компания «Хартия» с никому неизвестным владельцем Александром Цурканом и с уставным капиталом в 10 тысяч рублей с последним финансовым показателем за 2013 год, где чистая прибыль 1,8 миллиона рублей, а чистый убыток 9,5 миллионов, смогла не только выиграть два самых крупных лота, но и вообще заявиться на тендер мусорных господрядов, куда дорога простым смертным обычно строго заказана?
Да видимо потому, что давно сложилось устойчивое мнение, хотя и не подтвержденное официально, что «Хартию» контролирует бизнесмен Игорь Чайка, больше известный в обществе, как сын генпрокурора РФ Юрия Чайки. Что интересно, многие сотрудники «Хартии» о «хозяине» Александре Цуркане просто слышали, что есть такой – в глаза его, наверное, видели единицы. И не потому, что это какой-то олигарх, который не любит появляться в обществе – дураку понятно, что подставной.
Ну, а когда тайное стало почти явным, Игорь Чайка перестал «скрывать личико» - появилась информация о том, что его структуры приобретают «Хартию» . Судя по всему, никто там никому денег не платит – банальное переоформление владельца. Возможно, Цуркан перестал устраивать на своей подставной должности, возможно, Игорь Чайка посчитал, что стесняться богатства не стоит, но, тем не менее, он сам рассказал о своих «мусорных планах» на ближайшее время: - «С недавнего времени компания является оператором в Угличе. Мы будем двигаться дальше в регионы - во Владимирскую, Ярославскую, Тульскую, Московскую области и другие регионы…». Не исключено, что и в бурлящем Оленино Тверской области, которая вполне вписывается под «… и другие регионы», на главу района наседает не только «Экотехпром».
Тем более, что «Экотехпрому» работы хватает и в столице – не хватает как раз-таки полигонов для вывоза мусора. А работы этой компании прибавилось после того, как выигравшие тендеры «Хартии», «Эколайны» и прочие, разделившие с ними 142 миллиарда госконтрактов, с исполнением этих контрактов не справились и начали потихоньку уходить со столичного «мусорного рынка» в провинции, непроизвольно превращая «Экотехпром» в столичного мусорного монополиста.
А ведь монополия, отсутствие конкуренции плюс «крыша» от мэрии – это ли не повод считать себя «неприкосновенными» и «незаменимыми»? А значит, московский и не только московский мусор как закапывался и сжигался на свалках в непосредственной близости от жилья людей, так и продолжает закапываться и сжигаться. Главное – контракты, главное – освоение бюджетных денег, а новые технологии и сохранение экологии это как-нибудь потом. «Экотехпром» спокойно может сказать про себя – мы подчиняемся правительству Москвы. А позиция последнего известна – вывозите мусор из дворов, а что с ним сделаете дальше, не наше дело. Хоть по всей стране тонким слоем размазывайте. Вот и размазывают… А страна на глазах превращается в одну большую свалку… Загадить родную землю просто – попробуй потом очисти. Тут одним ленинским субботником не обойдешься. Этим придется заниматься не одному поколению наших детей и внуков. Или после нас хоть потоп? Вернее – одна большая помойка.
Совсем недалеко от вашего дома - может быть, в паре десятков километров, а может быть и значительно ближе - работает масштабный химический реактор, куда каждый день загружают новые порции ингредиентов, состав которых точно не знает никто, да и результат работы самого реактора не вполне предсказуем. Реактор этот называют свалкой, или, в переводе на бюрократический язык, полигоном твердых бытовых отходов. Все, что выбрасывают жители городов, в конечном счете оказывается здесь. Редакция N+1 решила выяснить, что происходит с мусором, когда он оказывается на свалке.
В 2015 году в России, по данным аналитической компании Frost&Sullivan, было произведено 57 миллионов тонн твердых бытовых отходов, это лишь немногим меньше объема производства стали (71 миллион тонн). В Москве и области бытовой мусор (около 11 миллионов тонн в год) в основном состоит из пищевых отходов (22 процентов), бумаги и картона (17 процентов), стекла (16 процентов) и пластика (13 процентов), на ткань, металл и древесину приходится по 3 процента, еще около 20 процентов - на все остальное. В России на мусорные полигоны попадает до 94 процентов мусора, только 4 процента перерабатывается и 2 процента - сжигается. Для сравнения: в ЕС в переработку идет 45 процентов мусора, 28 процентов - попадает на свалки, а 27 процентов - сжигается.
