(ок. 1605, Великий Устюг - нач. 1673, Москва) - выдающийся русский мореход, землепроходец, путешественник, исследователь Северной и Восточной Сибири, казачий атаман, а также торговец пушниной, первый из известных европейских мореплавателей, в 1648 году, на 80 лет раньше, чем Витус Беринг, прошёл Берингов пролив, отделяющий Аляску от Чукотки.
Примечательно, что Берингу не удалось пройти весь пролив целиком, а пришлось ограничиться плаванием только в его южной части, тогда как Дежнёв прошёл пролив с севера на юг, по всей его длине.
Биография
До нашего времени дошли сведения о Дежнёве только за период с 1638 года по 1671 год. Родился в Великом Устюге (по другим сведениям - в одном из пинежских сёл). Когда Дежнёв ушёл оттуда «искать счастья» в Сибирь - неизвестно.
В Сибири он сначала служил в Тобольске, а затем в Енисейске. Среди больших опасностей 1636-1646 годов «смирил» якутов. Из Енисейска он в 1638 году перешёл в Якутский острог, только что основанный по соседству с ещё непокоренными племенами инородцев. Вся служба Дежнёва в Якутске представляет ряд неустанных трудов, нередко соединённых с опасностью для жизни: за 20 лет службы здесь он был 9 раз ранен. Уже в 1639-40 гг. Дежнёв приводит в покорность туземного князя Сахея.
Летом 1641 года получил назначение в отряд М. Стадухина, добрался с ним до острожка на Оймяконе (левый приток Индигирки).
Весной 1642 года на острожек напали до 500 эвенов, на помощь пришли казаки, ясачные тунгусы и якуты. Противник отступил с потерями. В начале лета 1643 года отряд Стадухина, включая Дежнева, на построенном коче спустился по Индигирке к устью, перешел морем до реки Алазея и в ее низовьях встретил коч Ерилы. Дежневу удалось склонить того к совместным действиям, и объединенный отряд во главе со Стадухиным на двух судах двинулся на восток.
В середине июля казаки достигли дельты Колымы, были атакованы юкагирами, но прорвались вверх по реке и в начале августа на ее среднем течении поставили острожек (ныне Среднеколымск). На Колыме Дежнев прослужил до лета 1647 года. Весной он с тремя спутниками доставил груз пушнины в Якутск, по пути отбив нападение эвенов. Затем, по его просьбе, был включен в состав промысловой экспедиции Федота Попова в качестве сборщика ясака. Однако тяжелая ледовая обстановка 1647 года вынудила мореходов вернуться обратно. Лишь следующим летом Попов и Дежнев с 90 людьми на семи кочах двинулись на восток.
По общепринятой версии, до Берингова пролива дошли только три судна - два погибли в шторм, два пропали без вести; в проливе потерпело крушение еще одно. Уже в Беринговом море в начале октября очередной шторм разделил два оставшихся коча. Дежнева с 25 спутниками отбросило к Олюторскому полуострову, и только через десять недель они смогли добраться до низовьев Анадыря. Эта версия противоречит свидетельству самого Дежнева, записанному в 1662 году: Берингов пролив прошли шесть судов из семи, а в Беринговом море или в Анадырском заливе в "морскую непогоду" погибло пять кочей, включая судно Попова.
Так или иначе, Дежнев и его товарищи после пересечения Корякского нагорья добрались до Анадыря "холодны и голодны, наги и босы". Из 12 человек, отправившихся на поиски стойбищ, возвратились лишь трое; кое-как 17 казаков пережили на Анадыре зиму 1648/49 года и даже смогли построить до ледохода речные суда. Летом, поднявшись на 600 километров против течения, на Верхнем Анадыре Дежнев основал ясачное зимовье, где встретил новый, 1650 год. В начале апреля туда пришли отряды Семена Моторы и Стадухина. Дежнев договорился с Моторой об объединении и осенью совершил неудачную попытку достичь реки Пенжина, но, не имея проводника, три недели проблуждал в горах.
Поздней осенью Дежнев направил часть людей в низовья Анадыря для приобретения продовольствия у местных жителей. В январе 1651 года Стадухин ограбил этот продуктовый отряд и избил заготовителей, сам же в середине февраля ушел на юг - на Пенжину. Дежневцы дотянули до весны, а летом и осенью занимались продуктовой проблемой и разведкой (безуспешной) "соболиных мест". В итоге они ознакомились с Анадырем и большей частью его притоков; Дежнев составил чертеж бассейна (пока не найден). Летом 1652 года он на юге Анадырского лимана обнаружил на отмели богатейшее лежбище моржей с огромным количеством "заморного зуба" - клыков умерших животных.
Карта-схема плавания
и похода С. Дежнева в 1648–1649 годах.
В 1660 году Дежнева по его просьбе сменили, и он с грузом "костяной казны" посуху перешел на Колыму, а оттуда морем на Нижнюю Лену. После зимовки в Жиганске через Якутск добрался в сентябре 1664 года до Москвы. За службу и промысел 289 пудов (чуть более 4,6 тонны) моржовых клыков на сумму 17 340 рублей с Дежневым был произведен полный расчет. В январе 1650 года он получил 126 рублей и чин казачьего атамана.
По возвращении в Сибирь он собирал ясак на реках Оленёк, Яна и Вилюй, в конце 1671 года доставил в Москву соболиную казну и заболел. Умер в начале 1673 года.
За 40 лет пребывания в Сибири Дежнев участвовал в многочисленных боях и стычках, имел не менее 13 ранений, включая три тяжелых. Судя по письменным свидетельствам, его отличали надежность, честность и миролюбие, стремление исполнить дело без кровопролития.
Именем Дежнева названы мыс, остров, бухта, полуостров и село. В центре Великого Устюга в 1972 году ему установлен памятник.
Раз уж заговорили о Дежнёве, то необходимо упомянуть и о Федоте Попове - организаторе этой экспедиции.
Федот Попов , выходец из крестьян-поморов. Какое-то время жил в низовьях Северной Двины, где приобрёл навыки морехода и освоил грамоту. За несколько лет до 1638 году появился в Великом Устюге, где был принят на службу к богатому московскому купцу Усову и зарекомендовал себя энергичным, толковым и честным работником.
В 1638 году уже в должности приказчика и доверенного лица торговой компании Усова послан с напарником в Сибирь с большой партией «всякого товара» и 3,5 тыс. рублей (значительной по тем временам суммой). В 1642 году оба добрались до Якутска, где и расстались. С торговой экспедицией Попов двинулся дальше, на реку Оленёк, но расторговаться там ему не удалось. После возвращения в Якутск он побывал на Яне, Индигирке и Алазее, но все неудачно, - его опережали другие купцы. К 1647 годы Попов прибыл на Колыму и, узнав о далекой реке Погыче (Анадырь), куда еще никто не проникал, замыслил попасть на нее морем, дабы возместить потери, понесенные им за несколько лет напрасных скитаний.
В Среднеколымском острожке Попов собрал местных промышленников и на хозяйские, купца Усова, средства, а также на деньги своих спутников построил и снарядил 4 коча. Колымский приказчик, понимая важность начинания, придал Попову официальный статус, назначив его целовальником (таможенным чиновником, в чьи обязанности также входило взимание пошлин с пушных сделок). По просьбе Попова к промысловой экспедиции были прикомандированы 18 казаков под командованием Семёна Дежнёва, пожелавшего участвовать в предприятии по открытию «новых землиц» в качестве сборщика ясака. Но руководителем плавания был Попов, инициатор и организатор всего дела. Вскоре после выхода в море летом 1647 года из-за тяжёлой ледовой обстановки кочи вернулись обратно на Колыму. Попов сразу же занялся подготовкой к новому походу. Благодаря вновь вложенным средствам он снарядил 6 кочей (а Дежнёв зимой 1647-1648 гг. промышлял в верховьях Колымы). Летом 1648 года Попов и Дежнёв (опять в качестве сборщиков) спустились по реке к морю. Здесь к ним присоединился седьмой коч Герасима Анкудинова, безуспешно претендовавшего на место Дежнёва. Экспедиция в составе 95 человек впервые прошла Чукотским морем не менее 1000 км северо-восточного побережья Азии и в августе достигла Берингова пролива, где коч Анкудинова потерпел крушение. К счастью людей он перебрался на коч Попова, а остальные разместились на 5 других судах. 20 августа мореходы высадились где-то между мысами Дежнёва и Чукотским для ремонта судов, сбора «выкидника» (плавника) и пополнения запасов пресной воды. В проливе русские видели острова, но какие - установить было невозможно. В жестокой стычке с чукчами или с эскимосами Попов получил ранение. В начале октября в Беринговом море или в Анадырском заливе сильнейший шторм разбросал флотилию. Дальнейшую судьбу Попова Дежнёв выяснил спустя пять лет: в 1654 году на берегу Анадырского залива в стычке с коряками ему удалось отбить якутку - жену Попова, которую тот взял с собой в поход. Эта первая российская арктическая мореплавательница по имени Кивиль сообщила Дежнёву, что коч Попова был выброшен на сушу, большинство мореходов убито коряками, и лишь горстка русских бежала на лодках, а Попов и Анкудинов умерли от цинги.
Имя Попова незаслуженно забыто. Славу открытия прохода из Северного Ледовитого в Тихий океан он по праву делит с Дежнёвым.
(1765, Тотьма, Вологодская губерния - 1823, Тотьма Вологодская губерния) - исследователь Аляски и Калифорнии, создатель Форта Росс в Америке. Тотемский мещанин. В 1787 достиг Иркутска, 20. 05. 1790 заключил контракт с каргопольским купцом А. А. Барановым, жившим в Иркутске, о морском вояже к американским берегам в компанию Голикова и Шелихова.
Известный исследователь северо-американского континента и основатель знаменитого форта Росс Иван Кусков еще в юношестве с упоением слушал рассказы и воспоминания путешественников, пребывающих в их края из далеких неизведанных мест и уже тогда всерьез заинтересовался мореплаванием и освоением новых земель.
Как следствие, уже в 22 года, Иван Кусков отправился в Сибирь, где заключил контракт о сопровождении к американским берегам. Большое значение имела развернутая организаторская деятельность Ивана Кускова на остров Кадьяк по освоению и заселению новых земель, строительству поселений и укреплений. Некоторое время Иван Кусков исполнял обязанности главного управляющего. Позднее он начальствовал строящимся Константиновским редутом на острове Нучев в Чугацком заливе, выходил на исследование острова Ситха на бриге "Екатерина" во главе флотилии из 470 байдар. Под командованием Ивана Кускова крупная партия русских и алеутов вела промыслы на западном побережье американского материка и была вынуждена вести бои с местными индейцами за утверждение своих позиций. Результатом противоборства стало возведение на острове нового крепостного сооружения и построение поселения, названного Ново-Архангельским. Именно ему в будущем суждено было обрести статус столицы Русской Америки.
Заслуги Ивана Кускова были отмечены правящими кругами, он стал обладателем медали "За усердие", отлитой из золота и звания "коммерции советника".
Возглавив кампанию морского путешествия по освоению земель Калифорнии, находившуюся тогда под владычеством Испании, Иван Кусков открыл новую страницу своей жизни и деятельности. На корабле "Кадьяк" он посетил остров Тринидад в заливе Бодега, а на обратном пути зашел на остров Дуглас. Причем, везде первопроходцы зарывали в землю доски с гербом своей страны, что означало присоединение территорий к России. В марте 1812 года на берегу Тихого океана, к северу от залива Сан-Франциско, Иван Кусков заложил первую крупную крепость в испанской Калифорнии - "форт Славенск" или иначе "форт Росс". Создание крепости и сельскохозяйственного поселения в благодатных климатических условиях помогло обеспечить продуктами северные русские поселения в Америке. Расширились районы промыслов на морского зверя, была сооружена судоверфь, открылась кузница, слесарня, столярная и сукновальная мастерские. Девять лет Иван Кусков являлся главой крепости и селения Росс. Скончался Иван Кусков в октябре 1823 года и был похоронен в ограде Спасо-Суморина монастыря, но до наших дней могила известного исследователя не сохранилась.
Иван Ляхов - якутский купец-промышленник, открывший о. Котельный Новосибирских о-вов. С середины XVIII в. промышлял Мамонтову кость на материке, в тундре, между, устьями рек Анабар и Хатанга. В апреле 1770 г., в поисках мамонтовой кости, по льду перешел от Святого Носа через пролив Дмитрия Лаптева на о. Ближний или Этэрикэн (теперь - Большой Ляховский), а от его северо-западной оконечности - на о. Малый Ляховский. После возвращения в Якутск получил от правительства монопольное право промышлять на посещенных им островах, которые, по указу Екатерины II, были переименованы в Ляховские. Летом 1773 г. на лодке перешел с группой промышленников на Ляховские о-ва, оказавшиеся настоящим "кладбищем мамонтов". К северу от о. Малого Ляховского увидел "Третий" большой остров и перешел на него; на зимовку 1773/74 г. вернулся на о. Ближний. Один из промышленников оставил на "Третьем" о-ве медный котел, отчего новооткрытый остров стал называться Котельным (крупнейший из Новосибирских о-вов). И. Ляхов умер в последней четверти XVIII в. После его смерти монопольное право промышлять на островах перешло к купцам Сыроватским, посылавшим туда для новых открытий Я. Санникова.
Яков Санников (1780, Усть-Янск - не ранее 1812) российский промышленник (XVIII-XIX вв.), исследователь Новосибирских о-вов (1800-1811). Открыл о-ва Столбовой (1800) и Фаддеевский (1805). Высказал мнение о существовании к северу от Новосибирских о-вов обширной земли, т.н. Земли Санникова.
В 1808г. министр иностранных дел и коммерции Н.П. Румянцев организовал экспедицию для исследования недавно открытых Новосибирских островов - "Большой земли". Начальником экспедиции был назначен М.М. Геденштром. Прибыв в Якутск, Геденштром установил, что "открыли оную мещане Портнягин и Санников, живущие в Усть-Янском селении". 4 февраля 1809г. Геденштром прибыл в Усть-Янск, где встретился с местными промышленниками, среди которых был и Яков Санников. Санников служил в качестве передовщика (старшины артели) у купцов Сыроватских. Это был удивительно смелый и любознательный человек, вся жизнь которого прошла в странствиях по бескрайним просторам Сибирского Севера. В 1800г. Санников перешел с материка на остров Столбовой, а через пять лет первым ступил на неизвестную землю, которая позже получила название острова Фаддеевского, по имени промышленника, построившего на нем зимовье. Затем Санников участвовал в поездке промышленника Сыроватского во время которой была обнаружена так называемая Большая Земля, названная Матвеем Геденштромом Новой Сибирью.
Встреча с Санниковым, одним из первооткрывателей Новосибирских островов, была большой удачей для Матвея Матвеевича. В лице Санникова он нашел надежного помощника и решил расширить район работ своей экспедиции. Санников, выполняя поручение Геденштрома, в нескольких местах пересек пролив между островами Котельным и Фаддеевским и определил, что ширина его колеблется от 7 до 30 верст.
"На всех сих землях, - писал Пестель Румянцеву, - леса стоячего не имеется; из зверей водятся белые медведи, серые и белые волки; оленей и песцов великое множество, также мышей бурых и белых; из птиц зимою находятся только белые куропатки, летом же, по описанию мещанина Санникова, очень много линяет там гусей, также уток, тупанов, куликов и прочей мелкой птицы бывает довольно. Земля сия, которую Геденштром объехал, названа им Новой Сибирью, а берег, где поставлен крест, Николаевским".
Геденштром решил послать на Новую Сибирь артель промышленников под начальством Якова Санникова.
Санников открыл реку, которая текла на северо-восток от Деревянных гор. Он рассказывал, что члены его артели ходили по ее берегу "вглубь на 60 верст и видели спорную с моря воду". В показании Санникова Геденштром увидел доказательство того, что Новая Сибирь в этом месте, вероятно, не очень широка. Вскоре стало понятно, что Новая Сибирь не материк, а не очень большой остров.
2 марта 1810г. экспедиция, возглавляемая Геденштромом, покинула Посадное зимовье и направилась на север. В числе участников экспедиции находился и Яков Санников. Лед в море оказался сильно всторошенным. Вместо шести дней путь до Новой Сибири занял около двух недель. Путешественники перешли на нартах в устье Индигирки, а оттуда - на восточный берег Новой Сибири. Еще за 120 верст до острова путешественники заметили Деревянные горы на южном берегу этого острова. Отдохнув, продолжили опись Новой Сибири, которую начали еще в прошлом году. Санников пересек Новую Сибирь с юга на север. Выйдя на ее северный берег, он увидел далеко на северо-востоке синеву. То была не синева неба; во время своих многолетних путешествий Санников видел ее не раз. Именно такой синевой казался ему десять лет назад остров Столбовой, а затем - остров Фаддеевский. Якову казалось, что стоит проехать 10-20 верст, как из синевы выступят либо горы, либо берега неведомой земли. Увы, Санников не мог поехать: он был с одной упряжкой собак.
Геденштром после встречи с Санниковым отправился на нескольких нартах с лучшими собаками к таинственной синеве. Санников полагал, что это земля. Геденштром позже писал: "Мнимая земля претворилась в гряду высочайших ледяных громад 15 и более саженей высоты, отстоящих одна от другой в 2 и 3 верстах. Они в отдаленности, как обыкновенно, казались нам сплошным берегом"...
Осенью 1810г. на Котельном, на северо-западном берегу острова, в тех местах, куда не доходил ни один промышленник, Санников нашел могилу. Рядом с ней находилась узкая высокая нарта. Устройство ее говорило о том, что "тащили ее люди лямками". На могиле был поставлен небольшой деревянный крест. На одной стороне его была вырезана неразборчиво обыкновенная церковная надпись. Возле креста лежали копья и две железные стрелы. Недалеко от могилы Санников обнаружил четырехугольное зимовье. Характер постройки говорил о том, что она срублена русскими людьми. Внимательно осмотрев зимовье, промышленник нашел несколько вещей, выполненных, вероятно, топором из оленьего рога.
В "Записке о найденных мещанином Санниковым на Котельном острову вещах" идет речь и о другом, пожалуй, самом интересном факте: находясь на острове Котельном, Санников видел на северо-западе, примерно в 70 верстах, "высокие каменные горы". На основании этого рассказа Санникова Геденштром обозначил в верхнем правом углу своей итоговой карты берег неведомой суши, на которой написал: "Земля, виденная Санниковым". На ее побережье нарисованы горы. Геденштром полагал, что виденный Санниковым берег соединяется с Америкой. Это была вторая Земля Санникова - земля, которая на самом деле не существовала.