Российские свалки за год выделяют в атмосферу 1,5 миллиона тонн метана и 21,5 миллиона тонн СО 2 . Всего в России на 2015 год было 13,9 тысячи действующих мусорных полигона, из них в Московской области - 14. Только одна московская свалка в Чеховском районе (полигон «Кулаково») за год выдала в атмосферу 2,4 тысячи тонн метана, 39,4 тонны углекислого газа, 1,8 тонны аммиака и 0,028 тонны сероводорода.
Мусорный полигон в разрезе
Правильно организованный мусорный полигон - сложное высокотехнологичное сооружение. Прежде чем он будет готов к приему мусора необходимо подготовить дно: выложить его слоем глины толщиной около метра, поверх постелить водонепроницаемую геомембрану, слой геотекстиля, 30-сантиметровый слой щебня, в котором нужно уложить систему труб для сбора фильтрата - жидкости, которая будет собираться из мусора, а сверху будет еще защитная проницаемая мембрана. Дно свалки должно быть минимум на полметра выше грунтовых вод. Рядом со свалкой потребуется насосная и очистная станция для откачки и обезвреживания фильтрата, который насыщен органическими кислотами и другой органикой, соединениями тяжелых металлов. Кроме того, в слое мусора, когда он начнет накапливаться, потребуется установить систему труб для сбора и утилизации свалочного газа, станцию для его очистки и сжигания. Когда свалка заполнится (обычно полигон принимает мусор 20-30 лет) нужно сверху закрыть полигон еще одним защитным слоем, сохранив систему сбора свалочного газа - ей предстоит работать еще десятки лет.
Жизнь свалки
Химическую жизнь мусора на свалке условно можно разделить на четыре главных фазы . Во время первой фазы аэробные бактерии - бактерии, которые способны жить и развиваться в присутствии кислорода, - расщепляют все длинные молекулярные цепочки углеводов, белков, липидов, из которых состоит органический мусор, то есть, в основном пищевые отходы. Главный продукт этого процесса - углекислый газ, а также азот (количество которого постепенно снижается в течение жизни свалки). Первая фаза продолжается до тех пор, пока в мусоре остается достаточно кислорода, и она может занимать месяцы или даже дни, пока мусор относительно свеж. Содержание кислорода сильно варьируется в зависимости от степени спрессованности мусора и от того, насколько глубоко он захоронен.
Вторая фаза начинается, когда весь кислород в мусоре уже использован. Теперь главную роль играют анаэробные бактерии, которые превращают вещества, созданные их аэробными коллегами, в уксусную, муравьиную и молочную кислоту, а также в спирты - этиловый и метиловый. Среда на свалке становится очень кислотной. По мере того, как кислоты смешиваются с влагой, это высвобождает питательные вещества, делая азот и фосфор доступными для многоликого сообщества бактерий, которые в свою очередь интенсивно вырабатывают углекислый газ и водород. Если свалка будет потревожена или в толщу мусора каким-то образом проникнет кислород, все возвращается к первой фазе.
Третья фаза в жизни свалки начинается с того, что определенные разновидности анаэробных бактерий начинают перерабатывать органические кислоты и формировать ацетаты. Этот процесс делает среду более нейтральной, что создает условия для бактерий, продуцирующих метан. Бактерии-метаногены и бактерии, вырабатывающие кислоты, формируют взаимовыгодные отношения: «кислотные» бактерии вырабатывают вещества, которые потребляют метаногены, - углекислый газ и ацетаты, которые в больших количествах вредны для самих кислотопродуцирующих бактерий.
Четвертая фаза - самая длинная - начинается, когда состав и уровень производства газов на свалке становится относительно стабильным. На этой стадии свалочный газ содержит от 45 до 60 процентов метана (по объему), от 40 до 60 процентов - углекислого газа, и от 2 до 9 процентов других газов, в частности, соединений серы. Эта фаза может продолжаться примерно 20 лет, но даже через 50 лет после того, как на свалку перестали привозить мусор, она продолжает выделять газ.