В 1811г. Санников вместе с сыном Андреем трудился на острове Фаддеевском. Он обследовал северо-западные и северные берега: заливы, мысы, бухты. Продвигался на нартах, запряженных собаками, ночевал в палатке, питался олениной, сухарями и черствым хлебом. Ближайшее жилье находилось в 700 верстах. Санников заканчивал обследование острова Фаддеевского, когда вдруг увидел на севере контуры неизвестной земли. Не теряя ни минуты, он помчался вперед. Наконец с вершины высокого тороса он увидел темную полоску. Она ширилась, и вскоре он отчетливо различил широкую полынью, протянувшуюся по всему горизонту, а за нею - неведомую землю с высокими горами. Геденштром писал, что Санников проехал "не более 25 верст, как был удержан полыньею, простиравшейся во все стороны. Земля же ясно была видима, и он полагает, что она тогда 20 верст от него отстояла". Сообщение Санникова об "открытом море" свидетельствовало, по мнению Геденштрома, о том, что Северный Ледовитый океан, лежащий за Новосибирскими островами, не замерзает и удобен для судоходства "и что берег Америки действительно пролегает в Ледовитом море и оканчивается Котельным островом".
Экспедиция Санникова полностью обследовала берега острова Котельного. В глубинных его районах путешественники нашли "в великом множестве" головы и кости быков, лошадей, буйволов и овец. Значит, в древности на Новосибирских островах был более мягкий климат. Санников обнаружил "многие признаки" жилищ юкагиров, которые, согласно преданию, удалились на острова от эпидемии оспы лет 150 назад. В устье реки Царевой он нашел ветхое днище судна, сделанное из соснового и кедрового дерева. Швы его были проконопачены смоленой мочалой. На западном берегу путешественники встретили китовые кости. Это, как писал Геденштром, доказывало, что "от Котельного острова к северу простирается беспрепятственно обширный Ледовитый океан, не покрывающийся льдом, как Ледовитое море при матерой земле Сибири, где никогда китов или костей их не видывали". О всех этих находках поведано в "Журнале личных обсказаний мещанина Санникова, унтер-офицера Решетникова и записках, веденных ими во время обозрения и летования на острове Котельном..."Каменных гор земли Санников не увидел ни весной, ни летом. Она словно растворилась в океане.
15 января 1812г. Яков Санников и унтер-офицер Решетников прибыли в Иркутск. На этом завершились первые поиски Северного континента, предпринятые Россией в начале XIX века. Земли обрели свой настоящий облик. Четыре из них открыл Яков Санников: это острова Столбовой, Фаддеевский, Новая Сибирь и Земля Бунге. Но, волею судьбы, имя его получило большую известность благодаря землям, которые он видел издали в Северном Ледовитом океане. Не получая ничего за свои труды, кроме права на сбор мамонтовой кости, Санников исследовал на собаках все крупные Новосибирские острова. Две из трех земель, виденных Санниковым в различных местах Северного Ледовитого океана, появились на карте. Одна, в виде части огромной суши с гористыми берегами, была нанесена к северо-западу от острова Котельного; другая была показана в виде гористых островов, протянувшихся от меридиана восточного берега острова Фадееевского до меридиана мыса Высокого на Новой Сибири, и названа его именем. Что касается земли к северо-востоку от Новой Сибири, то на месте предполагаемого ее местонахождения был поставлен знак, которым обозначают приблизительную величину. Впоследствии здесь были открыты острова Жохова и Вилькицкого.
Таким образом, Яков Санников видел в трех различных местах Северного Ледовитого океана неведомые земли, которым затем на протяжении десятилетий занимали умы географов всего мира. Всем было известно, что Яковом Санниковым еще раньше были сделаны крупные географические открытия, что придавало его сообщениям большую убедительность. Он сам был убежден в их существовании. Как яствует из письма И.Б. Пестеля Н.П. Румянцеву, путешественник был намерен "продолжить открытие новых островов, и прежде всего той земли, которую видел он на север от Котельного и Фаддеевских островов", и просил отдать ему на два-три года каждый из этих островов.
Пестель находил предложение Санникова "весьма выгодным для правительства". Той же точки зрения придерживался и Румянцев, по указанию которого был подготовлен доклад об утверждении этой просьбы. В архивном деле нет записей, было ли принято предложение Санникова.
"Землю Санникова" напрасно искали более ста лет, пока советские моряки и летчики в 1937-1938гг. не доказали окончательно, что такой земли нет. Вероятно, Санников видел "ледяной остров".
Русские и советские исследователи Африки.
Среди исследователей Африки видное место занимают экспедиции наших отечественных путешественников. В исследования Северо-Восточной и Центральной Африки внес большой вклад горный инженер Егор Петрович Ковалевский . В 1848 г. он исследовал Нубийскую пустыню, бассейн Голубого Нила, нанес на карту обширную территорию Восточного Судана и высказал первое предположение о местонахождении истоков Нила. Много внимания Ковалевский уделил изучению народов этой части Африки и их быта. Он с возмущением относился к «теории» расовой неполноценности африканского населения.
Путешествия Василия Васильевича Юнкера в 1875-1886 гг. обогатили географическую науку точным познанием восточной области Экваториальной Африки. Юнкер проводил исследования в области верхнего Нила: он составил первую карту района.
Путешественник побывал на реках Бахр-эль-Газаль и Уэле, исследовал сложную и запутанную систему рек ее обширного бассейна и четко определил спорную до того линию водораздела Нил - Конго на протяжении 1200 км. Юнкер составил ряд крупномасштабных карт этой территории и много внимания уделил описаниям флоры и фауны, а также быта местного населения.
Ряд лет (1881-1893) провел в Северной и Северо-Восточной Африке Александр Васильевич Елисеев , подробно охарактеризовавший природу и население Туниса, низовьев Нила и побережья Красного моря. В 1896-1898 гг. по Абиссинскому нагорью и в бассейне Голубого Нила путешествовали Александр Ксаверъевич Булатович, Петр Викторович Щусъев, Леонид Константинович Артамонов .
В советское время интересное и важное по результатам путешествие в Африку совершил знаменитый ученый - ботанико-географ академик Николай Иванович Вавилов . В 1926 г. он прибыл из Марселя в Алжир, ознакомился с природой крупного оазиса Бискра в Сахаре, горной области Кабилии и других районов Алжира, проехал по Марокко, Тунису, Египту, Сомали, Эфиопии и Эритрее. Вавилова интересовали древние очаги культурных растений. Особенно большие исследования он провел в Эфиопии, проехав по ней более 2 тыс. км. Здесь было собрано свыше 6 тыс. образцов культурных растений, в том числе 250 одних только разновидностей пшеницы, добыты интересные материалы о многих дикорастущих растениях.
В 1968-1970 гг. в Центральной Африке, в районе Великих озер, геоморфологические, геолого-тектонические, геофизические исследования проводила экспедиция под руководством члена-корреспондента АН СССР профессора Владимира Владимировича Белоусова , уточнившая данные о тектонической структуре по линии великого африканского разлома. В некоторых местах эта экспедиция побывала впервые после Д. Ливингстона и В. В. Юнкера.
Абиссинские экспедиции Николая Гумилёва.
Первая экспедиция в Абиссинию.
Хотя Африка ещё с детства привлекала Гумилёва , решение отправиться туда пришло внезапно и 25 сентября он отправляется в Одессу, оттуда - в Джибути, затем в Абиссинию. Подробности этого путешествия неизвестны. Известно лишь, что он побывал в Аддис-Абебе на парадном приёме у негуса. Можно считать доказанными дружеские отношения взаимной симпатии возникшие между молодым Гумилевым и умудрённым опытом Менеликом II. В статье «умер ли Менелик?» поэт обрисовал происходившие при троне смуты, как и раскрывает личное отношение к происходящему.
Вторая экспедиция в Абиссинию.
Вторая экспедиция состоялась в 1913 году. Она была организована лучше и согласована с Академией наук. Сначала Гумилёв хотел пересечь данакильскую пустыню, изучить малоизвестные племена и попытаться их цивилизовать, но Академия отклонила этот маршрут как дорогостоящий, и поэт вынужден был предложить новый маршрут:
Я должен был отправиться в порт Джибутти <…> оттуда по железной дороге к Харрару, потом, составив караван, на юг, в область между Сомалийским полуостровом и озёрами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно большой район исследования.
Вместе с Гумилёвым в качестве фотографа в Африку поехал его племянник Николай Сверчков.
Сначала Гумилёв отправился в Одессу, затем в Стамбул. В Турции поэт проявил симпатию и сочувствие к туркам, в отличие от большинства русских. Там же Гумилёв познакомился с турецким консулом Мозар-беем, ехавшим в Харар; путь они продолжили вместе. Из Стамбула они направились в Египет, оттуда - в Джибути. Путники должны были отправиться вглубь страны по железной дороге, но через 260 километров поезд остановился из-за того, что дожди размыли путь. Большая часть пассажиров вернулась, но Гумилёв, Сверчков и Мозар-бей выпросили у рабочих дрезину и проехали 80 километров повреждённого пути на ней. Приехав в Дире-Дауа, поэт нанял переводчика и отправился караваном в Харар.
Хайле Селассие I
В Харраре Гумилёв не без осложнений купил мулов, там же он познакомился с рас Тафари (тогда - губернатор Харара, впоследствии император Хайле Селассие I; приверженцы растафарианства считают его воплощением Господа - Джа). Поэт подарил будущему императору ящик вермута и сфотографировал его, его жену и сестру. В Хараре Гумилёв начал собирать свою коллекцию.
Из Харара путь лежал через малоизученные земли галла в селение Шейх-Гуссейн. По пути пришлось переправляться через быстроводную реку Уаби, где Николая Сверчкова чуть не утащил крокодил. Вскоре начались проблемы с провизией. Гумилёв вынужден был охотиться для добычи пропитания. Когда цель была достигнута, вождь и духовный наставник Шейх-Гуссейна Аба Муда прислал экспедиции провизию и тепло принял её. Вот как описал пророка Гумилёв:
Жирный негр восседал на персидских коврах
В полутёмной неубранной зале,
Точно идол, в браслетах, серьгах и перстнях,
Лишь глаза его дивно сверкали.
Там Гумилёву показали гробницу святого Шейх-Гуссейна, в честь которого и был назван город. Там была пещера, из которой, по преданию, не мог выбраться грешник:
Надо было раздеться <…> и пролезть между камней в очень узкий проход. Если кто застревал - он умирал в страшных мучениях: никто не смел протянуть ему руку, никто не смел подать ему кусок хлеба или чашку воды…
Гумилёв пролез туда и благополучно вернулся.
Записав житие Шейх-Гуссейна, экспедиция двинулась в город Гинир. Пополнив коллекцию и набрав в Гинире воды, путешественники пошли на запад, в тяжелейший путь к деревне Матакуа.
Дальнейшая судьба экспедиции неизвестна, африканский дневник Гумилёва прерывается на слове «Дорога…» 26 июля. По некоторым данным, 11 августа измученная экспедиция дошла в долину Дера, где Гумилёв остановился в доме родителей некоего Х. Мариам. Он лечил хозяйку от малярии, освободил наказанного раба, и родители назвали в честь него родившегося сына. Однако в рассказе абиссинца есть хронологические неточности. Как бы то ни было, Гумилёв благополучно добрался до Харара и в середине августа уже был в Джибути, но из-за финансовых трудностей застрял там на три недели. В Россию он вернулся 1 сентября.
ЛИСЯНСКИЙ Юрий Федорович (1773-1837) - русский мореплаватель и путешественник Ю.Ф. Лисянский родился 2 (13) августа 1773 года в городе Нежин. Его отец был священником, протоиереем нежинской церкви Святого Иоанна Богослова. Мальчик с детства мечтал о море и в 1783 году он был определен в Морской кадетский корпус в Петербурге, где подружился с И.Ф. Крузенштерном.
В 1786 году, в возрасте 13 лет, досрочно окончив корпус вторым по списку, Юрий Лисянский поступил гардемарином на 32-пушечный фрегат "Подражислав", входивший в состав Балтийской эскадры адмирала Грейга. На этом же фрегате он получил боевое крещение в Гогландском сражении во время русско-шведской войны 1788-1790 годов, в которой 15-летний гардемарин участвовал в нескольких морских сражениях, в том числе при Эланде и Ревеле. В 1789 году был произведен в мичманы.
До 1793 года Ю.Ф. Лисянский служил на Балтийском флоте, а в 1793 году он был произведен в лейтенанты и направлен волонтером в числе 16 лучших морских офицеров в Англию. Там четыре года он совершенствовался в мореходной практике, участвовал в боях Королевского флота Англии против республиканской Франции (отличился при пленении французского фрегата "Элизабет", но был контужен), сражался с пиратами в водах Северной Америки. Лейтенант Лисянский бороздил моря и океаны почти по всему Земному шару. Он путешествовал по США, в Филадельфии встречался с первым президентом США Джорджем Вашингтоном, затем на американском корабле был в Вест-Индии, где в начале 1795 года едва не погиб от желтой лихорадки, сопровождал английские караваны у берегов Южной Африки и Индии, обследовал и описал остров Св. Елены, изучал колониальные поселения в Южной Африке и другие географические объекты.
27 марта 1797 года Ю.Ф. Лисянский был произведён в капитан-лейтенанты, а в 1800 году он, наконец, вернулся в Россию, обогащенный большим опытом и знаниями в области навигации, метеорологии, морской астрономии, морской тактики; значительно пополнились его знания в области естественных наук. В России он сразу же получил должность командира фрегата "Автроил" на Балтийском флоте. В ноябре 1802 года за участие в 16 морских кампаниях и двух больший сражениях Юрий Лисянский был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. Вернувшись из-за границы, Лисянский привез в Россию не только большой опыт мореплавания и ведения морских сражений. Свой опыт он подкреплял и теоретически. Так, в 1803 году в Санкт-Петербурге вышла книга Клерка "Движение флотов", в которой обосновывались тактика и принципы морского боя. Необходимо заметить, что перевод этой книги с английского языка был выполнен лично Лисянским.
В это время Российско-американская компания (торговое объединение, учрежденное в июле 1799 года в целях освоения территории Русской Америки, Курильских и других островов) высказалась в поддержку специальной экспедиции для снабжения и защиты русских поселений на Аляске. С этого началась подготовка 1-й русской кругосветной экспедиции. Проект был вручен министру военно-морских сил графу Кушелеву, но не встретил у него поддержки. Граф не поверил, что такое сложное предприятие окажется под силу отечественным морякам. Ему вторил привлеченный к оценке проекта как эксперт адмирал Ханыков. Он настоятельно рекомендовал нанять для первой кругосветки под флагом России моряков Англии. К счастью, в 1801 году министром военно-морских сил стал адмирал Н.С. Мордвинов. Он не только поддержал Крузенштерна, но и посоветовал закупить для плавания два корабля, чтобы в случае необходимости они могли помочь друг другу в долгом и опасном плавании. Морское министерство назначило капитан-лейтенанта Лисянского одним из ее руководителей и осенью 1802 года вместе с корабельным мастером Разумовым командировало его в Англию для закупки двух шлюпов и части снаряжения. Выбор пал на 16-пушечный шлюп "Леандр" водоизмещением в 450 тонн и 14-пушечный шлюп "Темза" водоизмещением в 370 тонн. Первый парусник был переименован в "Надежду", второй - в "Неву".
К лету 1803 года шлюпы "Нева" и "Надежда" были готовы к отправке. Руководство всей экспедицией и командование шлюпом "Надежда" было поручено капитан-лейтенанту И.Ф. Крузенштерну. Его однокашник по Морскому корпусу Лисянский командовал шлюпом "Нева". Спустя почти полвека после первого кругосветного плавания известный русский гидрограф Н.А. Ивашинцов назвал образцовой подготовку Крузенштерном и Лисянским кораблей и команд к путешествиям. Это не означает, однако, что плавание прошло без серьезных проблем. Уже первый жестокий шторм, который пришлось выдержать кораблям, показал, что только мужество и искусство русских моряков предотвратило трагедию. В порту Фалмут, что в проливе Ла-Манш, корабли пришлось конопатить заново. Но главное, как писал Лисянский, и он, и Крузенштерн убедились, насколько искусными и расторопными при самых жестоких переделках являются русские матросы. "Нам ничего более не оставалось желать, - замечает Юрий Федорович, - как токмо обыкновенного счастья мореходцев для совершения своего предприятия".
В 10 часов утра 26 июля (7 августа) экспедиция вышла из Кронштадта в далекий путь, "не испытанный до того россиянами". 14 ноября 1803 года в Атлантическом океане "Надежда" и "Нева" под флагом России впервые в истории российского флота пересекли экватор. Капитаны Лисянский и Крузенштерн сблизили свои шлюпы, стоя на мостиках в парадных костюмах при шпагах. Над экватором трижды грянуло русское "ура!", а матрос со шлюпа "Надежда" Павел Курганов, изображавший морского бога Нептуна, приветствовал высоко поднятым трезубцем русских моряков со вступлением в южное полушарие. Знаменательная деталь: англичане и французы, как и представители других морских наций, побывавшие на экваторе ранее наших соотечественников, прошли мимо важного научного открытия, сделанного русскими моряками: Лисянский и Крузенштерн обнаружили никем до них не описанные экваториальные течения.
Затем, в феврале 1804 года, "Надежда" и "Нева" обогнули Южную Америку (мыс Горн) и вышли в Тихий океан. Здесь мореплаватели разделились. Лисянский направился к острову Пасхи, нанес на карту и составил подробное описание его берегов, природы, климата, собрал богатый этнографический материал о его аборигенах. У острова Нукухива (Маркизские острова) корабли соединились и вместе проследовали к Гавайскому архипелагу. Отсюда их маршруты снова разошлись. В тумане они потеряли друг друга: шлюп "Надежда" под командованием Крузенштерна направился в сторону Камчатки, а "Нева" Лисянского - к берегам Аляски: 1 июля 1804 года пришла к острову Кадьяк и более года находилась у берегов Северной Америки.
Получив тревожное известие от правителя русских поселений в Америке А. Баранова, Лисянский направился к архипелагу Александра для оказания военной поддержки против индейцев-тлинкитов. Моряки помогли жителям Русской Америки отстоять свои поселения от нападения тлинкитов, участвовали в строительстве крепости Ново-Архангельск (Ситка), вели научные наблюдения и гидрографические работы. В 1804-1805 годах Лисянский и штурман "Невы" Д. Калинин обследовали остров Кадьяк и часть островов архипелага Александра. При этом были открыты острова Крузова и Чичагова.
В августе 1805 года Лисянский вышел на "Неве" с острова Ситка с грузом пушнины в Китай, и в ноябре пришел в порт Макао, открыв по пути остров Лисянского, риф Нева и риф Крузенштерна. Три месяца занял переход от Аляски до порта Макао. Жестокие штормы, туманы и коварные мели требовали осторожности. 4 декабря 1805 года, в Макао, Лисянский вновь соединился с Крузенштерном и "Надеждой". Продав меха в Кантоне и приняв груз китайских товаров, корабли снялись с якорей и вместе проследовали в Кантон (Гуанчжоу). Пополнив запасы провизии и воды, шлюпы двинулись в обратный путь. Через Южно-Китайское море и Зондский пролив путешественники вышли в Индийский океан. Вместе они достигли юго-восточного побережья Африки. Но из-за густого тумана у мыса Доброй Надежды они снова потеряли друг друга из виду.