Динамика объема различных газов, выделяемых мусором в зависимости от времени
Метан и углекислый газ - главные продукты разложения мусора, но далеко не единственные. В репертуар мусорных полигонов входят сотни разнообразных летучих органических веществ. Ученые, которые обследовали семь свалок в Британии, обнаружили в составе свалочного газа около 140 различных веществ , в том числе алканы, ароматические углеводороды, циклоалканы, терпены, спирты и кетоны, соединения хлора, в том числе хлорорганические соединения, такие как хлорэтилен.
Что может пойти не так
Завкафедрой экологического мониторинга и прогнозирования РУДН Марианна Харламова объясняет, что точный состав свалочного газа зависит от множества факторов: от времени года, от соблюдения технологий при строительстве и эксплуатации полигона, от возраста свалки, от состава мусора, от климатической зоны, от температуры воздуха и влажности.
«Если это действующий полигон, если продолжаются поступления органического вещества, то состав газа может быть очень разный. Там может идти, например, процесс метанового сбраживания, то есть в атмосферу попадает, в основном, метан, затем углекислый газ, аммиак, сероводород, могут быть меркаптаны, серосодержащие органические соединения», - говорит Харламова.
Самыми токсичными из главных компонентов выбросов являются сероводород и метан - именно они в больших концентрациях могут вызывать отравления. Однако, отмечает она, человек способен чувствовать сероводород в очень небольших концентрациях, которые еще очень далеки от опасных, поэтому если человек чувствует запах сероводорода - это еще не значит, что ему немедленно угрожает отравление. Кроме того, при горении мусора могут выделяться диоксины - значительно более токсичные вещества, которые, однако, не оказывают немедленного действия.
Технология эксплуатации мусорных полигонов предполагает, что свалочный газ собирается с помощью системы дегазации, затем его очищают от примесей и сжигают в факелах, либо используют в качестве топлива. Харламова отмечает, что сжигание неочищенного свалочного газа, как это делалось , например, на полигоне Кучино, может создать множество новых проблем с токсичными продуктами горения.
«В этом случае образуется, например, диоксид серы (при горении сероводорода), и другие токсичные сернистые соединения. При нормальной утилизации газа необходимо сначала очистить его от соединений серы», - говорит она.
Еще одна угроза возникает, когда в толще мусора начинается сильный разогрев, пожар без доступа воздуха, похожий на торфяной. В этом случае свалка резко меняет свой репертуар, в выбросах в большом количестве появляются альдегиды, полиароматические углеводороды, хлорированная полиароматика. «При этом возникает характерный запах. Обычный запах свалки - это запах гниения, который дают сероводород и меркаптаны. В случае пожара начинает пахнуть жареной картошкой - это запах фтороводорода, который образуется при горении», - объясняет Харламова.
По ее словам, иногда пытаются прекратить поступление в атмосферу свалочного газа, закрывая полигон сверху пленкой, а затем слоем земли. Но это создает дополнительные проблемы: «При гниении образуются пустоты и возникают провалы грунта, кроме того, пленка не пропускает воду, а значит сверху будут возникать болота», - говорит она.
Главный источник проблем со свалками, отмечает Харламова - пищевые и органические отходы. Именно они в основном создают условия для «производства» метана и сероводорода. Без пищевых отходов мусор намного лучше поддается сортировке и переработке. «Если бы нам удалось организовать систему сбора мусора так, чтобы органика не попадала на полигоны ТБО, это решило бы большую часть проблем со свалками, которые возникают сегодня», - считает ученый.
Сергей Кузнецов
Делаю неуверенный шаг и ступаю своими красными лакированными каблуками по остывшей и промокшей за ночь земле. Проваливаюсь. Глубже - груды пластмассы, перемешенной с бумагой, окурками, отходами и зимними шапками. Ступаю аккуратно. Даже с опаской. Незваным гостям мало кто радуется… Пытаемся прошмыгнуть мимо проезжающих в разные стороны КамАЗов. Рычащих, как голодные псы. У мусорных баков никого, только синий дымок курится из-за них. Проходим чуть глубже, в «сердце» свалки… Оказывается, жизнь бьется и здесь, не менее активно, чем в центре мегаполиса. Бьется, как может, из последних сил.
Ольга здесь уже во второй раз, поэтому с экипировкой она не прогадала, и в гости с пустыми руками решила не идти. Сует мне пачку сигарет. «Я не курю», - слегка раздраженным от дискомфорта голосом отрыкиваюсь я. «А это и не тебе. Для установления контакта. Не водку же им везти!». Ещё раз восхищаюсь Олиной предусмотрительностью. В состоянии восхищения меня подлавливает мужчина. Пакли седоватых волос торчат из-под синенькой кепки, джинсовый жакетик едва накинут на узенькие плечики, даже чересчур узенькие для мужчины. В глазах - неоправданное добродушие, которое так легко спутать с гостеприимством. Мой взгляд невольно падает на дрожащие от прохладного ветра руки. Грязные. В противных ожогах и царапинах. Желтоватые ногти впиваются в кончики пальцев. По форме рук понимаю, что передо мной женщина. Поднимаю глаза, и действительно меня встречает поистине женский взгляд, слегка кокетливый и смущенный, совсем не сочетающийся с окружающей обстановкой. Секунда замешательства…
Да, прохладно сегодня. Закончилось лето, - эти две выжитые мною самой из себя фразы были неожиданно встречены теплой улыбкой.
Я Люська. А эта, с тобой которая, уже во второй раз к нам приезжает. И все фотографирует. В прошлый раз нас с Олежеком чикала. А мы бухие были. Вот там у нас, наверное, рожи…
Да мы же договорились, если вы против, мы нигде их не напечатаем, - Ольга достает из рюкзака термос с горячим чаем. Аромат слегка перебивает запах на полигоне. - Вот вам бутерброды, печенье привезли. Угощайтесь. И самое вкусное - конфетки.
Ещё две женщины присоединяются к нашему фуршету. Олежек с Люськой поначалу робко, затем смелее стали набивать карманы бутербродами и печеньем. Сразу ничего не едят, запасаются.
Эй, ты, молодая! - задиристо подкалывает Люська розовощекую и на вид действительно молодую женщину - Хватит жрать! Ребенку бы лучше отвезла!
- Да, я ему уже набрала. Вон - целый мешок там всяких постряпушек.
Любе 29 лет. Но выглядит она гораздо моложе. Люська, пожав плечами, отметила: «Конечно, непьющая она! Вот и выглядит неплохо». Люба приезжает на бердский полигон через день. Для нее это единственный вариант работы. Гибкий график. Удобно. Сама она из Черепаново. Там, как она говорит, деньги не заработать. Дома - муж, ежедневно «пашущий» на стройке, и сынишка девяти лет, Данил.
Хотела его сегодня с собой взять. Он ведь шустрый. Чуть камазик подъезжает, тут же под него шмыгает. Помогает он хорошо. В одиночку пару баулов пластмассы может собрать. Вот только однажды, чуть грудой мусора его не завалило, так что сейчас страшно. Он у нас единственная надежда. В школе - хорошист, - не упуская возможности похвастаться, Люба с горделивой улыбкой откусывает очередной кусок хлеба с колбасой.
Оль, закурить не найдется? - прерывая разговор, обращается к увлеченному фотографу уже избалованная нашим вниманием хозяйка.
Оля, не отрываясь от процесса, подает Люське целую пачку импортных сигарет. Глаза Олежека моментально выдают его детский восторг. И на правах главы семьи он достает себе сигарету первым.
Эй, ты! Засунь свой фотоаппарат куда подальше! Не надо нас фотографировать. А вы, голубки, вам вообще веселье сегодня вечером устроим!- молодая стройная блондинка шныряет вокруг своего баула и надрывающимся голосом пытается защитить себя от незваных гостей.
Оля уверенно закрывает объектив и осторожно пробирается между картонных особняков, боясь ненарочно наступить на чье-нибудь имущество и без приглашения ворваться в чужой дом. Девушка продолжает бунтовать. Постепенно её крик перерастает в истерический визг, но как только вдалеке Олина фигура поравнялась с силуэтом молоденькой бунтарки, визг утихает, а полигон заполняется только разговорами рыкающих КамАЗов и голодных птиц.