Было условлено, что "Нева" встретится с "Надеждой" у острова Святой Елены, но встреча кораблей не состоялась. Теперь до самого возвращения в Кронштадт плавание кораблей проходило раздельно. Крузенштерн с приходом на остров Святой Елены узнал о войне России с Францией и, опасаясь встречи с кораблями противника, проследовал на родину вокруг Британских островов с заходом в Копенгаген. Ну а "Нева" Лисянского на остров так и не зашла. Тщательно проверив запасы воды и продовольствия, Лисянский решился на безостановочный переход до Англии. Он был уверен, что "столь отважное предприятие доставит нам большую честь; ибо еще ни один мореплаватель, подобный нам, не отважился на столь дальний путь, не заходя куда-либо для отдохновения. Мы получили возможность доказать всему свету, что мы заслуживаем в полной мере доверие, которое нам оказывали".
Лисянский первым в мире решился на такой беспрецедентный безостановочный переход, осуществив его на парусном шлюпе за удивительно короткий по тем временам срок! Впервые в истории мирового мореплавания корабль за 142 дня без заходов в порты и стоянки преодолел 13 923 мили от берегов Китая до английского Портсмута. Портсмутская публика восторженно встречала экипаж Лисянского и в его лице первых российских кругосветных мореплавателей. За это время "Нева" обследовала малоизвестные районы Тихого океана, наблюдала за морскими течениями, температурой, удельной массой воды, составила гидрографические описания берегов, собрала обширный этнографический материал. Лисянский за время плавания исправил многочисленные неточности в морских описаниях и на картах. На карте мира имя Лисянского упоминается восемь раз. Славный русский моряк открыл необитаемый остров в центральной акватории Тихого океана. А еще в историческую заслугу Лисянскому ставят то, что он первым проложил путь через моря и океаны от Русской Америки, до 1867 года принадлежавшей России, а затем проданной США, до берегов Невы.
22 июля (5 августа) 1806 года "Нева" Лисянского первой вернулась в Кронштадт, завершив продолжавшуюся 2 года 11 месяцев и 18 дней первую в истории отечественного флота кругосветку. Шлюп "Надежда" командира экспедиции Ивана Федоровича Крузенштерна вернулся в Кронштадт четырнадцатью днями позже. На протяжении всего путешествия Лисянский проводил океанографические исследования и собрал ценный этнографический материал о народах Океании и Северной Америки. Особую ценность имеют его наблюдения над морскими течениями, позволившие ему совместно с Крузенштерном внести исправления и дополнения в существовавшие в то время карты морских течений.
Лисянский и его экипаж стали первыми российскими кругосветными мореплавателями. Лишь через две недели сюда же благополучно пришла "Надежда". Но слава кругосветного мореплавателя досталась Крузенштерну, сумевшему первым опубликовать описание путешествия (на три года раньше, чем Лисянский, считавший задания по долгу службы более важными, чем публикация отчета для Географического общества). Да и сам Крузенштерн видел в своем друге и коллеге прежде всего "человека беспристрастного, послушного, усердного к общей пользе", чрезвычайно скромного. Правда, заслуги Лисянского были все же отмечены: он получил чин капитана 2 ранга, орден Святого Владимира 3-й степени, денежную премию и пожизненную пенсию. Для него самого главным подарком была благодарность офицеров и матросов шлюпа, перенесших вместе с ним тяготы плавания и подаривших ему на память золотую шпагу с надписью: "Благодарность команды корабля "Нева"".
Скрупулезность, с которой мореплаватель делал астрономические наблюдения, определял долготы и широты, устанавливал координаты гаваней и островов, где "Нева" имела стоянки, приближает его измерения двухвековой давности к современным данным. Путешественник перепроверил карты Гаспарского и Зондского проливов, уточнил очертания Кадьяка и других островов, прилегающих к северо-западному побережью Аляски. Попутно он открыл небольшой остров на 26° с. ш., к северо-западу от Гавайских островов, который, по желанию экипажа "Невы", был назван его именем.
Во время своих странствий Лисянский собирал личную коллекцию предметов, утвари, одежды, оружия. В ней были также раковины, куски лавы, кораллы, обломки горных пород с островов Тихого океана, Северной Америки, Бразилии. Все это стало достоянием Русского Географического общества. Плавание Крузенштерна и Лисянского было признано географическим и научным подвигом. В его честь была выбита медаль с надписью: "За путешествие кругом света 1803-1806". Результаты экспедиции были обобщены в обширных географических трудах Крузенштерна и Лисянского, а также ученых-естествоиспытателей Г.И. Лангсдорфа, И.К. Горнера, В.Г. Тилезиуса и других ее участников. В период своего замечательного плавания Лисянский вел астрономические определения широт и долгот посещаемых пунктов и наблюдения за морскими течениями; он не только исправил неточности в описаниях течений, составленных Куком, Ванкувером и другими, но и (совместно с Крузенштерном) открыл межпассатные противотечения в Атлантическом и Тихом океанах, составил географическое описание многих островов, собрал богатые коллекции и обширный материал по этнографии.
Так - полным триумфом - завершилось первое в истории российского флота кругосветное плавание. Успех его был вызван и неординарными личностями командиров - Крузенштерна и Лисянского, прогрессивными для своего времени людьми, горячими патриотами, неустанно радевшими за судьбу "служителей"-матросов, благодаря мужеству и трудолюбию которых плавание прошло на редкость благополучно. Отношения Крузенштерна и Лисянского - дружеские и доверительные - решающим образом содействовали успеху дела. Популяризатор отечественного мореплавания, крупный ученый Василий Михайлович Пасецкий приводит в биографическом очерке о Крузенштерне письмо его друга Лисянского в период подготовки экспедиции. "После обеда Николай Семенович (адмирал Мордвинов) спросил, знаю ли я тебя, на что я ему сказал, что ты мне добрый приятель. Он был этому рад, говорил о достоинстве твоего памфлета (так именовали проект Крузенштерна за его вольнодумство! - В. Г.), хвалил твои познания и сведение и потом окончил тем, что за счастие почел бы быть с тобой знакомым. Я, с моей стороны, при всем собрании не постеснялся сказать, что завидую твоим талантам и сведению".
Однако в литературе о первых плаваниях одно время несправедливо умаляли роль Юрия Федоровича Лисянского. Анализируя "Журнал корабля "Нева", исследователи Военно-морской академии сделали любопытные выводы. Было установлено, что из 1095 дней исторического плавания только 375 дней корабли шли вместе, остальные 720 "Нева" плавала в одиночестве. Впечатляет и пройденное кораблем Лисянского расстояние - 45 083 мили, из которых 25 801 милю - самостоятельно. Этот анализ был опубликован в 1949 году в "Трудах Военно-морской академии". Безусловно, плавания "Надежды" и "Невы" - это, в сущности, два кругосветных плавания, и Ю.Ф. Лисянский в равной степени причастен к великому подвигу на ниве российской морской славы, как и И.Ф. Крузенштерн.
Первая русская кругосветка открыла целую эпоху блистательных успехов наших моряков. Достаточно сказать, что в первой половине XIX века русские мореплаватели совершили 39 кругосветных путешествий, что значительно превысило количество таких экспедиций англичанами и французами, вместе взятыми. А некоторые русские мореплаватели совершили эти опасные кругосветные плавания на парусниках дважды и трижды. Легендарный первооткрыватель Антарктиды Фаддей Беллинсгаузен был мичманом на шлюпе Крузенштерна "Надежда". Один из сыновей известного писателя Августа Коцебу - Отто Коцебу - возглавлял две кругосветные экспедиции в 1815-1818 и в 1823-1826 годах. И стал поистине рекордсменом по первооткрывательству: ему удалось нанести на карты мира более 400 (!) островов в тропической полосе Тихого океана.
В 1807-1808 годах Лисянский продолжал службу на судах Балтийского флота, командовал кораблями "Зачатие Святой Анны", "Эмгейтен" и отрядом из 9 судов Балтийского флота. Он участвовал в боевых действиях против флотов Англии и Швеции. В 1809 году Лисянский получил чин капитана I ранга и ему был назначен пожизненный пансион, единственное средство к существованию, поскольку других источников дохода он не имел. Почти сразу же Лисянский, которому было тогда лишь 36 лет, вышел в отставку. И, вероятно, он ушел не без обид. Адмиралтейств-коллегия отказалась финансировать издание его книги "Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на корабле "Нева" под начальством Ю. Лисянского". Возмущенный, Лисянский уехал в деревню, где и занялся приведением в порядок своих путевых записей, которые вёл в форме дневника. В 1812 году он за собственный счет издал в Петербурге свое двухтомное "Путешествие", а затем, также на свои собственные деньги, и "Альбом, собрание карт и рисунков, принадлежащих к путешествию". Не найдя должного понимания в отечественном правительстве, Лисянский получил признание за рубежом. Он сам перевел книгу на английский язык и в 1814 году выпустил в Лондоне. Годом позже книга Лисянского вышла на немецком языке в Германии. В отличие от русских британские и немецкие читатели высоко ее оценили. Труд мореплавателя, содержащий множество интересных географических и этнографических данных, заключает много оригинального, в частности им впервые подробно описана Ситка и Гавайские острова, стал ценным исследованием и впоследствии несколько раз переиздавался.
Умер путешественник 22 февраля (6 марта) 1837 года в Петербурге. Он был похоронен на Тихвинском кладбище (Некрополь мастеров искусств) в Александро-Невской лавре. Памятник на могиле мореплавателя представляет собой гранитный саркофаг с бронзовым якорем и медальоном с изображением жетона участника кругосветного плавания на корабле "Нева" (ск. В.Безродный, К.Леберехт).
Трижды в своей жизни Лисянский был первым: он первым совершил под российским флагом кругосветное путешествие, первым продолжил путь от Русской Америки до Кронштадта, первым открыл необитаемый остров в центральной акватории Тихого океана. Ныне его именем названы залив, полуостров, пролив, река и мыс на побережье Северной Америки в районе архипелага Александра, один из островов Гавайского архипелага, подводная гора в Охотском море и полуостров на Северном побережье Охотского моря.
Крузенштерн Иван Федорович (1770–1846), мореплаватель, исследователь Тихого океана, ученый-гидрограф, один из основоположников отечественной океанологии, адмирал, почетный член Петербургской академии наук.
Родился в Северной Эстонии в небогатой дворянской семье. Досрочно окончил Морской кадетский корпус. В 1793–1799 годах служил волонтером на английских судах в Атлантическом и Индийском океанах, а также в Южно-Китайском море. По возвращении Крузенштерн дважды представлял проекты прямого торгового сообщения между российскими портами на Балтике и Аляске. В 1802 году был назначен начальником первой русской кругосветной экспедиции.
Летом 1803 года вышел из Кронштадта на двух шлюпах - "Надежда" (на борту находилась миссия в Японию во главе с Н. Резановым) и "Нева" (капитан Ю. Лисянский). Главная цель плавания - исследование устья Амура и прилегающих территорий для выявления удобных баз и маршрутов снабжения тихоокеанского флота. Суда обогнули мыс Горн (март 1804 года) и через три недели разошлись. Через год Крузенштерн на "Надежде", "закрыв" по пути мифические земли юго-восточнее Японии, прибыл в Петропавловск-Камчатский. Затем он доставил Н. Резанова в Нагасаки и, возвращаясь весной 1805 года в Петропавловск, описал северные и восточные берега залива Терпения. Летом продолжил съемочные работы, впервые заснял около 1000 километров восточного, северного и частично западного берега Сахалина, приняв его за полуостров. В конце лета 1806 года вернулся в Кронштадт.
Участники первой русской кругосветной экспедиции внесли значительный вклад в науку, убрав с карты несуществующий остров и уточнив положение многих географических пунктов. Они открыли межпассатные противотечения в Атлантическом и Тихом океанах, измерили температуру воды на глубинах до 400 метров, определили ее удельный вес, прозрачность и цвет; выяснили причину свечения моря, собрали многочисленные данные о давлении атмосферы, приливах и отливах в акваториях Мирового океана.
В начале Отечественной войны 1812 года треть своего состояния (1000 рублей) Крузенштерн пожертвовал на народное ополчение. Почти год провел в Англии в составе российской дипломатической миссии. В 1809–1812 годах опубликовал трехтомное "Путешествие вокруг света...", переведенное в семи странах Европы, и "Атлас к путешествию...", включавший более 100 карт и рисунков. В 1813 году был избран членом академий и научных обществ Англии, Франции, Германии и Дании.
В 1815 году Крузенштерн ушел в бессрочный отпуск для лечения и научных занятий. Составил и издал двухтомный "Атлас Южного моря" с обширными гидрографическими примечаниями. В 1827–1842 годах был директором Морского кадетского корпуса, стал инициатором создания при нем высшего офицерского класса, впоследствии преобразованного в Военно-морскую академию. По инициативе Крузенштерна была снаряжена кругосветная экспедиция О. Коцебу (1815–1818), экспедиции М. Васильева - Г. Шишмарева (1819–1822), Ф. Беллинсгаузена - М. Лазарева (1819–1821), М. Станюковича - Ф. Литке (1826–1829).
Благо России Крузенштерн ставил превыше всего. Не боясь последствий, смело осуждал крепостнические порядки в стране и палочную дисциплину в армии. Уважение к человеческому достоинству, скромность и пунктуальность, обширные знания и талант организатора привлекали к исследователю людей. К нему обращались за советом многие выдающиеся отечественные и зарубежные мореплаватели и путешественники.
Именем Крузенштерна названы 13 географических объектов в различных частях планеты: два атолла, остров, два пролива, три горы, три мыса, риф и губа. В Петербурге в 1869 году установили памятник Крузенштерну.
ШЕЛИХОВ Григорий Иванович.
В 80-х годах XVIII столетия на северо-западном берегу Америки было уже несколько русских поселений. Их основали русские промышленники, которые, охотясь за пушным зверем и морским котиком, предпринимали далёкие плавания по Охотскому морю и северной части Тихого океана. Однако промышленники тогда не имели еще вполне осознанной цели основать русские колонии. Впервые эта идея возникла у предприимчивого купца Григория Ивановича Шелихова. Понимая экономическое значение побережья и островов Северной Америки, которые славились своими пушными богатствами, Г. И. Шелихов, этот русский Колумб, как его назвал впоследствии поэт Г. Р. Державин, решил присоединить их к русским владениям.
Г. И. Шелихов был родом из Рыльска. Еще молодым человеком он отправился в Сибирь в поисках "счастья". Первоначально служил приказчиком у купца И. Л. Голикова, а затем стал его пайщиком и компаньоном. Обладая большой энергией и дальновидностью, Шелихов убедил Голикова отправить суда "на Аляскинскую землю, называемую Американскою, на знаемые и незнаемые острова для производства пушного промысла и всяких поисков и заведения добровольного торга с туземцами". В компании с Голиковым Шелихов построил судно "Святой Павел" и в 1776 году отправился к берегам Америки. Пробыв в плавании четыре года, Шелихов вернулся в Охотск с богатым грузом пушнины на общую сумму не менее 75 тысяч рублей по ценам того времени.
Для осуществления своего плана колонизации островов и побережья Северной Америки Шелихов, совместно с И. Л. Голиковым и М. С. Голиковым, организует компанию для эксплуатации этих территорий. Особенное внимание компании привлекал остров Кадьяк своими пушными богатствами. В конце XVIII и в начале XIX столетий (с 1784 по 1804 г.) этот остров становится главным центром русской колонизации Тихоокеанского побережья Северной Америки. Во время своей второй экспедиции, начатой в 1783 году на галиоте "Три Святителя", Шелихов прожил два года на этом острове, наиболее крупном из островов, прилегающих к побережью Аляски. На этом острове Шелихов основал гавань, названную в честь его корабля, Гаванью Трёх Святителей, а также возвёл укрепления.
Небольшое укрепление было сооружено на острове Афогнак. Шелихов познакомился также с побережьем Аляски, побывал на Кенайоком заливе и посетил ряд островов, окружающих Кадьяк.
В 1786 году Шелихов вернулся из своего плавания в Охотск, а в 1789 году - в Иркутск.
Известия о его деятельности у американских берегов и основании там колоний дошли до Екатерины II, по вызову которой он отправился в Петербург.
Екатерина II прекрасно понимала значение деятельности Шелихова и приняла его весьма благосклонно. Вернувшись в Иркутск, Шелихов снаряжает два судна для исследования Курильских островов и побережья Америки и даёт наказ их командирам, штурманам Измайлову и Бочарову "утверждать власть её величества во всех вновь открытых пунктах". Во время этих экспедиций было выполнено описание североамериканского побережья от Чугацкого залива до бухты Льтуа и составлена его подробная карта. Одновременно расширяется и сеть русских поселений у берегов Америки. Начальник русской колонии, оставленный Шелиховым, Деларов, основал ряд населённых пунктов на берегах Кенайското залива.
Шелихов своей разнообразной деятельностью стремился расширить и укрепить сеть русских поселений на Кадьяке и Алеутских островах.
Он разрабатывал ряд проектов по приведению русских колоний в "достойный вид". Своему управляющему Баранову Шелихов поручил отыскать подходящее место на берегу Американского материка для постройки города, который он предполагал назвать "Славороссией".
Шелихов открывал на Кадьяке и других островах русские школы и старался обучить ремёслам и земледелию местных жителей, индейцев-тлинкитов, или колошей, как их называли русские. С этой целью, по инициативе Шелихова, на Кадьяк было отправлено двадцать русских ссыльных, знавших различные ремёсла, и десять крестьянских семей.
В 1794 году Шелихов организовал новую "Северную компанию", одной из главных целей которой было основание русских колоний на побережье Аляски.
После смерти Шелихова (в 1795 году), его деятельность по расширению русской колонизации у берегов Аляски и эксплуатации её богатств продолжал каргопольский купец Баранов. Баранов оказался не менее настойчивым и предприимчивым руководителем новых русских колоний, чем сам Шелихов, и продолжал начатое Шелиховым дело по расширению и укреплению русских владений на северо-западных берегах Америки.
АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВИЧ БАРАНОВ – ПЕРВЫЙ ГЛАВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ РУССКОЙ АМЕРИКИ
Преемником Шелихова в Русской Америке стал первый Главный правитель российских владений в Америке каргопольский купец, иркутский гость Александр Андреевич Баранов, приглашенный еще в 1790 г. для управления Северо-восточной американской компанией.
Баранов родился 23 ноября 1747 года в Каргополе в семье мещанина. В то время его фамилия писалась - Боранов. По совершеннолетию, женился на купеческой вдове Матрене Александровне Марковой с двумя малолетними детьми. В это же время вошел в сословие купцов и до 1780 года имел дело в Москве и Петербурге. В это же время свою фамилию стал писать как Баранов. Продолжал свое образование самоучкой, неплохо знал химию, горное дело. За свои статьи о Сибири в 1787 принят в вольное экономическое общество. Имел водочный и стекольный откуп, с 1778 имел разрешение торговать и промышлять на Анадыре. В 1788 г. Баранову и его брату Петру правительством было поручено обосноваться в Анадыре. Зимой 1789 г. немирными чукчами производство Баранова было разорено.