Мне стало немного тревожно. Но как только я заметила, что Олин объектив снова уверенно настроен на пейзажи свалки, догадалась, что конфликт улажен.
А сколько вы зарабатываете? - набравшись смелости для самого щепетильного вопроса, посмотрела я на своих новых знакомых.
Ну, по-разному. Смотря как работать и сколько пить. Вот мы с Олежеком в день рублей по 150 имеем. На пузырь хватает. Мы оседлые, живем здесь, поэтому ездить некуда не надо, время не тратим и работаем с раннего утра. За баул пластмассы 50 рэ, за кг металла рублик. Вот так вот, - заметив «хозяйку» свалки, Петровну, которая и рассчитывает трудяг, добавила - У нас тут все хорошие. Денежку всегда во время дают, и Петровна - золотой человек. Никто ни с кем не ругается. Новичков всегда добродушно принимаем.
Ох, скоро я свое отчество забуду. Вроде папка у меня не Петр. Да ну вас! Скоро, кстати «мастер» приедет. Вы с ним можете поговорить.
Надеюсь, дождемся - отвечаю я, в очередной раз оценивая масштабы этого замка… Замка объедков.
В то время как гостеприимные поселенцы предложили нам погреться у огня, Олежка с Люсей решили уединиться, усевшись на бревнышке под одним зонтиком. Дождик действительно накрапывал. «Да на свалке и небесные капли кажутся какими-то по особенному противными, холодными и грязными» - циничная мысль пролетела в голове избалованной девочки, но я тут же почувствовала себя изменницей… Ведь сейчас мы все вместе (нас тут уже восемь!)стоим у одного костра и греем свои руки от одного пламени, говорим о Путине и Медведеве, о войне в Осетии, о пенсии, об урожае и сладких ранетках… Мы говорим о стране, которая для нас всех восьмерых является родной… Но никто здесь не рассказывает о себе. Так в общих словах. Истории похожи. Неблагодарные дети, инвалидность, водка… И почему они все оказались здесь. А ведь кто-то из них имеет и крышу под головой, а все равно здесь… Смятение и тревога, агрессия и радушие, надежда и смирение - все это без особых стараний можно прочитать в их глазах, даже мне хватило одной встречи, чтобы почувствовать себя ничтожной, ненужной и бессильной, не способной помочь или что-то изменить…
Это их выбор… - три слова, которые сказала мне моя мама, дослушав до конца мой отчет о проведенном дне, выключив кофеварку и достав из микроволновки мой ужин…
Мам, а они нас ещё огурцами солеными хотели угостить, и зонтик подарить… - встретив вместо умиления натянутую улыбку, я осознала, что для меня эти три часа на свалке стали всего лишь поучительным приключением, а для них - это вся жизнь. Их выбор.
, автор проекта «Кровью и потом», ездит по миру и снимает репортажи о людях, вынужденных добывать себе пропитание тяжёлым трудом в нечеловеческих условиях. Одни из героев фотопроекта — беженцы из Мьянмы, живущие и работающие на таиландской свалке. Сергей рассказал сайт о жизни, от которой бегут на помойку, возможностях, которых нет, и безысходности, которая страшнее тошнотворного запаха.О лагере и свалке
Изначально я поехал на север , в город Мае Сот, чтобы попасть в лагерь беженцев из Мьянмы. Во всём королевстве таких несколько, но Мае Ла — самый большой: ему около тридцати лет, численность населения в пик заселённости достигает 55 тысяч человек, и сам лагерь простирается километров на семь. А потом волонтёры из гест-хауса, в котором я остановился, рассказали мне о свалке неподалёку, где живут и работают такие же беженцы из Мьянмы. Так я там и оказался.
В Мьянме всё очень плохо, поэтому при любой возможности бирманцы стараются бежать в Таиланд. Я много раз задавался вопросом, почему кто-то из них едет в лагерь, а кто-то — на свалку, но так и не нашёл ответа. Одни живут в совершенно адских условиях и получают за свой труд сущие копейки, в то время как тот же самый народ живёт в лагере абсолютно безбедно и, как мне показалось со стороны, абсолютно другой, счастливой жизнью. Во многих домах там спутниковые тарелки, у жителей — планшеты и смартфоны, дети бегают с телефонами. Неплохая жизнь для беженцев. А вот на свалке — настоящий ад. Но в Мьянме похищают людей, там развита работорговля, плюс постоянные этнорелигиозные конфликты и большая вероятность, что тебя могут запросто убить. Получается, даже такая чудовищная жизнь на помойке для этих беженцев лучше, чем жизнь на родине.