Еще три года назад, в 1787 году, Шелихов уговаривал Баранова вступить в его компанию, но Баранов ответил отказом. Теперь Шелихов приглашал Баранова на место управляющего Северо-западной компанией, которое временно занимал управляющий делами Шелихова - Евстрат Иванович Деларов.
Шелихов и его люди побывали на о. Кадьяк, в Кенайском заливе, в Чугачском залива, у о-ва Афогнак, прошли проливом между о-вом Кадьяк и Аляской. Шелихов шаг за шагом расширял сферу интересов России на тихом океане. На северном берегу Кадьяка, ближайшем к Аляске, в Павловской гавани строилась крепость и росло селение, строились крепости на Афогнаке и при Кенайской губе. После двухлетнего пребывания на Кадьяке Шелихов отправился в Россию и оставил своим первым преемником енисейского купца К. Самойлова. В 1791 году Шелиховым была опубликована книга о своих странствиях. Шелихов послал на Кадьяк своего управляющего Евстрата Ивановича Деларова, который сменил Самойлова в начале 1788 года. По договоренности с Шелиховым, Деларов требовал себе замены на посту правителя компании на месте, в Павловской гавани. Шелихов был знаком с Барановым еще с 1775 года. По прибытии с Аляски в 1787 году Шелихов предлагал Баранову управление компанией, но Баранов отказался, поэтому Шелихов послал Деларова. Наконец, после разграбления фабрики в Анадыре, Баранов обстоятельствами был принужден поступить на службу компании.
15 августа 1790 года Шелихов в Охотске заключил договор с Александром Андреевичем Барановым, по которому "каргопольский купец иркутский гость" соглашался на выгодных условиях управлять компанией в течение 5 лет. Контракт был утвержден в Охотске 17 августа 1790 года. Условия контракта материально обеспечивали жену и детей.
С личностью А.А. Баранова, ставшей легендарной в истории Аляски, связана целая эпоха жизни Русской Америки. Хотя в адрес Баранова было высказано немало упреков, но даже самые жестокие критики не могли обвинить его в преследовании каких-либо личных целей: располагая огромной и почти бесконтрольной властью, он не нажил никакого состояния. Баранов принял в 1791 году небольшую артель в Трех святительской гавани острова Кадьяк, он оставил в 1818 году главную факторию в Ситхе, постоянные конторы для управления дел в Кадьяке, Уналашке и Россе и отдельные управы промышленности на островах Прибылова, в Кенайском и Чугацком заливах.
По приказу компании Главный правитель Русской Америки А.А. Баранов в 1798 году основал поселение на о. Ситха, коренные жители которого называют себя по имени острова, а русские - колошами. Колоши храбрый, воинственный и свирепый народ. Корабли США, приобретающие у них бобровые шкуры, для китайского рынка, снабжают колошей огнестрельным оружием, которым те прекрасно владеют. Тем не менее, Баранов сумел внушить им уважение подарками, справедливостью и личной храбростью. Он носил под платьем тонкую кольчугу и был неуязвим для стрел колошей, а, имея познания в химии и физике, поражал воображение и почитался за богатыря. "Твердость духа его и всегдашнее присутствие разума суть причиною, что дикие без любви к нему уважают его, и слава имени Баранова гремит между всеми варварскими народами, населяющими северо-западные берега Америки до пролива Жуан де Фука. Даже живущие в отдаленности приезжают иногда смотреть его, и дивятся, что столь предприимчивые дела могут быть исполняемы человеком столь малого роста. Баранов роста ниже среднего, белокур, плотен и имеет весьма значащие черты лица, не изглаженные ни трудами, н летами, хотя ему уже 56-й год ",- писал мичман Г.И. Давыдов, служивший на одном из кораблей, прибывших из Охотска. Проведя на Ситхе некоторое время Баранов оставил поселение с гарнизоном. Года два было все спокойно, но однажды ночью гарнизон подвергся нападению большого числа колошей, среди которых было и несколько американских матросов, подстрекавших к нападению. Они с безмерной жестокостью умертвили всех обитателей поселения. Лишь нескольким алеутам, которые были в это время на охоте, удалось спастись. Они и принесли известие об уничтожении поселения на Ситхе.
Баранов сам снарядил три судна и, в сопровождении "Невы", отправился на Ситху. Когда колоши узнали, что возвращается Баранов, которого они называли "богатырь Нонок", ими овладел такой страх, что они даже не пытались помешать высадке на берег русских, оставили свое укрепление и дали аманатов. После переговоров, когда колошам предоставили возможность свободно удалиться, они незаметно ушли ночью, предварительно убив всех стариков и детей, которые могли бы задержать их бегство.
Поселение было отстроено вновь. Оно носило название Ново Архангельск и являлось главным городом русских владений в Америке, простирающихся от 52 с.ш. до Северного Ледовитого океана.
За свои заслуги Баранов указом 1802 года награжден именной золотой медалью на ленте Святого Владимира и был произведен в коллежские советники - 6 класс табели о рангах, дающий право на потомственное дворянство. Указ реализован в 1804 году. В 1807 году получил орден Анны 2-й степени.
В отношениях с коренными жителями русские не противопоставляли себя ни алеутам, ни эскимосам, ни индейцам, им были чужды не только геноцид, но и расизм. К середине 1810-х годов перед РАК возникла проблема креольского населения русских колоний. Его численность возрастала довольно быстрыми темпами, и к 1816 году в Русской Америке насчитывалось более 300 креолов, включая детей. Их отцами были русские из различных губерний и сословий. Матерями креолов были главным образом эскимоски Кадьяка и алеутки, но встречались и русско-индейские метисы. Сам А.А. Баранов был женат на дочери одного из индейских племен - танаина, которая была взята как аманатка еще вначале пребывания Баранова на Аляске. В крещении ее звали Анна Григорьевна Кенайская (мать Баранова также звали Анна Григорьевна). Баранов имел от нее троих детей - Антипатра (1795), Ирину (1804) и Екатерину (1808). В 1806 году умерла первая жена Баранова. Баранова через Рязанова отправил прошение царю от 15 февраля 1806 года с просьбой об усыновлении Антипатра и Ирины. В 1808 женится на матери Антипатра и Ирины.
Помощник Баранова - Кусков также был женат на дочери одного из индейских тоенов в крещении - Екатерина Прокофьевна. Она последовала за своим мужем в Тотьму, Вологодской губернии, когда завершилась его служба в Америке.
Заботу о креолах, их воспитании и образовании РАК брала на себя. В Русской Америке действовали школы. Особо одаренных детей отправляли учиться в Петербург и другие города России. Ежегодно отправляли 5-12 детей. Главное правление РАК предписывало Баранову: "При вступлении креолов в законный возраст стараться об обзаведении их семействами, доставляя им жен из туземных семейств, если бы не оказалось креолок..." Почти все взрослые креолы были обучены письму и грамоте. Сын учителя кадьякской и новоархангельской школ и креолки, известный путешественник, а впоследствии начальник аянского порта и генерал майор Александр Филиппович Кашеваров, получил образование в Петербурге. Среди известных путешественников есть имена А.К. Глазунова, А.И. Климовского, А.Ф. Колмакова, В.П. Малахова и других. Первым священником Атхинского отдела стал креол Я.Е. Не цветов, сын русского промышленника и алеутки, получивший образование в Иркутской духовной семинарии. Дети Баранова также получили хорошее образование. Антипатр хорошо знал английский язык и навигацию и служил суперкарго на судах компании, Ирина вышла замуж за капитан-лейтенанта Яновского, прибывшего в Ново Архангельск на корабле "Суворов" и уехала в Россию вместе с мужем. Лесной службой США в 1933 году на архипелаге Александра два озера названо в честь детей Баранова - Антипатр и Ирина.
За время правления Барановым территории и доходы компании значительно выросли. Если в 1799 г. совокупный капитал ПАК составлял 2 млн. 588 тыс. руб., то в 1816 году - 4 млн. 800 тыс. руб. (с учетом находившегося в обороте - 7 млн. руб.). РАК полностью рассчиталась с долгами и выплатила дивиденды акционерам - 2 млн. 380 тыс. рублей. С 1808 по 1819 год из колоний поступило пушнины более чем на 15 миллионов рублей, а еще на 1,5 млн. было на складах во время смены Баранова. Со своей стороны Главное правление послало туда товаров только на 2,8 млн. руб., что вынудило Баранова приобретать товары у иностранцев примерно на 1,2 млн. рублей. Еще не менее 2,5 млн. рублей РАК потеряла в результате кораблекрушений, бесхозяйственности и нападений туземцев. Общая прибыль составила огромную сумму более 12,8 млн. руб., из которых треть(!) ушла на содержание бюрократического аппарата компании в Петербурге. С 1797 по 1816 государство получило от РАК в виде налогов и пошлин более 1,6 млн. рублей.
Можно утверждать, что если бы русские владения возглавлял не Баранов, то они, равно как и сама РАК, неминуемо потерпели бы крах еще в начале 1800-х, когда колонии фактически были брошены на произвол судьбы. Баранов, находясь в крайности, должен был из местных произведений извлекать вещи для платежей, а также обеспечивать запасами пищи все население колоний. У эскимосов и алеутов не было привычки и обычая делать запасы на голодное время года, промышленным приходилось организовывать ловчие партии и принуждать их к работам. Это главные статьи, на которые обвинители Баранова основывали свои доказательства, и повод для снятия его с должности. Но на его руках были жизни многих людей, а компания не выполняла его просьбы и не обеспечивала Русскую Америку товарами и продовольствием.
Кроме Аляски, в состав Русской Америки входили и южные территории. В 1812 году в Калифорнии был основан форт Росс. Помощник Баранова Кусков 15 мая 1812 года заложил селение и крепость на землях, купленных у береговых индейцев с их согласия и при их добровольной помощи. Индейцы рассчитывали на помощь и покровительство русских в их отношениях с испанцами. Колония Росс была продана в 1841 году.
Во время первого кругосветного путешествия "Нева" заходила на Гавайские острова, и между командой и островитянами завязались торговые связи. Узнав о том, что русские колонии испытывают недостаток в продовольствии, король Камеамеа дал знать Баранову, что готов каждый год присылать в Ново Архангельск торговое судно с грузом свиней, соли, сладкого картофеля и других продовольственных товаров, если в обмен будут получены "шкуры морских бобров по разумной цене". В 1815 году Баранов отправил на Гавайи судно с доктором Г.А. Шеффером, которому поручил действовать как представителю компании. Вместе с Шеффером на "Ильмене" был и сын Баранова - Антипатр. Шеффер получил разрешение на устройство фактории, а также земельные участки на о-вах Гавайи и Оаху.
С 1807 по 1825 г. на о-ве Оаху побывало не менее 9 торговых судов РАК, не считая ряда кругосветных экспедиций, снаряжавшихся продовольствием. После 1825 года контакты становятся все реже и реже.
28 лет провел Баранов в Америке и в ноябре 1818 года, 72 летний, принужденный Головниным, который ранее забрал с собой сына Баранова Антипатра, отплыл на корабле "Камчатка" в Россию.
Но ему не суждено было увидеть Родину. 27 ноября 1818 года Баранов отплыл с Гагемейстером на "Кутузове" в С Петербург для отчета компании. С 7 марта 1819 судно стоит в Батавии на ремонте, а Баранов один на берегу в гостинице сильно болен. Еще на корабле он заболел горячкой, но надлежащей медицинской помощи ему не оказали. (схимонах Сергий 1912 г). Судно стоит на ремонте 36 дней. Сразу после выхода в море, 16 апреля 1819 года Баранов умирает на борту. Судно только что отошло от берега, но Баранова хоронят в море, в водах Зондского пролива между о-вами Ява и Суматра. Он вез с собой все документы, которыми располагал, для отчета Главному правлению, но не было никого, кто видел бы указанные материалы после возвращения корабля "Кутузов" в Петербург. Они бесследно исчезли.
К 250 летию со дня рождения Баранова установлен памятник в Каргополе (июль 1997 года).
В дальнейшем главные правители Русской Америки, назначаемые из заслуженных морских офицеров, известных мореплавателей и ученых, занимали этот пост, как правило, в течение пяти лет. Многие из них были связаны с Российско-Американской компанией по предшествовавшей службе.
Стадухин Михаил Васильевич (?–1666), землепроходец и арктический мореход, казачий атаман, один из первооткрывателей Восточной Сибири.
Уроженец архангельского Севера. В юности перебрался в Сибирь и 10 лет прослужил казаком на берегах Енисея, затем на Лене. Зимой 1641 года отправился во главе отряда "проведывать новых земель". Совершив переход на конях через северную часть хребта Сунтар-Хаята, попал в бассейн Индигирки. В районе Оймякона собрал ясак с окрестных якутов, прошел на коче до устья Момы и обследовал ее низовья. Затем отряд спустился к устью Индигирки и летом 1643 года первым достиг морем дельты "большой реки Ковыми" (Колымы), открыв 500 километров побережья Северной Азии и Колымский залив.
Во время плавания, как показалось мореходу, наблюдал "огромную сушу". Так родилась легенда о великой земле на Ледовитом океане против берегов Восточной Сибири. Более 100 лет после плавания Стадухина служилые люди и промышленники верили в то, что найдут на этой "землице" ценную "мягкую рухлядь" (песцовый мех), "заморную кость" (бивни мамонтов), "корги" (косы) с богатейшими лежбищами "зверя-моржа", дающего не менее ценный "рыбий зуб" (моржовые клыки).
По Колыме Стадухин поднялся на ее среднее течение (открыв восточную окраину Колымской низменности), поставил к осени на берегу первое русское зимовье для сбора ясака, а весной 1644 года - второе, в низовьях реки, где жили юкагиры. Основанный землепроходцем Нижнеколымск стал отправным пунктом для дальнейшей колонизации северо-востока Сибири и побережья Ламского (Охотского) моря. За два года на Колыме Стадухин собрал "восемь сороков соболей" (320) и привез этот "государев ясачный сбор" в ноябре 1645 года в Якутск. Кроме пушнины он доставил первые вести о новооткрытой реке: "Колыма… велика, есть с Лену" (что было явным преувеличением). Но вместо благодарности и платы за службу по приказу воеводы у него отобрали его собственные "четыре сорока соболей".
Около двух лет первооткрыватель прожил в Якутске, готовясь к новому путешествию на север, чтобы разведать земли, о которых собрал сведения во время зимовки на Колыме. В 1647 году он прошел на коче вниз по Лене. В марте 1648 года, оставив часть спутников зимовать на реке Яна "в ясашном зимовье", Стадухин с несколькими служилыми людьми отправился на нартах на Индигирку. На реке они построили коч, спустились к устью и морем достигли Нижнеколымского острога.
Летом 1649 года землепроходец двинулся дальше на восток, чтобы достигнуть "Чукотского Носа". Но нехватка запасов продовольствия, отсутствие хороших промыслов и боязнь "поморить голодною смертью служилых и промышленных людей" вынудили его повернуть назад, по-видимому, от островов Диомида (в Беринговом проливе). На Колыму он вернулся в сентябре и стал готовиться к сухопутному походу на Анадырь. Это новое путешествие, растянувшееся на десятилетие, Стадухин предпринял не только на свой страх и риск, но и за собственный счет. На Анадыре он встретил С. Дежнева, с которым у него возник спор по поводу сбора ясака. Погромив на Анадыре юкагиров, отняв у них сколько мог соболей, Стадухин зимой перешел на лыжах и на нартах на реку Пенжина.
В ее устье землепроходцы "поделали кочи" и на близлежащих участках западного побережья Камчатки заготовили лес для строительства судов. Морем они перебрались на зимовку к устью Гижиги ("Изиги"). Опасаясь нападения коряков, Стадухин летом 1652 года направился на юго-запад вдоль скалистой приморской полосы Гижигинской губы и залива Шелихова. Осенью он прибыл к устью реки Тауй, построил там острог, собирал ясак и промышлял соболя.
Летом 1657 года Стадухин со спутниками дошли на кочах до острога в устье Охоты, летом 1659 года через Оймякон и Алдан вернулись в Якутск, замкнув гигантский кольцевой маршрут по Северо-Восточной Азии. Из поездки Стадухин привез не только большую "соболиную казну", но и чертеж своего пути по рекам и горам Якутии и Чукотки, а также плаваний у берегов Восточно-Сибирского и Охотского морей (этот важный картографический документ, видимо, не сохранился). В экспедиции им также были собраны сведения об островах в Северном Ледовитом океане и в Беринговом проливе.
Стадухину удалось первым побывать на Камчатке.
За 12 лет он прошел свыше 13 тысяч километров - больше, чем какой-либо землепроходец XVII века. Общая длина открытых им северных берегов Охотского моря составила не менее 1500 километров. Его географические открытия нашли отражение на карте П. Годунова, составленной в 1667 году в Тобольске.
За свою службу Стадухин был поверстан в атаманы. В 1666 году якутские власти поручили ему предпринять новый поход, но в пути атаман был убит в схватке с "немирными" аборигенами. Погиб он не богачом, а должником.
Карта-схема походов М. Стадухина в 1641–1659 годах
( ) - предполагаемый поход
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вся жизнь Семена Ивановича Дежнева и особенно плавание 1648 года, начатое под руководством Федота Алексеева-Попова и завершенное во главе с Дежневым - это одна из самых героических страниц в истории русских географических открытий.
Историческое плавание Алексеева-Дежнева означало, что к середине XVII века весь Северный морской путь был пройден по частям русскими мореходами. Они достигли восточной оконечности Азии, открыли пролив, разделявший Азиатский и Американский материки. В этом великое значение экспедиции 1648 года.
Как свидетельствуют исторические документы, плавание русских мореходов вдоль северных берегов Сибири было в XVII веке, особенно в его второй половине, довольно оживленным. По подсчетам М. И. Белова, по Северному Ледовитому океану у сибирских берегов с 1633 по 1689 год было совершено 177 плаваний как в одиночных судах, так и в отрядах из нескольких судов. Речь идет лишь о плаваниях, зафиксированных в документах, обнаруженных исследователями.
Русские служилые и промышленные люди открывали все новые и новые реки и земли, продвигаясь все далее и далее на восток, к берегам Тихого океана. Речь идет об открытии рек и земель, новых для русских, для европейцев, известных аборигенным народам испокон веков. От похода Ермака (1579-1581 гг.) до выхода отряда Ивана Москвитнна на Тихоокеанское побережье прошло каких-нибудь шесть десятилетий. Напомним для сравнения, что волна англоамериканских переселенцев продвигалась от Атлантического побережья до Тихого океана в течение примерно двух с половиной столетий. Этой быстроте русского продвижения на восток во многом содействовал отчасти мирный характер присоединения сибирских земель. На северо-востоке Сибири русские встречали активное сопротивление лишь преимущественно со стороны чукчей и коряков. В целом же происходило хозяйственное и культурное сближение русской части населения с аборигенными народами, оказывавшими землепроходцам немалую помощь в сборе географических сведений, в качестве проводников.
Выдающийся первооткрыватель Семен Иванович Дежнев - один из главных участников открытия восточной оконечности Азии и пролива, разделяющего два материка, открывший реку Анадырь. Землепроходцы доставляли первые сведения о вновь открытых краях, их отписки и челобитные были первыми письменными свидетельствами об этих открытиях.
На жизненном пути Семена Ивановича было много тяжких испытаний, невзгод, потерь близких соратников. И все же ему сопутствовал успех первооткрывателя. В чем причины этого успеха? Прежде всего в личных душевных качествах Дежнева. В его героизме, отваге, целеустремленности. Его самоотверженное служение Родине и сегодня может служить достойным примером. При его доброте и человечности Дежнев лишь в исключительных случаях брался за оружие - когда этого требовали интересы самообороны. С открытой душой, добрым словом шел он к аборигенам Восточной Сибири, протягивая им руку дружбы, И это приносило более действенные плоды, чем угрозы и бряцание оружием, помогало русским первопроходцам укрепиться среди восточносибирских народов.
Поход Алексеева-Дежнева вокруг Чукотки и дальнейшее открытие Анадыри Семеном Ивановичем - это не личная удача первооткрывателей, не просто частная инициатива этих отважных и мужественных людей. Это частица мощного исторического процесса, направлявшегося Московским государством, широкого миграционного движения, его северного ответвления, устремленного к северовосточной оконечности Азиатского материка. Экспедиции русских первопроходцев помогали формированию географических представлений русских о северо-востоке Азии, которые к началу XVII века были еще самыми смутными и неопределенными. Плавание 1648 года позволило установить, что северо-восточный выступ Азиатского материка заканчивается Чукотским полуостровом и мысом, получившим впоследствии название мыса Дежнева, который омывается проливом, разделявшим Азию и Америку. О великой важности этого географического открытия не могли подозревать сами мореплаватели, Алексеев, Дежнев и их товарищи. Но это неведение не умаляет заслуг славных первооткрывателей. Такие исторические парадоксы случались. Колумб вошел в историю как великий первооткрыватель, не подозревая, что он открыл новый материк.
Открытие, сделанное русскими мореходами, имело общемировое значение. Немецкий историк и этнограф К. Вейле напоминал, что путешествие русских мореходов 1648 года привело к крупнейшим из всех открытий начиная с 1492 года, так как благодаря ему действительно было доказано неопровержимым образом, что Новый Свет отделен от Старого.
Дежнев был одним из ярких представителей замечательной плеяды русских первопроходцев, вносивших свой вклад в русские географические открытия на Дальнем Востоке. Речь идет об Атласове, Хабарове, Москвитине, Пояркове, Алексееве, Стадухине, Реброве, Курбате Иванове и многих других.
Открытия русских нашли свое отражение в отечественной и западноевропейской картографии, в географических сочинениях, значительно пополнили представления географов о карте мира. Сведениями, собранными первопроходцами, пользовались сибирские картографы Петр Годунов и его последователь, архитектор, писатель и космограф Семен Ремезов. Ремезовские чертежи были среди последних из старинных памятников русской картографии, основанных еще не на точном определении долгот и широт. Годунов и Ремезов еще не пользовались инструментальными съемками, а давали во многом условные, схематичные чертежи. Постепенно с развитием картографии, которая стала основываться на геодезических съемках, очертания морских берегов, полуостровов, водоемов стали приобретать все более и более точный характер, приближаясь к очертаниям на современных картах.
Имя Семена Ивановича Дежнева, как и его товарищей, оказалось сравнительно быстро забытым. В трудах географов мы находим упоминание о великом географическом открытии 1648 года, но имена тех, кто совершил это открытие, никак не фигурируют. Царское правительство оценило открытие новых земель с их пушными и моржовыми промыслами, дававших казне большие прибыли, но не считало нужным вспоминать худородного казака.
И только в середине XVIII века историк Г. Ф, Миллер, разбирая бумаги якутского архива, наткнулся на документы, рассказывающие об экспедиции Алексеева-Дежнева и опубликовал их в 1758 году. Сложной и далеко не безгрешной фигурой был немец русской академической службы Герард Федорович Миллер, недруг Михаила Васильевича Ломоносова. Малопривлекательный его образ, а порой и откровенно шаржированный, не раз воспроизводили авторы книг и создатели фильмов на ломоносовскую тему. Будем справедливы к маститому академику. При всех его дурных качествах, высокомерии, реакционности своих исторических концепций был Миллер подвижником науки, непоседливым, пытливым. Он забирался в глубинки Северной Сибири, копался в архивах. И он первый, отдадим ему должное, воскресил для науки если не совсем забытые, то полузабытые имена Федота Алексеева и Семена Дежнева. В труде «Описание морских путешествий по Ледовому океану и Восточному морю с Российской стороны учиненные» Миллер уделил Алексееву и Дежневу немало страниц. На составленной им карте Сибири, изданной в 1758 году Российской Академией наук, морской путь из устья Колымы к берегам Камчатки был обозначен надписью - «Дорога издавна часто посещаемая. Морской проезд в 1648 году трех русских судов, из коих одно достигло Камчатки:». Об экспедиции 1648 года знал великий Ломоносов, писавший: «несомненно доказан проход морской из Ледовитого океана в Тихой… Холмогорец Федот Алексеев… с казаком Иваном Дежневым предприняли путешествие из реки Ковымы на восток в июле 1647 года… Первая сия неудача не отняла у них ни надежды, ни смелости; и поэтому следующего 1648 года июня 20-го дня те же, Алексеев и Дежнев и еще некто Герасим Анкудинов пошли на семи кочах». Ломоносов ошибочно называл Дежнева Иваном, но в остальном был прав, опираясь, видимо, на находки Миллера. Большое значение Ломоносов придавал Северному морскому пути, видя широкие перспективы его использования. Свои соображения по этому поводу великий русский ученый изложил в 1763 году в записке, озаглавленной «Краткое описание разных путешествий по северным морям, и показание возможного проходу по северным морям, и показание возможного проходу Сибирским океаном в восточную Индию».
Алексеев и Дежнев проложили путь через пролив, разделяющий Азию и Америку. Однако путь этот осваивался медленно. Первый из западноевропейских мореплавателей смог пройти проливом Дежнева только в конце XVIII века. Это был англичанин Джеймс Кук, доходивший до мыса Шмидта (Северного) на северном побережье Чукотки и оставивший в своем дневнике интересное описание природы чукотского побережья и быта местных жителей, очевидно, прибрежных эскимосов. В десятые годы прошлого века в Беринговом проливе побывал плававший на корабле «Рюрик» известный русский мореплаватель О.Е. Коцебу, описавший пролив и его азиатский берег. Коцебу интересовался личностью С.И. Дежнева.
Выход отважных русских первопроходцев к проливу, разделявшему два материка, и на Анадырь создавал предпосылки для дальнейших походов первооткрывателей. Эти дальнейшие походы имели два направления - южное и северное, а точнее - северо-восточное. Южное устремилось на Камчатку и Курильские острова, осваивавшиеся русскими людьми. Северо-восточное было нацелено на Алеутские острова и северо-западную оконечность Американского материка,
Как мы видели, исследователи выдвигали предположение, что члены экспедиции Алексеева - Дежнева могли достичь и аляскинского берега. Однако убедительными доказательствами эта версия пока не подкрепляется. Но если дежневские кочи в 1648 году и не приставали к берегам Аляски, появление русских на Американском континенте было теперь лишь вопросом времени.
В 1732 году М. Гвоздев вместе с И. Федоровым совершил плавание на боте «Гавриил» и, исследуя Берингов пролив, положил начало практическому исследованию берегов Аляски. В 1741 году экспедиция Витуса Беринга достигла аляскинского побережья, открыла остров Каяк, острова Шумагинские и часть Алеутских островов, собрав ценные сведения о природе и населении прибрежной части северо-запада Американского континента. В последующие годы Аляску посещали десятки исследовательских и торгово-промышленных экспедиций. Они были связаны с именами целой плеяды замечательных русских исследователей, продолжавших дело Алексеева-Дежнева. В их числе можно было бы назвать Г.И. Шелихова, Ф.П. Врангеля, А.Ф. Кашеварова, Л.А. Загоскина, Иннокентия Вениаминова (И. В. Попова) и многих других.
Исследования Аляски особенно активизируются с созданием Российско-Американской компании. Только с 1804 по 1840 год ею было организовано 25 экспедиций, в том числе и кругосветные.
Медленнее шло освоение северных морей, особенно в восточной Арктике. И хотя немало выдающихся русских мореплавателей-исследователей оставили свой яркий след в истории освоения Арктики XVIII-XIX веков, их походы и открытия не привели к превращению Северного морского пути в постоянную магистраль. Причин тому немало. В их числе были техническое несоответствие тогдашнего русского флота условиям систематического полярного плавания и отсутствие серьезного интереса у царского правительства к освоению Арктики. Основными путями, связывавшими центральные районы России с русским Дальним Востоком, оставались сухой путь через Сибирь и морской кругосветный путь.
Только в советское время Северный морской путь стал регулярно действующей транспортной магистралью, имеющей большое народнохозяйственное значение. Мощные теплоходы под советским флагом проходят вдоль северных берегов Сибири, Беринговым проливом, мимо мыса Дежнева, напоминающего о славном первопроходце, который вместе с Федотом Алексеевым впервые проложил путь из Ледовитого океана в Тихий.
Г.Ф. Миллер и М.В. Ломоносов положили начало систематическому изучению жизни и деятельности Семена Ивановича Дежнева и его соратников. К настоящему времени круг научных и научно-популярных публикаций о нем весьма обширен. В советское время с такими публикациями выступали А.И. Алексеев, С.В. Бахрушин, Л.С. Берг, М.И. Белов, В.Ю. Визе, А.В. Ефимов, Н.Н. Зубов, Б.П. Полевой, В.А. Самойлов и др. Публиковались исторические документы, проливающие свет на жизнь и деятельность первопроходца.
Несмотря на обилие публикаций о С.И. Дежневе, в его биографии остается еще немало «белых пятен» и дискуссионных вопросов, по которым не утихает полемика между исследователями. Она касается места рождения Семена Ивановича, его роли в экспедиции 1648 года, толкования некоторых мест в его отписках, возможности посещения членами экспедиции Алексеева - Дежнева аляскинского берега, количества кочей, прошедших Берингов пролив и достигших Берингова моря, и т.д. Очевидно, дальнейшие исследования и поиски новых документов внесут ясность в эти спорные вопросы.
Имя С.И. Дежнева увековечено на карте. По случаю 250-летия героического похода русских мореходов вокруг восточной оконечности Азиатского материка Русское географическое общество по инициативе академика Шокальского внесло предложение назвать самую восточную точку Азии мысом Дежнева. Предложение было поддержано широкой общественностью и претворено в жизнь. В 1898 году на карте появилось новое название - мыс Дежнева. Именем Дежнева названы также железнодорожная станция под Хабаровском, бухта в Беринговом море у побережья Камчатки, ледник на Северной Земле в Карском море, остров в море Лаптевых в группе островов Комсомольской Правды, полуостров в Беринговом проливе и одна из улиц в городе Великом Устюге, претендующем на то, чтобы считаться местом рождения первопроходца. Имя Дежнева в 30-60-е годы носил ледокольный пароход, построенный в Ленинграда
В центре Великого Устюга в 1972 году был установлен памятник Дежневу работы ленинградского скульптора Е.А. Вишневецкой. Фигура Семена Ивановича во весь рост возвышается на высоком цилиндрическом постаменте на фоне приземистого пилона с рельефным изображением сцены из истории подвигов русских людей на северо-востоке Сибири. Пытливый взгляд Дежнева устремлен вдаль.
На мысе Дежнева еще в 1910 году, в память о подвигах первопроходцев, был поставлен мемориальный крест с надписью. В 1956 году на этом месте соорудили памятник-маяк. В следующем году в поселке Верхнеколымске, в честь 325-летия вхождения Якутии в состав России, установили обелиск с именами первопроходцев, среди которых и имя Семена Ивановича Дежнева. Имеется еще памятник, посвященный первопроходцам, в поселке Зырянка на Колыме - гранитный столб, увенчанный моделью коча XVII века. Таков далеко не полный, вероятно, перечень памятников и мемориальных знаков, напоминающих о подвигах Семена Ивановича Дежнева и его славных соратников.
После находок у военного госпиталя в Иркутске прошло более ста лет. За этот срок значительно изменились представления ученых о времени первоначального заселения Сибири и Дальнего Востока. Сегодня есть немало оснований удревнить его в десять и более раз. Первые открытия в этом плане сделаны на Дальнем Востоке.
Стояла золотая осень. Уходили последние дни сентября, но было еще тепло. Холодные дожди с сильным ветром, столь обычные для дальневосточной осени, явно запаздывали. 27 сентября 1961 года было жарким, по-настоящему летним днем. Вот уже больше недели археологи плавали на небольшой барже между городами Зеей и Свободным, обследуя зону будущего затопления и строительства Зейской ГЭС, чтобы выявить все археологические памятники и составить план работы по их дальнейшему исследованию. Участники экспедиции стояли на носу баржи и внимательно осматривали медленно проплывавшие мимо берега. Человек издавна селится в наиболее удобных, благоприятных местах. На больших реках древние поселения встречаются, как правило, на высоких, незатопляемых во время паводков и разливов реки местах. Особенно привлекательны места впадения в реку небольших протоков, наиболее удобные для охоты и ловли рыбы.
Археологи уже открыли несколько поселений каменного и железного веков. Продолжали поиск и в этот день. Погода была ясная, солнечная. Вплотную к реке подступали заросшие тайгой сопки. Голубые могучие сосны на высоких берегах слегка покачивались, отражаясь в воде. Изредка мелькали небольшие полянки с белоствольными березами и осинами, которые, несмотря на теплую погоду, покрылись багрянцем и уже сбрасывали свой наряд, готовясь к долгой и тоскливой зиме.
Суровостью и первозданной красотой веяло от этих диких и пока еще малообжитых мест. Казалось невероятным, что здесь, среди сопок и скал, мог жить древний человек.
Солнце перевалило зенит, когда за поворотом реки показалось небольшое село Филимошки. Перед ним сменился и ландшафт: горы отступили, открыв широкую долину. Дома далеко разбежались по крутому, обрывистому берегу реки. Село привольно раскинулось на двух террасовидных уступах. Верхняя терраса поднималась над уровнем реки на 20—25 метров. За селом, выше по течению, в Зею впадала небольшая речка. Туда и попросил руководитель экспедиции А. Окладников направить баржу. Причалили к самому берегу. С баржи видны были крутые береговые отложения. Река, по-видимому, во время недавнего сильного наводнения обрушила в этом месте берег, и слои светло-желтых песков, и супесей, и темных глин четко вырисовывались при ярком солнечном свете. Береговые отложения, словно раскрытая книга, могут рассказать ученым о климате, наводнениях по крайней мере за многие десятки, а то и сотни тысяч лет. Все участники экспедиции в нетерпении попрыгали на берег: хотелось пройтись по твердой земле. Да и место было удобное для древнего поселения.
Через несколько минут раздался первый радостный возглас — найден кремневый отщеп, а рядом орудие человека эпохи неолита. Пока все осматривали верхнюю часть берега, Окладников спустился к воде и пошел низом по еще теплой, хорошо окатанной гальке. И тут опытный взгляд ученого привлек один камень. Он взял его в руки и стал внимательно осматривать. На первый взгляд это был самый обыкновенный булыжник из желтоватого мелкозернистого кварцита. Но только на первый взгляд. Присмотревшись, Алексей Павлович увидел, что он расколот несколькими сильными ударами и на одном конце его имеется острое лезвие, напоминающее грубое и примитивное скребло. Рядом с камнем лежал еще один, тоже со следами обработки. Человек или природа? Такие сколы, настолько они грубы и примитивны, могут получиться и естественным путем в сильных речных потоках.
На память пришла оживленная дискуссия, которая велась по поводу так называемых «эолитов». Под таким названием вошли в научную литературу кремни, которые находили в третичных слоях, им приписывалась намеренная обработка. Среди них наиболее известными являются эолиты со следами действия огня и расколотые кремни из отложений, возраст которых несколько миллионов лет, описанные французским ученым аббатом Буржуа. Позднее были проведены специальные опыты: в камнедробильные машины бросали кремни, там они бились друг о друга, в результате чего у них получались изломы и выбоины, очень напоминающие искусственную обработку, сделанную человеком.
Что, если и гальки не человеком оббиты, а сделаны природой? Ведь еще совсем недавно, лет пятнадцать назад, Окладников сам писал, что появление в Сибири памятников, относящихся к раннему палеолиту, маловероятно. А судя по всему, эти находки гораздо более ранние, чем все известные на территории Сибири и Дальнего Востока памятники. Но пятнадцать лет для науки совсем немалый срок. За это время как в нашей стране, так и за рубежом накопился новый материал, осмысление которого вполне логично приводило к выводу, что ранний палеолит все нее мог быть в Сибири. «Был!» — неоднократно говорил его учитель П. Ефименко. И каждый полевой сезон Окладников не терял надежды открыть ранний палеолит.
Человек или природа? Алексей Павлович снова и снова внимательно всматривался в свои находки. Похоже, что это сделал все-таки человек, но, чтобы окончательно решить вопрос, важно найти обработанные гальки в слое и выяснить ситуацию, с ними связанную.
Неторопливо, сдерживая волнение, он пошел к береговым отложениям. Сверху залегал мощный пласт серых иловатых песков и супесей. Ниже, на уровне глаз, виднелись прослойки галечника, лежащего на древних, коренных породах третичного периода. Алексей Павлович медленно, метр за метром стал осматривать слой, в котором залегал галечник.
Этот день был поистине удачным. Не прошло и пятнадцати минут, как он, теперь уже из слоя, вытащил гальку со следами сколов. Несколько часов тщательных поисков принесли около десятка оббитых галек. Сомнений не оставалось: они орудия труда и сделаны рукой человека. Несмотря на их сравнительно малое количество и большую примитивность, уже можно выделить руководящие формы: изделия с желобчатыми выемками и массивные гальки с острием — «носиком». Все находки были тщательно упакованы и отправлены в новосибирский академгородок.
В 1964 году в Москве состоялся VII Международный конгресс антропологов и этнографов. В работе конгресса участвовали многие известные советские и зарубежные ученые. На этом конгрессе Окладников выступил с докладом «О первоначальном заселении человеком Сибири и новых находках палеолита на реке Зее». Доклад вызвал массу споров. Были голоса против и за. Не было лишь равнодушных.
Условия залегания орудий труда и сам их облик свидетельствовали о том, что в очень раннее время, 200 — 250 тысяч лет назад, древние люди уже зажгли свои костры и заселили районы, расположенные севернее 54-го градуса северной широты. Хронологически находки в Филимошках могут быть сопоставлены с ашелем Западной Европы и синантропом в Китае. Мог ли древний человек проникнуть так далеко на север при существующей в то время природно-географической обстановке в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии?