О жизни на помойке
Запах на свалке стоит просто тошнотворный, его не передать словами. Весь мусор свозится туда: там и битое стекло, и острый металл, и горы использованных шприцев. И дети там бегают, кто-то — в обуви, кто-то — босиком.
Деревня беженцев тоже стоит прямо на помойке. Дома абсолютно типичны для Азии: из бамбука и «подняты» над землёй на полметра. По сути — просто хижины, в которых ничего в общем и нет: люди спят на полу (у кого-то есть лежанки), иногда какая-то часть комнаты отгорожена от кухни. Сама кухня представляет собой закуток в один-два метра, где стоят тазики и вёдра с водой. Там и готовят, и моют посуду, и моются сами.
О работе, образовании и медицине
Несколько раз в день сюда приезжают грузовики с мусором, и как только его вываливают, тут же появляются люди. Они разрезают мешки специальными изогнутыми ножами, похожими на серпы, перебирают мусор, выуживают то, что кажется им наиболее ценным, и складывают в собственные мешки. Набив их, относят в промежуточный «сортировочный пункт» и уже там занимаются тщательной разбором: пластиковые бутылки — отдельно, металл — отдельно, стекло — отдельно. Потом приезжает другая машина, которая уже увозит. Чтобы хоть как-то себя прокормить, в неделю каждый должен отсортировать как минимум 35 мешков мусора.
Работой занята вся семья, включая детей. Я видел на свалке и пожилых, и людей среднего возраста, и совсем маленьких, трёх-четырёх лет. Недалеко от свалки, прямо на её границе, есть школа, где детей обучают волонтёры, но не каждый может себе позволить отправить ребёнка в школу, хоть это и бесплатно. Потому что, если ребёнок будет учиться, он не будет работать, а значит, у семьи будет меньший доход. Кстати, ни больницы, ни поликлиники я не заметил. Вероятно, с лёгкими заболеваниями они справляются сами, но вот если что-то посерьёзней, у них и денег-то не будет, чтобы обратиться к врачу. Скорее всего, из-за жуткой антисанитарии смертность там очень высока.
О другом отношении
О безысходности
Находиться там действительно очень тяжело. Не физически — к тошнотворному запаху довольно быстро привыкаешь, а эмоционально. Осознание того, что так живут люди, так живут дети, сильно давит. Даже когда я уехал оттуда, долго находился в подавленном состоянии: грустно, печально, но что ты можешь сделать? Ничего. Такого везде хватает, свалка в Мае Сот — не единственное такое место нас на земле, чуть ли не вся так живёт.
О добре и зле
У этих людей действительно нет возможности ни получить хорошее , ни найти работу. Единственная их потребность — спасти свою жизнь, а уже потом — выжить и добыть еду. И всё. Скорее всего, они даже не задумываются о существовании другого мира, хотя у них точно есть некая осмысленность и понимание того, что такое хорошо, а что — плохо, что правильно, а что — нет. Например, когда я пришёл на свалку во второй раз, чтобы подарить детям подарки на Новый год, они повели меня к себе в деревню. Там нужно было пройти сначала по «дороге», где среди гор мусора расчищена тропинка, а потом — по «бездорожью», где ничего, кроме мусора, нет. И ребёнок лет четырёх побежал вперёд, нашёл листы пенопласта и стал бросать их сверху на мусор, будто это ступеньки, чтобы я поднялся по ним, не наступая на отбросы. То есть, на каком-то интуитивном уровне он понимает: всё, что вокруг — неправильно.
Об ощущении счастья
Мне не показалось, что эти люди несчастны. В Азии вообще много нищеты, но ты смотришь вокруг и не складывается ощущения, что местные разочарованы жизнью. Это у нас на улицах все хмуры и угрюмы, а там — приветливы и улыбаются.
Подготовила: Юлия Исаева