Природа Дальнего Востока в целом в течение всего четвертичного периода испытывала направленные ритмические изменения, отличавшиеся местным своеобразием. Растительный и животный мир этой территории сохранил в четвертичном периоде много третичных реликтов. Дальний Восток — район со слабыми изменениями природных условий в антропогенезе по сравнению с северо-западом Евразии, испытавшим катастрофические изменения природы. Причина отличий, как предполагают большинство исследователей, — в покровном оледенении северо-запада и отсутствии его на Дальнем Востоке. Из чего следует, что в плейстоцене климатические условия в бассейнах рек Амура, Зеи и в Приморье были весьма благоприятны, и человек вполне мог здесь жить в нижнем и среднем палеолите.
В нижнечетвертичное время и в начале среднечетвертичного на юге Дальнего Востока определяющую роль в подлеске играли вечнозеленые растения. Климат был еще теплым и влажным.
Среднечетвертичное оледенение, являющееся для этой территории максимальным, оказало существенное влияние на формирование растительного и животного мира. Споровопыльцевые спектры отложений, синхронные периодам оледенений, говорят о том, что были широко распространены березовые леса и редколесья. Большие площади занимали моховые и сфагновые болота с кустарниковой березой и ольхой.
Весьма характерно для растительности Дальнего Востока было отсутствие, по крайней мере в прибрежной части, «сухой фазы» с большим участием ксерофитовых ассоциаций, что связано, по-видимому, с морским муссонным климатом. Наличие в современной флоре Приморья, Приамурья большого числа реликтов третичной флоры указывает на то, что они переживали эпохи оледениний в наиболее благоприятных местах обитания, сильно сокращая свои ареалы и широко расселяясь в межледниковые периоды. Более мягким климатом в ледниковое время можно объяснить то, что в приамурской и yccyрийской тайге и сейчас растут представители древней субтропической флоры — бархатное дерево и маньчжурский орех, дикий виноград и лимонник, женьшень и аралия. Благоприятные климатические условия, видимо, и позволили человеку в глубокой древности заселить эти отдаленные территории Северной Азии.
Находки в Филимошках древних орудий труда не являются сегодня единственными. Новым подтверждением гипотезы об обитании древнего человека на Дальнем Востоке во времена нижнего палеолита являются находки галечных орудий у села Кумары, в бассейне верхнего Амура. Это местонахождение открыто еще в 1957 году Э. Шавкуновым. Он собрал коллекцию каменных орудий, относящихся, бесспорно, к палеолиту.
В 1968 году работы в Кумарах продолжил автор. Раскопки и тщательный осмотр береговой террасы позволили выявить в районе села несколько культурных горизонтов: палеолит, мезолит, неолит. Особый интерес представляют три палеолитических местонахождения. На первом найдено несколько десятков орудий труда, относящихся к очень древнему времени — нижнему палеолиту. Находки, располагаются на прибрежной полосе галечника, а некоторые из них — непосредственно в воде. Протяженность галечника, где встречались находки, более 800 метров. Орудия труда представлены тремя видами — чопперами, чоппингами и орудиями с остриями — «носиками». Найдено также несколько бесформенных галек, с которых скалывались грубые отщепы.
Интересно расположение находок. Все орудия найдены в древнем галечнике, который перекрывает 10—15-метровая толща суглинков и супесей. Рыхлые толщи, постоянно поднимаясь, подходят, к скалистым сопкам, которые тянутся цепью в 200—300 метрах от современной долины Амура. В отдельных местах скалы подходят прямо к воде, обрываясь крутыми уступами. Подобная же ситуация наблюдается и на правом берегу Амура. Вполне возможно, что в нижнем палеолите ширина долины Амура колебалась в соответствии с сухими и влажными периодами и русло реки то наступало, то отступало. При сужении долины Амура обнажались галечники, которые являлись прекрасным материалом для изготовления орудий. Подобная закономерность прослеживается и в Монголии, где большая часть нижнепалеолитических памятников обнаружена в русле древних рек. Рыхлые же отложения первой террасы Амура все верхнеплейстоценовые и образовались значительно позже.
В 1969 году удалось открыть третий памятник, где найдены такие же архаичные изделия из камня. Новое местонахождение располагается в пяти километрах от бывшего села Падь Калашникова, вблизи устья речки Усть-Ту. В слое галечника, который лежит на коренных породах, обнаружены грубо оббитые гальки. Слой галечника перекрывает терраса, сложенная рыхлыми слоистыми отложениями иловатых песков и супесей. Терраса в два-три километра длиной, плавно повышаясь, подходит к невысокой горной гряде.
В 1969—1970 годах здесь производили раскопки, во время которых удалось обнаружить более 200 галек, обработанных рукой человека. На расстоянии четырех-пяти километров от этого местонахождения выявлены еще два участка, где встречались галечные орудия такого же типа.
За открытиями на Дальнем Востоке последовали и другие — в Сибири и на Алтае. В том же 1961 году А. Окладников на речке Улалинке в черте города Горно-Алтайска нашел грубо оббитые гальки. В начале июня 1966 года наш небольшой отряд советско-монгольской экспедиции под руководством Окладникова по пути в Монголию остановился на один день в Горно-Алтайске — административном центре Горно-Алтайской автономной области, чтобы еще раз осмотреть палеолитическое местонахождение на Улалинке.
Улалинка — типичная горная река. Левый ее берег низкий, а правый круто обрывается уступами высотой 20—25 метров. Мы решили попытать счастья и заложили несколько разведочных раскопов. Солнце нещадно палило в наши спины. Когда мы выезжали из Новосибирска, там было холодно и ветрено, а здесь, в Горно-Алтайске, стояла тридцатиградусная жара. В слое красноватых супесей нам часто попадались орудия труда. Их возраст был ясен: все они верхнепалеолитические и не древнее 30 тысяч лет. Несколько часов работали без перерыва. Нам предстояло углубиться на несколько метров до голубоватого цвета плотных глин, лежащих на кварцитовых коренных породах. И вдруг из-под лопаты вылетела галька из мелкозернистого кварца, один конец которой был оббит и напоминал грубое скребло. Работа пошла веселее. Даже наш скептически настроенный шофер после краткой, но эмоциональной лекции о значении этой находки взялся за лопату. К вечеру мы имели еще несколько грубых орудий и отщепов, и все они напоминали древнейшие орудия труда.
А. Окладников в течение ряда лет проводил раскопки на Улалинке. И к настоящему времени на этой стоянке-мастерской собран огромный материал, насчитывающий несколько тысяч изделий. По своему каменному инвентарю стоянка-мастерская на речке Улалинке — уникальный памятник ярко выраженной галечной культуры, в нем не обнаружено ни одной пластины, а только обработанные человеком кварцитовые желваки и примитивные орудия из галек. Это местонахождение представляет целую эпоху в истории каменного века Северной Азии. В обработке материалов и в раскопках Улалинки принимали участие геологи, палеонтологи, палинологи. На основании палеомагнитного метода находки в Улалинке были датированы неожиданно ранним временем. Первые датировки оценивали границу слоя более чем в 700 тысяч лет, а верхняя датировка — более чем в 300 тысяч лет. В 1979 году работы по определению возраста продолжались с использованием термолюминесцентного метода, т возраст нижнего культурного горизонта определен в 690 тысяч лет. Это ставит Улалинку в один ряд с древнейшими памятниками в Северной и Центральной Азии.
Орудия труда, обнаруженные в Улалинке, также являются одними из древнейших, известных в этом районе. Они относятся к тому отдаленному времени, к той эпохе нашей истории, когда человек делал свои первые шаги на пути к преодолению зависимости от природы, осваивая все новые и новые территории земного шара. Но эти шаги были робкие и очень неуверенные, слишком человек еще зависел от постоянно изменяющейся природной обстановки.
Важные открытия за последние двадцать лет сделаны археологами Иркутского университета Г. Медведевым, М. Аксеновым и другими. Во время охранных работ в зоне затопления Братского водохранилища они обратили внимание на грубые орудия труда и ядрища, которые встречались на пляже. Начались систематические поиски мест, откуда берутся эти древние находки. Поиски привели исследователей на высокие, 100-метровые возвышенности. Там-то впоследствии и удалось найти грубо обработанные изделия древнего человека. Среди них имелись и хорошо оформленные ядрища леваллу-мустьерской формы для снятия пластин с определенным контуром. Следует отметить важную особенность находок, относящихся к раннему времени: галечная поверхность их вся как будто изъедена мелкими точками-оспинками — результат длительного воздействия сильных ветров и других природных факторов на поверхность камня — так называемая корразия. О большой древности находок в Приангарье свидетельствует форма орудий, техника первичного и вторичного расщепления.
Нужно отдать должное иркутским археологам: они не спешили с выводами. Накапливая материал, делали десятки шурфов по нескольку метров глубиной каждый, чтобы получить хорошие стратиграфические разрезы, а главное, вели поиск каменных орудий непосредственно в слое, что позволяло точно установить время находок. Терпение и упорство были вознаграждены блестящими открытиями. Теперь нет сомнений в том, что 200—300 тысяч лет назад и в Приангарье расселялся древний человек.
Совсем неожиданными, в прямом смысле сенсационными стали находки якутского археолога Ю. Мочанова на Лене в местности Дюринг-Юрях в 120 километрах от Якутска. В 1983—1985 годах ему и его сотрудникам удалось вскрыть несколько тысяч квадратных метров площади. Найдено около двух тысяч изделий. Они настолько грубы и примитивны, что напоминают знаменитые находки в Олдувайском ущелье на востоке Африки.
Ученым многое предстоит сделать, чтобы по достоинству оценить открытие в Якутии. Результаты исследований флоры и другие данные свидетельствуют о том, что в те времена в этих районах было даже несколько холоднее, чем сейчас.
Уровень культуры олдувайского человека, навыки его в борьбе за свое существование, хотя он и получил название хомо хабилис, или человек умелый, находились на самой низкой ступени. Человек, по существу, делал еще только первые шаги в своем новом качестве. Изготавливая первые орудия труда, он только заявлял о своем праве называться человеком. С этого времени, пожалуй, и следует вести отсчет нашей истории. К олдувайской культуре уходят истоки цивилизации нашего XX века. Но экологические условия обитания первого человека в Африке, в отличие от Якутии, были благоприятными: тепло, сухо, обилие животных, которые могли бы стать его добычей.
Очень важно, чтобы не повторилась история, связанная с одним из первых ученых, который закладывал основы новой науки — первобытной археологии, — Буше де Пертом. Находки в Дюринг-Юрях дискуссионны в смысле их датировки. Но несомненно то, что они очень древние и что это открытие одно из интереснейших в Сибири.
Открытие столь древних комплексов на юге Сибири и Дальнего Востока ставит перед учеными несколько важных вопросов, на которые необходимо найти ответы. Откуда и когда мог прийти первый человек в Сибирь? Кто он был, этот первопроходец Северной Азии? Какова его последующая судьба? Но прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, обратимся к истории науки.
У Дарвина наряду с ярыми врагами и недоброжелателями, как мы уже говорили, нашлись и горячие последователи. Один из них — немецкий ученый Эрнст Геккель — высказал замечательную мысль о том, что между 7 обезьяноподобными предками и современным типом людей должна была существовать промежуточная форма, которую он назвал питекантропом. Геккель рекомендовал искать костные останки обезьяночеловека где-нибудь на юге Азии.
В истории науки имеются примеры беззаветного служения идее, когда человек, поставив перед собой цель, стремится выполнить ее, несмотря на все лишения и трудности. К таким людям следует отнести увлеченного сторонника учения Дарвина — доцента анатомии Амстердамского университета Евгения Дюбуа (1856—1940). В конце 80-х годов XIX века он объявил, что отравляется на острова Малайского архипелага в поисках обезьяночеловека, предсказанного Геккелем. Мало кто верил в удачу молодого ученого. Во-первых, сама идея поисков древнего ископаемого человека вызывала много возражений. Во-вторых, Юго-Восточная Азия — это огромная территория, в несколько миллионов квадратных километров, и искать небольшую стоянку, на которой могли быть останки древнего человека, — безумная затея как казалось многим. Несмотря на советы «доброжелателей», Евгений Дюбуа, сменив тогу ученого с блестящим будущим на халат простого врача колониальных войск, Я в конце 1888 года прибывает на остров Суматра. Свободного времени почти не оставалось, но Дюбуа с титаническим упорством ведет раскопки. Проходят месяцы, годы. Недостаток средств, рабочих, тяжелые условия жизни в тропиках — ничто не может поколебать уверенности ученого в успехе. Он упрямо продолжает поиск.
Пошел 1891 год. Евгений Дюбуа работает в восточной части острова Ява. Он тщательно исследует межгорную полосу между действующими вулканами Мербабу и Лаву (на западе), потухшим вулканом Лиман (на юге) и горами Кедунг (на востоке).
В конце года Дюбуа приступает к раскопкам на берегу реки Соло, близ селения Триниль. Все кругом напоминало о беспощадной и неумолимой силе лавовых потоков, уничтоживших все живое и застывших безжизненной равниной. Метр за метром углублялись рабочие в грунт. Каждый вечер утренняя надежда на удачу сменялась разочарованием. Казалось, уже никто не верил в положительный исход раскопок, когда на пятнадцатиметровой глубине, в слое, содержащем кости слона стегодонта, индийского носорога, первобытного быка, тапира и других животных, Дюбуа нашел зуб, напоминающий человеческий. Находка окрылила ученого. Теперь время летело незаметно. Е. Дюбуа «колдовал» над зубом, который он первоначально посчитал зубом мудрости вымершего гигантского шимпанзе, а рабочие продолжали раскопки. Спустя некоторое время неподалеку от зуба был найден окаменелый предмет, напоминавший по форме панцирь черепахи. Осторожно убирая наслоения, Дюбуа вдруг понимает, что это не что иное, как черепная крышка «крупной человекообразной обезьяны...».
После сезона дождей на следующий год последовали новые не менее интересные находки: бедренная кость и еще один зуб, такой же, как и первый. В 1893 году Е. Дюбуа извещает ученый мир о находке недостающего звена в родословной человека, предсказанного Э. Геккелем, — питекантропа, добавив к нему видовое обозначение — «прямоходящий». С этого времени и до смерти вся жизнь первооткрывателя связана с острыми дискуссиями, которые велись вокруг яванского человека. Рассказывают, что во время возвращения в Европу корабль в открытом море попал в сильный шторм. Дюбуа кинулся в трюм, где стоял ящик с находками, и крикнул жене: «Если что-нибудь случится, спасай детей, а мне нужно думать о ящике!»
Долго и трудно шел Дюбуа к своему выдающемуся открытию. Еще более трудна и даже трагична дальнейшая его судьба. Сразу же после первых сообщений о находках появилось немало злобных статей, высмеивавших первооткрывателя и его детище. У ученых не было единой точки зрения на то, в какую точку схемы эволюции поместить яванскую находку. Одни считали питекантропа человекообразной обезьяной с человеческими признаками, вторые — человеком с обезьяньими чертами, третьи, как и Дюбуа, — переходной формой между обезьяной и человеком. До самого конца своей жизни Дюбуа полагал, что яванский человек и есть недостающее звено в нашей родословной. Он много ездил по свету, выступал с докладами, демонстрировал свои находки. Но постепенно его все больше и больше охватывало разочарование: питекантроп не получал, как ему казалось, достойного признания. Обидевшись на то, что большинство ученых не согласны с его точкой зрения, он превращается в настоящего отшельника и почти тридцать лет никому не показывает найденные им кости. Только в 1932 году он вновь пригласил к себе нескольких крупных антропологов, и питекантроп вновь стал объектом глубокого изучения.
Работы на Яве продолжил между 1937 и 1946 годами датский антрополог Густав Кенигсвальд. Ему повезло еще больше: удалось откопать пять фрагментов черепов и другие кости обезьяночеловека.
Находки питекантропа явились не только важнейшим доказательством справедливости теории Ч. Дарвина о происхождении человека от высших обезьян, но и свидетельством очень раннего появления в Юго-Восточной Азии человека. Индонезийский ученый Сартоно считает, что на Яве в течение продолжительного времени (800— 500 тысяч лет назад) жила большая группа древнейших людей — питекантропов, останки которых и посчастливилось найти Дюбуа.
О жизни питекантропов известно немного. Они жили в дождливый и сравнительно прохладный период, когда средняя годовая температура на Яве была примерно на шесть градусов ниже современной. В это время там обитали носороги, древние слоны, олени, антилопы, быки, барсы, тигры.
Первые находки останков питекантропов не дают представления об их трудовой деятельности, что считается решающим в определении, обезьяна это или древний человек (ведь, как писал Ф. Энгельс, «труд создал человека»). На основании морфологических признаков многие ученые все же склонялись к мысли, что у питекантропа гораздо больше человеческих черт, чем обезьяньих. А найденные Кенигсвальдом в 1936 году древнейшие каменные орудия в долине реки Боксок у Паджитана окончательно подтвердили это предположение. Большую часть орудий составляли чопперы, чоппинги, грубые сколы и скребла.
В настоящее время останки питекантропов найдены не только в Азии, но и в Африке, и в Европе.
Питекантроп — не единственный известный сейчас древний человек Азии. Новые, не менее интересные и важные для науки находки останков первобытного человека были сделаны в 54 километрах от Пекина, около станции Чжоукоудянь. Эти находки связаны с именем выдающегося исследователя древних культур Центральной и Юго-Восточной Азии — Иоганна Гунара Андерсона.
В 1918 году он услышал от профессора Гибба, химика по специальности, что недалеко от Пекина, в местности Чжоукоудянь, на горе Цзигушань («Гора куриных костей»), в слое красной глины, заполняющей пещеру, много костей птиц и грызунов. Посетив Цзвгушань в 1919 году, Андерсон обнаружил, что рабочие, добывавшие глину, оставили нетронутыми рыхлые отложения, заполнявшие пещеры. Причиной тому была легенда, будто встречающиеся в заполнении кости принадлежат курам, съеденным лисицами, которые затем превратились в злых духов. Опасаясь мести духов, рабочие боялись прикасаться к красной глине. Когда здесь начались палеонтологические раскопки, один из местных жителей сообщил исследователям, что неподалеку есть место, где много драконовых костей. Этим местом оказалась «Гора костей дракона», расположенная в 150 метрах от Чжоукоудянь, где по инициативе Андерсона и начались новые раскопки. Когда вместе с костями животных обнаружили кварцевые отщепы, Андерсон пришел к убеждений что они попали сюда не случайно: постучав по отложениям древней пещеры, Андерсон со свойственной настоящему исследователю интуицией сказал: «Здесь будут найдены останки нашего древнего предка». Эти слова целиком оправдались в ходе дальнейших раскопок.
Раскопки возглавили Дэвидсон Блэк и Пей Веньчжун. Вначале были найдены два зуба древнего человека, а затем третий. Шестнадцатого августа 1927 года Блэк объявил, что открыл новый род и вид доисторического человека Sinanthropus pekinesis, или синантроп пекинский. После смерти Блэка работы продолжил Франц Вейденрейх. За десять лет, с 1927 по 1937 год, удалось открыть кости, принадлежащие более чем 40 особям древних людей. Это были мужчины, женщины, дети. Найдено 5 черепов, 9 их фрагментов, 6 фрагментов лицевых костей, 14 нижних челюстей, 152 зуба - одна из лучших в мире г коллекций останков древнейших людей.
В 1939 году Кенигсвальд привез в Пекин свои находки яванского питекантропа. Состоялась историческая «встреча» пекинского человека и яванского, о которой Кенигсвальд писал: «Мы разложили свои находки па большом столе в лаборатории Вейденрейха, оборудованной по последнему слову техники, — с одной стороны китайские, с другой — яванские черепа. Первые были ярко-желтого цвета и далеко не так окаменевшие, как наши, яванские находки. Несомненно, в большей мере это объяснялось тем, что пещера обеспечивала им лучшую сохранность, тогда как яванский материал был вкраплен в песчаники и туфы. Сравнение подлинных черепов было проведено по всем характеристикам, и во всех они показали высокую степень соответствия». Ученые пришли к выводу, что питекантроп и синантроп по всем основным характеристикам очень родственные виды древних людей.
Начавшаяся агрессия Японии прервала раскопки в Чжоукоудяне. При подходе японцев к Пекину начались споры о том, как поступить с находками синантропа. Наконец китайские ученые решили упаковать их и отправить пароходом в Америку. Ящики с коллекциями были отправлены на поезде в сопровождении солдат из Пекина в порт, где их ждал пароход «Президент Гаррисон». Дальнейшая судьба коллекций неизвестна. Существует на этот счет много версий, но, к сожалению, для науки сохранились только прекрасные рисунки и гипсовые слепки, сделанные Вейденрейхом и увезенные им ранее в Америку. Яванскому человеку повезло больше. Несмотря на многие злоключения после оккупации Явы японцами, эти коллекции удалось сохранить почти полностью.
Поиски и исследования останков древнего человека в Азии продолжались, а перед палеоантропологами была поставлена новая проблема в связи с находками в 1924 году Р. Дартом в Южной Африке нового существа, названного им австралопитеком. Раскопки в этих районах велись в течение многих лет. Найдено было несколько разновидностей австралопитековых. Ученые выдвинули различные гипотезы о месте австралопитековых в эволюционной системе. Разрешить спор удалось Л. и М. Лики, которые в Олдувайском ущелье в 1959 году нашли останки массивного австралопитека, а на следующий год еще один череп, который принадлежал к изящному типу и имел больше человеческих черт, чем черепа австралопитековых Южной Африки. Возраст олдувайских находок составлял около 1,7—1,8 миллиона лет, а главное, там были найдены примитивные галечные орудия, то есть этот человек, названный Homo habilis, или человек умелый, пользовался ими уже на протяжении длительного времени. Последующие раскопки дали не только новые находки человека умелого, но и кости питекантропа, обнаруженные в вышележащих горизонтах. Таким образом/ появилась возможность проследить непрерывность линии развития от человека умелого к питекантропу.
Прошло совсем немного времени, как последовали новые, не менее важные открытия. Годы с 1967-го по 1977-й называют золотым десятилетием в палеоантропологии. В 1967 году начинаются раскопки в долине реки Омо в Эфиопии. Американскую группу возглавлял К. Хоуэл, французскую — К. Арамбур, а после его смерти — Ив Коппанс, кенийскую — сын М. и Л. Лики — Ричард Лики. Участниками экспедиции открыты останки гоминид возрастом около 3 миллионов лет, человека умелого — возрастом в 1,85 миллиона лет и питекантропа — возрастом около 1,1 миллиона лет.
Затем последовали раскопки Р. Лики в районе озера Турана (Рудольфа) в Кении, где удалось найти хорошо сохранившийся череп, несколько более древний, чем находки хомо хабилисов в Олдувае. Его объем был равен 773 кубическим сантиметрам, и он превышал объем черепа человека умелого на 130 сантиметров. Там же был обнаружен череп питекантропа (Homo erectus) возрастом в 1,5 миллиона лет.
Еще более удивительные открытия ожидали ученых в районе Афарского треугольника, в местности Хадар к северо-востоку от Аддис-Абебы в Эфиопии. С 1973 по 1976 год здесь вела исследование комплексная международная экспедиция под руководством Д. Джохансона. Найдены были останки более 350 костей гоминид возрастом от 3 до 4 миллионов лет, в том числе хорошо сохранившаяся верхняя часть скелета женской особи, получившая имя Люси. Американские антропологи Д. Джохансон и Т. Уайт выделили Люси и близкие к ней формы в особый вид Australopithecus afarensis и считают, что этот гоминид, наиболее древний и примитивный из всех известных, был предком остальных видов. В том же районе найдены орудия труда возрастом более 2,5 миллиона лет.
Открытия последних лет в Эфиопии и Кении вызвали оживленную дискуссию, которая продолжается до сих пор. Перед учеными встали новые проблемы. Пока несомненно одно — из всех известных находок человека и его первых орудий труда самые древние — именно африканские. Но окончательный ответ на вопрос о прародине человека все же еще впереди.
Э. Уайт и Д. Браун — популяризаторы первобытной археологии и палеоантропологии, — обращая внимание на сложность поисков останков древних людей, пишут: «Успехи этих первых людей, по мере того как они и их культура распространялись по дальним пределам Старого Света, — это повесть, страницы которой обнаруживаются на расстоянии многих тысяч километров друг от друга. Когда обрывки этой повести собирают воедино, становится ясным ее поразительное содержание. Словно ученые разыскали множество разрозненных двустиший из «Одиссеи», героической поэмы древнегреческого певца Гомера, расположили их в правильном порядке и узнали, кем был Одиссей, как он жил и где побывал, скитаясь по морям».
В настоящее время наиболее распространены две точки зрения. Согласно одной из них родиной человека является Африка, что, казалось бы, подтверждают находки там австралопитековых. Согласно другой, в область становления человека представляется возможным включить районы Юго-Восточной и Южной Азии. Густав Кенигсвальд, например, заявил: «Я твердо убежден, что древнейшие предки человека пришли из Азии, где рамапитек жил около 10 миллионов лет назад. На Яве останки раннего человека (питекантропа) обнаружены рядом с останками одного из австралопитековых (мегантропа). Это очень любопытное обстоятельство, которое означает, что сходная ситуация существовала по обе стороны Индийского океана — и в Олдувае и в Сангиране. Расстояние от Явы до Индии примерно равно расстоянию от Индии до Олдувая, то есть можно предположить, что становление человека началось в Индии».
Факты, которыми наука располагает сегодня, бесспорно, свидетельствуют о заселении районов Юго-Восточной Азии нашими древними предками около миллиона лет назад. В последние 10—15 лет не только на юге, но и на севере, в Китае, обнаружены остатки культуры древнего человека, возраст которого более 700 тысяч лет. Его назвали ланьтяньским, и он значительно древнее, чем синантроп. В 1983 году автору удалось посетить Чжоукоудянь, ознакомиться с находками китайских археологов. Особое впечатление произвели орудия труда возрастом около миллиона лет, найденные в нихэваньских горизонтах.
Китай, несомненно, — один из районов, откуда древние люди могли прийти в Северную Азию. Но только ли Китай?
Еще в конце XIX — начале XX века учеными высказана оригинальная гипотеза о центральноазиатском очаге происхождения человека.
Среди первых в 70-х годах XIX века к таким выводам пришел видный русский ученый, антрополог и этнограф Д. Анучин, который уже на склоне лет, в 1922 году, за год до своей смерти, опубликовал в журнале «Новый Восток» специальную статью под характерным названием: «Азия как прародина и учительница человека». Его взгляды поддержали и развили академик П. Сушкин и профессор Г. Дебец. По их мнению, на этой территории в связи с резким поднятием суши раньше всего начали исчезать леса, вследствие чего человекообразные обезьяны, наши далекие предки, вынуждены были спуститься с деревьев на землю и перейти к наземному образу жизни, который неизбежно привел к большим изменениям в их организме. Так как растительной пищи с исчезновением лесов становилось все меньше, наши предки постепенно перешли на мясную, которую добывали охотой с помощью примитивных орудий труда.
Среди зарубежных ученых эту идею развивал на основании выдвинутой им теории о едином «центре дисперсии» крупнейший американский палеонтолог и археолог Г. Ф. Осборн. Из Центральной Азии согласно его теории в ранние геологические эпохи и происходило распространение млекопитающих животных: на запад — в Европу и на восток — в Америку, Иначе невозможно было понять, почему многие виды животных так близки друг другу. Не могли же они, такие похожие, возникнуть самостоятельно, думал Осборн. Наиболее подходящим местом для «центра дисперсии» между материками была Центральная Азия. Именно здесь, между Гималаями и Байкальским нагорьем, и следовало, по мысли Осборна, ожидать открытия недостающих первых звеньев эволюции, в том числе и самого человека. Из этого гигантского естественного «котла природы» должны были распространиться по земному шару его древнейшие предки.
Для подтверждения гипотезы в глубины Монголии в 20-е годы направляется американская центральноазиатская экспедиция под руководством крупного ученого-биолога Р. Ш. Эндрьюса. В состав экспедиции вошли многие крупнейшие исследователи из разных стран: П. Тейяр де Шарден, Э. Лиссан, Н. К. Нельсон, В. Гренжер, Г. П. Берки, Ф. К. Моррис и другие.
Экспедиция по тем временам была первоклассно оснащена, хотя сама идея отправиться в пустыню Гоби на автомобилях в те годы была скорее авантюрной, чем продиктованной строгим учетом ситуации и условий работы в слабозаселенном и плохо исследованном районе земного шара. В экспедиции работало девять автомобилей — однотонные «фултоны» и детройтские «доджи». Огромный караван верблюдов на полтора-два месяца раньше отправился в пустыню с газолином и нефтью для заправки автомобилей.
Ученые работали несколько лет. Участникам этого большого научного предприятия удалось обнаружить значительное количество ископаемых животных, в том числе гигантское кладбище динозавров в самом сердце Центральной Азии — пустыне Гоби в местности Баиндзак (дословно с монгольского «Богатый саксаул»), или Шабарак усу (от названия колодца «Глинистая вода»). При закате солнца скальные гряды здесь отливают ярко-вишневым цветом, отчего они получили романтическое название «Пылающие скалы». В Шабарак усу нашли почти полные скелеты динозавров, населявших землю многие десятки миллионов лет назад.
Несмотря на самые тщательные поиски, экспедиции не удалось найти не только полного скелета древней человекообразной обезьяны, которая могла быть прямым предком человека, но даже ни одной кости такой обезьяны. Единственным, что давало какую-то надежду на открытие таких существ, был зуб древнейшей ископаемой обезьяны — плиопитека. Но этого слишком мало, чтобы говорить всерьез о Центральной Азии как о прародине человечества.
В Баиндзаке сотрудники экспедиции собрали десятки тысяч изделий древнего человека. Около потухших тысячи лет назад костров древних обитателей пустыни Гоби халцедоновые отщепы и пластины лежали, по словам археолога Нельсона, как «свежевыпавший снег», Нельсон же датировал эти находки мезолитическим временем, то есть не древнее 10—12 тысяч лет.
Наиболее ранние находки, открытые учеными в районе озер Цаган нур и Орок нур, датированы Нельсоном также сравнительно поздним временем — финальным этапом верхнего палеолита. Находки на Орок нуре были настолько многочисленными и необычными, что привели его в недоумение, и он решил, что это скорее всего работа самой природы, а не следы деятельности человека. После нескольких лет работы экспедиции, таким образом, вопрос о первоначальном заселении этой территории человеком и роли ее в становлении человеческого общества продолжал оставаться открытым.
Новый этап в изучении каменного века Монголии начался с исследований выдающегося археолога академика А. Окладникова. Уже во время своей первой экспедиции в 1949 году ему удалось открыть около двух десятков стоянок и поселений палеолита, наиболее ранний возраст которых около 30 тысяч лет. С 1962 года он и его сотрудники начинают систематическое исследование каменного века Монголии. В самых различных районах им удалось найти сотни местонахождений, благодаря чему история человека на этой территории углубляется на 200—300 тысяч лет. Новые открытия позволили ответить на многие вопросы, волновавшие ученых долгие годы, но они же породили и не меньшee число новых проблем и гипотез... После многолетней работы Окладников напишет: «Выходит, таким образом, что Центральная Азия как будто не была прародиной и первой учительницей человека, как писал когда-то Д. Н. Анучин? Конечно, нелегко было расстаться с такой заманчивой и привычной идеей, которую развивало столько больших людей науки. Но кто знает все-таки, что еще хранит в своих недрах неизведанная земля Монголии и Тибета, какие сюрпризы она может принести нам в будущем в добавление к уже полученным?»
Несколько лет назад перед советскими и монгольскими учеными была поставлена задача написания обобщающего многотомного труда по каменному веку Монголии. Для этого необходимо вновь обследовать все районы Монголии, обращая главное внимание на древние речные долины и озерные котловины, где в основном и расселялся человек. Если ранее наши маршруты пролегали в основном по наиболее заселенным местам, то теперь археологам в течение ряда лет предстоит исследовать труднодоступные районы, не исследованные в предшествующие годы.
В 1983 году полевые работы проводились на территории Монгольского Алтая в долинах Сагсай гол, Уйгурын гол, Цаган гол и частично в бассейне реки Кобдо. Удалось открыть 59 новых палеолитических памятников, в том числе и много уникальных, которые позволили в более ярком свете представить культуру древнего человека. Итоги работ едва уместились в 26 печатных листов текста и рисунков.
В 1984 году нам предстояло закончить работы в Монгольском Алтае и начать исследования в Гобийском Алтае — районе полевых работ в последующие годы. Две экспедиционные машины с испытанными во многих экспедициях водителями В. Тикуновым и С. Поповым давали возможность работать двумя группами. Конечно, совместная работа в труднодоступных районах надежнее, она гарантирует от разных неприятных неожиданностей, но одновременный поиск двумя самостоятельными группами гораздо эффективнее и дает значительно лучшие результаты.
Первого августа 1984 года мы приехали в Улэгей — центр Баяи-Ульгийского аймака на севере Монгольского Алтая. Истосковавшиеся по делу, мы, не теряя времени, отправились на реку Кобдо, в устье Баян гол, где в прошлом году удалось открыть большую палеолитическую мастерскую. Было еще светло, и, не разбивая лагеря, все сразу включились в работу. Долина Кобдо встретила нас негостеприимно: на нас обрушились тучи мошки и комаров. Их оказалось так много, что они буквально забивали нос, рот, глаза. Трудно было дышать и разговаривать. Уже поздно вечером за терпким, душистым экспедиционным чаем мы с опухшими от укусов лицами, но тем не менее с удовольствием обсуждали результаты дня: найдено пять новых палеолитических стоянок с разнообразным инвентарем. За разговором кто-то не преминул вспомнить слова одного из сотрудников нашего института о том, как хорошо археологам, которые, кроме отпуска, имеют возможность отдыхать еще и в экспедиции. Честно говоря, я не знаю ни одного своего коллеги, который бы приехал из экспедиции отдохнувшим. После каждодневных забот, больших и малых, связанных с работой и бытом, поздно вечером с особым чувством думаешь о спальном мешке. В Монголии в поисках древних памятников нам приходилось каждый день проходить по 25—30 километров, к тому же под пристальным вниманием мошкары, а на юге — под беспощадным гобийским солнцем. Но кто может быть счастливее людей, которые уже ночью, при свете костра, вновь и вновь просматривают найденные днем многочисленные орудия труда, сделанные человеком несколько десятков тысяч лет назад?
Первый день вселил в наши сердца уверенность в удаче. Следующий — подарил четыре новые стоянки и встречу с монгольскими коллегами: известным ученым Д. Haваном, специалистом по бронзовому веку, и молодым сотрудником Института истории МНР X. Лхвагвасурэном, которые прилетели из Улан-Батора для работы в экспедиции. Вместе с ними мы обсудили план на год, а на следующее утро наша экспедиция разъехалась в двух направлениях.
В этом месте Кобдо течет в широкой, до 10 километров, долине. В глубокой древности она периодически заливалась, образуя террасовидные уступы, усеянные галечником. Он-то и привлекал внимание человека. На площади в несколько квадратных километров лежали грубо оформленные ядрища, отщепы, пластины. Это была даже не одна гигантская мастерская, а несколько. В течение длительного времени сюда приходил человек, брал подходящую гальку и вначале оформлял ее так, чтобы в дальнейшем с нее можно было скалывать правильной формы отщепы и пластины, которые шли на изготовление орудий труда. Встречались и хорошо оформленные инструменты: скребла, режущие и рубящие орудия. Особый интерес представляло место, где обработанные камни сконцентрировались плотной массой. Без сомнения, именно здесь древние мастера работали наиболее интенсивно. Дальнейшие лабораторные исследования, возможно, позволят восстановить полностью процесс изготовления каменных орудий от оформления нуклеуса до снятия заготовок и превращения их в готовые изделия.
Коллекции из этих стоянок и мастерских, а всего по правому берегу обнаружено 26 комплексов, позволяют значительно полнее представить жизнь и быт древнего человека обширного региона. Но наряду с этим в 27 километрах к северо-западу от сомона Баян нур удалось открыть стоянку, которая существенно отличалась от всех комплексов, известных ранее. Стоянка обнаружена на левом берегу сухого русла на поверхности древнего делювиального шлейфа в котловине, которая грядой сопок надежно защищалась от холодных северных ветров. Здесь найдено большое количество прекрасно обработанных с двух сторон ножей, клинков, скребел. Это, видимо, особая, ранее неизвестная в Центральной Азии культура верхнего палеолита.
Более подробное обследование левого берега Кобдо дало интересные результаты. Еще в 1983 году мы пришли к выводу, что высокогорные озера были заселены человеком в основном в неолите. В начале нашего маршрута предстояло изучить огромную котловину Ачит нур. Берега озера плотно обступали изрезанные временем гранитные скалы, над которыми возвышались высокие цепи с белоснежными шапками, часто сливавшимися с облаками. Особенно красиво здесь вечером, когда заходящее солнце «разжигает» над бесконечной озерной синевой гигантский костер из гранитных скал.
Десятки километров прошли мы вдоль берегов, но удалось обнаружить только несколько неолитических поселений. Палеолитические изделия встречались очень редко. Возможно, действительно, в плейстоцене на котловину сползали с высоких горных цепей ледники, делая здесь жизнь человека практически невозможной. Но зато долина реки дала удивительные находки. Древние стоянки и поселения среднего и верхнего палеолита концентрировались скоплениями, своего рода гнездами, а также встречались изолированно в наиболее удобных местах. Археолог, как правило, не ведет поиски вслепую. Для того чтобы найти остатки деятельности человека, особенно глубокой древности, помимо опыта и интуиции, необходимо иметь представление о древнем рельефе, знать, где в то время протекали реки, характер и время накопления рыхлых отложений и многое другое. Современная гидросеть существенно отличается от той, которая была десятки, тем более сотни тысяч лет назад. И не случайно одни стоянки мы находим на современном берегу реки, а другие отделяют от нее сотни метров, а порой и километры.
Хотелось бы отметить одну особенность открытых местонахождений: массовость находок. На одной из стоянок, я расположенной на террасе в удивительно удобном месте, удалось найти около 800 изделий древнего человека. Река в этом месте течет в широкой пойме, огороженной высокими скалами. С севера к скалам примыкает терраса высотой 10—12 метров, надежно укрытая ими от холодных ветров. На стоянке выявлено несколько жилых площадок и мест, где происходила обработка камня. При шурфовке удалось обнаружить находки, лежащие in situ, то есть в слое. Численность коллекций, собранных на стоянках и мастерских по левому берегу, равнялась общему количеству находок прошлого полевого сезона, хотя он считался одним из самых удачных за все годы работы в Монголии. А сколько в долине Кобдо мы видели прекрасных памятников более позднего времени: бронзового, железного века, раннего средневековья!
На втором этапе работы нашей экспедиции одна труппа должна была обследовать восточные районы юга Монгольского Алтая, вторая — юго-западные и частично Гобийский Алтай. Для себя я выбрал второй маршрут, и не зря. Юго-западный фас Монгольского Алтая подарил нам редчайшие находки.
Монголию называют страной тысячи дорог. Действительно, дорог великое множество. Но, к сожалению, не все они хороши. От Манхан сомона до сомона Булган, расстояние 240 километров, мы ехали двое суток. Пришлось преодолеть несколько перевалов. Два из них выше трех тысяч метров. Дорога проходит в одних местах по узким каньонам, заваленным глыбами камня после сильных дождей, а в других — по руслу реки. На всех перевалах в Монголии стоят обо — курганы из камней, сделанные в древние времена, чтобы задобрить духов. Обо год от года растут, потому что каждый проезжающий шофер обязательно что-нибудь оставит: камень, поломанную деталь от машины, а то и просто деньги, которые никто никогда не возьмет. Наш УАЗ-452, потрепанный во многих экспедициях, е трудом поднимался с одного перевала на другой. Измученные частыми остановками и мыслью, что машина может рассыпаться от древности в любую минуту, мы, нужно признаться честно, тоже что-то оставляли, особо не веря духам, а так, на всякий случай, На перевалах было холодно и ветрено, Булган же встретил нас жарой. Чувствовалось горячее дыхание Гоби.
Поздно вечером 15 августа мы остановились на берегу реки Уенч. Уже ставя палатки на ровной площадке — останце второй террасы, мы нашли первые находки. На следующий день, как всегда, рано утром все разошлись в разные стороны в поисках древних памятников. Подходя к нашему небольшому лагерю часа в два дня, я увидел начальника отряда В. Петрина, который быстро шел мне навстречу. На лице его было видно смятение, и мне подумалось, не случилось ли чего-нибудь за время нашего отсутствия. Дрожащим от волнения голосом он начал быстро рассказывать об открытии необычного поселения неподалеку от лагеря. Вскоре мы уже взбирались на крутую 50-метровую террасу, с которой открывался прекрасный вид на долину реки. У Петрина были все основания для волнения: на большой площадке компактно лежали крупные нуклеусы, пластины, орудия труда, Все они имели необычный вид. Поверхность изделий была покрыта глубокой коркой пустынного загара, источена корразией — длительным воздействием ветров. Судя по характеру материалов, это древнейшее поселение относилось к нижнему палеолиту. До позднего вечера мы собирали и документировали находки.
Наш маршрут, около 1,5 тысячи километров, в дальнейшем проходил из сомона Алтай Кобдоского аймака в Алтай сомон Гоби-Алтайского аймака и далее на сомон Баян-Ундер Баянхонгорского аймака вдоль монгольско-китайской границы. От одного селения до другого здесь сотни километров. Все араты со стадами — в горах, на летних пастбищах, и нам часто из-за отсутствия карт приходилось плутать, все время думая о том, как бы не переехать границу. Небывалые в этих местах июньские и июльские дожди превратили дороги в сплошные рытвины, нередко их пересекали совсем свежие овраги с отвесными стенками. Поэтому ехали, соблюдая большую осторожность, и часто лишь большой опыт и профессионализм водителя В. Тикунова выручал нас из беды. Но в работе забывались все невзгоды. Каждый день приносил новые и новые открытия. Десятки новых стоянок, поселений и мастерских посчастливилось найти нам на этом маршруте. Находки заполняли кузов нашего многострадального «уазика», и мы все думали, что будем с ними делать, а новые открытия следовали одно за другим. Интереснейшим районом оказалась долина Баралгин гола. Когда-то в древности здесь протекала полноводная река (долина ее не менее 10 километров шириной). Сейчас только остатки береговых террас свидетельствуют о мощном речном потоке. Редкая полупустынная растительность и саксаул покрывают дно древней долины без намека на какой-либо водоем. У входа в долину, словно страж, стоит большая возвышенность, у которой мы решили заночевать, очередной раз сбившись с дороги. Темнело. Пока разбивали лагерь, я решил немного осмотреть окрестности. Уже в нескольких десятках метров от лагеря стали встречаться находки. Но когда я поднялся на одну из плоских возвышенностей, то не поверил своим глазам: кругом лежали сотни грубооббитых очень древних орудий. После внимательного осмотра находок при свете костра сомнений в их глубокой древности ни у кого не осталось.
Следующий день подарил нам новые удивительные открытия. Всего в этом районе удалось открыть два нижне- и один среднепалеолитический комплекс и гигантскую мастерскую. Находок оказалось так много (несколько тысяч изделий), что пришлось носить их в чехлах от спальных мешков. Вокруг огромных нуклеусов, вес некоторых из них достигал нескольких сот килограммов, лежали десятки и сотни отщепов и пластин.
Трудно передать чувства, которые мы испытывали, глядя на неповторимую картину работы древних мастеров. Они ушли с этой мастерской десятки тысяч лет назад, но с того времени все осталось нетронутым. И казалось, не жаркое гобийское солнце нагрело эти камни, а руки наших далеких предшественников.
Не менее интересными оказались находки и на других стоянках. Все работы, несмотря на палящую жару, необходимо было закончить в течение дня: у нас оставалось полтора ведра воды на шестерых. Вокруг на многие десятки километров ни жилья, ни одного источника. И дороги не знаем. Заканчивали работы уже в сумерках. К большому нашему сожалению, из-за перегруженности машины могли взять с собой лишь отдельные, наиболее выразительные орудия древнего человека. К тому же оказалось, что у крышки коробки передач лопнуло одно крепление, а впереди еще более тысячи километров пути по горам и пустыне. В последующие после возвращения в лагерь дни нам также сопутствовала удача. Каждый день открывали все новые и новые палеолитические комплексы, которые мы только описывали, фотографировали, надеясь в следующем полевом сезоне исследовать полностью.
На первый взгляд может создаться впечатление, что в любом месте Монголии можно найти что-то наидревнейшее. Это далеко не так. Ежедневно нам приходилось исхаживать десятки километров, порой и безрезультатно. Когда мы въехали в долину Булган гол, перед нами открылись удивительно красивые и, казалось, очень перспективные места. За три дня, внимательно обследуя одну возвышенность за другой, мы здесь нашли лишь четыре очень бедных памятника: современные деллювиальные шлейфы полностью закрыли древнюю поверхность. Было немало и других разочарований. Но в целом находки превзошли наши ожидания.
Всего за полевой сезон удалось открыть 104 памятника каменного века, относящихся к разным эпохам — от нижнего палеолита до неолита. Собраны тысячи изделий древнего человека. Материал уникальный и богатейший. Даже краткое описание работ в течение одного месяца свидетельствует о больших возможностях поисков древних комплексов в Монголии. Будущие исследования, безусловно, помогут открыть там новые удивительные страницы истории населения и освоения древним человеком Центральной Азии.
Находки в Монголии предоставляют возможность выявить два направления в технике обработки камня. Для комплексов западной и юго-восточной Монголии характерны чопперы, чоппинги, острия с выступом-шипом на одном конце, грубые галечные скребла, нуклеусы с простейшей подработкой ударной площадки и снятием по фронту крупных отщепов. Все изделия отличаются архаичной формой и минимальными усилиями древнего мастера в оформлении рабочего лезвия. Поверхность артефактов покрыта глубокой патиной и корразией.
Второе направление, хорошо представленное на стоянке-мастерской у горы Ярх в Центральной Монголии, характеризуется изделиями типа ручных рубил. Важно отметить, что это не единичные экземпляры, а многочисленные серии (овальные, миндалевидные и подтреугольные). Здесь обнаружены ядрища, близкие по форме к леваллуазским и дисковидным. Открытие в Монголии ручных рубил ставит перед исследователями очень интересную проблему.
Галечная техника в нижнем палеолите считалась для Центральной и Восточной Азии согласно гипотезе американского ученого X. Мовиуса традиционной. Открытие за последние годы комплексов с рубилами в Корее (Чонгокни), Китае (в долине реки Фэнь и других местах), Монголии заставляет пересмотреть эту точку зрения. Хотя истоки традиции бифасов в раннем палеолите Азии пока неясны, но наличие в Китае двустороннеабработанных изделий в памятниках типа Кэхэ и других, датированных началом среднего плейстоцена, открытие палеолитических памятников в ранних плейстоценовых и эоплейстоценовых отложениях не исключает конвергентного развития техники двухсторонней обработки камня в Азии на очень ранних этапах.
Древние орудия, найденные на юге Сибири, на Алтае и в Приангарье, относятся также к нижнему палеолиту, и сделал их древний человек тина питекантропа или синантропа. Человек в это время уже умел делать очень многое. Еще М. Лики выделила особые площадки, так называемые «обитаемые горизонты», где человек умелый останавливался на длительное время. Еще более поразительное открытие связано с кольцом около четырех с половиной метров в поперечнике, намеренно выложенным из камней. Оно походит на укрытия, и теперь сооружаемые племенами окомбамби в Юго-Восточной Африке. Вначале из камней выкладывают кольцо, а затем через определенные интервалы камнями закрепляют жерди или сучья, составляющие легкий каркас, который перекрывают шкурами или пучками травы. Видимо, около двух миллионов лет назад наши далекие предки уже умели строить такие убежища от непогоды.
Человек рано познакомился с огнем и научился им пользоваться. Во время раскопок в Чжоукоудяне исследователи обнаружили многометровые пласты золы, и еще в тридцатые годы некоторые ученые выдвинули смелое предположение о постоянном использовании огня синантропами. В настоящее время это ни у кого не вызывает сомнений. Раскопками более древних комплексов в Кэхэ, Лантьяне, Сихоуду, Юаньлоу установлено наличие в слоях угольков и обгорелых камней. Очень вероятно, что впервые наши предки стали использовать огонь миллион лет назад, а может быть, и еще раньше. Огонь по праву относится к одному из величайших открытий человека, получившего возможность готовить пищу, бороться с холодом и дикими зверями.
На долю древнего человека выпали серьезные испытания: на протяжении антропогенного периода на земле было несколько оледенений, во время которых в северных широтах в горах скапливались ледники, сползавшие в долины и постепенно покрывавшие огромные площади. В это время в тропиках становилось прохладнее и выпадало больше дождей. Ледниковые периоды сменялись межледниковыми, когда на севере таяли льды, устанавливался более теплый, чем в настоящее время, климат, а в тропиках начинались длительные засухи. Чередование ледниковых и межледниковых периодов не могло не отразиться на темпах и направленности расселения человека. Процесс обживания новых районов шел очень медленно, и его нельзя представлять как направленную миграцию древних популяций.
Анализ нижнепалеолитических комплексов Восточной и Центральной Азии показывает, что в обработке камня существовали как общие тенденции, так и определенное своеобразие в отдельных группах местонахождений. Скорее всего это свидетельствует о том, что в то время территории севернее 40-го градуса северной широты не были сплошь заселены человеком, а существовала не которая локализация и изоляция древних популяций. Однако локализация древних очагов расселения в эпоху нижнего палеолита совсем не означает, что коллективы людей тогда были полностью изолированы друг от друга. Более того, мы не можем отрицать прямой инфильтрации других групп древних людей с сопредельных территорий. Большое своеобразие в спецификации каменных индустрий человека на ранних этапах и есть отражение процесса расселения отдельных групп.
Распространение древних людей в новые области происходило постепенно, в результате увеличения их населения. Так, в течение длительного времени в нижнем палеолите человек заселял все новые и новые районы, в том числе и северные. И где-то к концу среднего — началу верхнего плейстоцена, а может быть, и раньше человек заселил южную часть Сибири и Дальнего Востока. По-видимому, это могли быть какие-то небольшие группы людей, которые и оставили после себя галечные комплексы, К примеру, бассейн Амура отделяют от района расселения древних архантропов в Северном Китае сравнительно небольшие пространства. С учетом того, что жизнь человека в течение всего палеолита определялась охотой на диких животных, которые мигрировали на значительные расстояния, в том числе и на север, вполне вероятна и возможность появления человека на юге Дальнего Востока. Природные и экологические условия для этого в среднем плейстоцене были достаточно благоприятными.
Бесспорных доказательств у нас, конечно, нет. Предстоит еще немало сделать, чтобы окончательно решить столь серьезную проблему. Даже сами галечные изделия требуют тщательной проверки в плане их искусственного происхождения. Для этого необходимы новые поиски, открытие новых памятников с четкими стратиграфическими условиями и наличием в них не только большого количества самих артефактов, но и, что особенно важно, возможности установления более широкой специфики самих орудий. Разнообразие изделий из нижнепалеолитических комплексов свидетельствует о большом типологическом и функциональном разделении орудий труда в указанное время, что пока не устанавливается в памятниках Алтая, бассейна Ангары и Амура. Остается открытым и вопрос о датировке самих местонахождений.
Последующие исследования на юге Сибири позволяют более полно осветить эти проблемы. Но уже сейчас мы можем констатировать тот факт, что первоначальное заселение древним человеком этой территории произошло, по-видимому, очень рано — в нижнем палеолите.
Как в дальнейшем шло развитие культуры древнего человека в Сибири? Этот вопрос далеко не риторический. На смену древнейшему человеку, типа питекантропа и синантропа, приходит новое существо — палеоантроп, или неандерталец. До недавнего времени в Сибири не было известно памятников, оставленных неандертальцами, относящихся к мустьерской культуре. За последние 10 — 15 лет на Алтае открыт и исследуется ряд пещер, имеющих отношение к мустьерскому времени. Наиболее важными и интересными являются пещеры Страшная, Денисовая, Каминная, Окладникова и другие.
Страшная пещера расположена к северо-востоку от села Тигирек, при слиянии рек Тигирек и Ини. Высота ее над уровнем современной поймы около 40 метров. Пещера по строению простая, горизонтальная, протяженностью 20 метров. Пол ровный земляной с редко набросанными небольшими обломками известняка. Средняя ширина хода 2—3 метра. В дальней части пещеры имеется значительное расширение. Общая площадь пола около 80 квадратных метров.
Стратиграфические шурфы, превращенные в дальнейшем в небольшие раскопы, пройдены до глубины 11 метров. Выделено шесть геологических горизонтов и три культурных горизонта мощностью 6,2 метра, содержащих многочисленный каменный инвентарь и остатки фауны, но в целом, начиная с глубины 6 метров и вплоть до верха, наблюдается удивительно выдержанное единообразие как в формах каменных орудий, так и в технике их изготовления.
Основной чертой индустрии является использование в качестве исходного сырья речных галек, изверженных пород, а также кварцитов и изредка кремнистых сланцев. Среди нуклеусов есть галечные, сохраняющие очень архаичные черты, когда почти без предварительной подготовки с галек скалывали массивные отщепы (грубые с массивным ударным бугорком). Галечные нуклеусы все же пережиточный элемент. Большинство нуклеусов тщательно оформлены и составляют совершенно определенные типологические группы. Основная масса нуклеусов имеет черты хорошо выраженной деваллуазской техники. Одна сторона — фронт скалывания — выровнена и уплощена. Противоположная поверхность выпуклая. Площадки у нуклеусов тщательно подработаны и всегда скошены по отношению к длинной оси. Нуклеусы леваллуазской традиции одно- и двухплощадочные. С них снимали длинные пластины правильной формы. Третий тип нуклеусов — дисковидные. Скалывание отщепов с них производилось от края к центру.
Среди находок в пещере Страшной выделяются крупные пластины, удлиненно-треугольные в плане. У трети пластин по краям идет ретушь — дополнительная мелкая подправка для придания остроты режущей поверхности. Некоторые пластины использовались и без дополнительной обработки. Среди орудий труда интересны остроконечники, ножи, скребловидные инструменты, скребла. Весь материал имеет четко выраженные леваллуа-мустъерские черты. В слое совершенно отсутствуют призматические и конические нуклеусы, характерные для развитой фазы верхнего палеолита Сибири. Радиоуглеродная дата по образцу кости, взятой из верхнего горизонта третьего слоя, более 45 тысяч лет.
В последние годы один из главных объектов наших исследований — Денисова пещера. Ее, по мнению некоторых ученых, в 1926 году посетил выдающийся русский учёный, художник Н. Рерих. Известный индолог Л. Шапошникова полагает, что в одной из своих картин Рерих использовал этюд, сделанный у Денисовой пещеры.
Пещера расположена в красивом месте, среди скал, круто спускающихся в узкую долину-каньон реки Ануй. В 6 километрах от пещеры раскинулось село Черный Ануй. При раскопках в пещере выделено 22 культурных горизонта. Тринадцать из них — палеолитические. В раскопках пещеры в 1984 году приняли участие три крупных японских ученых — профессора К. Като, С. Като, Т. Сэридзава. Сама пещера, стратиграфия, находки произвели на них большое впечатление. И это не случайно, потому что в Северной и Центральной Азии пока нет памятников, подобных этому, позволяющему проследить динамику типов каменных орудий, технику их изготовления на протяжении длительного времени. Дальнейшие раскопки Денисовой пещеры, безусловно, позволят создать эталонную хронологическую и типологическую шкалу для обширного региона Азиатского материка.
Но уже сейчас с уверенностью можно сказать, что нижние горизонты пещеры относятся к позднему этапу мустьерской культуры. Находки вышележащих слоев можно датировать финальным мустье и начальным этапом верхнего палеолита. Очень важно, что здесь прослеживается самая тесная генетическая связь между индустрией мустье и верхним палеолитом. Такая ситуация наблюдается в Северной и Центральной Азии впервые столь ярко и убедительно.
1984 год дал этому новые подтверждения. В мае автором при участии доктора исторических наук В. Молодина открыта новая пещера у села Сибирячиха Солонешенского района Алтайского края. Пещера оказалась безымянной, и ее назвали именем академика Окладникова. Она открывается в широкую долину, где в настоящее время робко струится небольшая речушка Сибирячонок. Открывается она небольшим гротом шириной 8 метров, высотой 2,5 метра. Площадь грота около 20 квадратных метров. Первый небольшой шурф, заложенный в пещере, сразу же дал интересные находки: каменные орудия, кости плейстоценовых животных, свидетельствовавшие о большой древности.
После небольших колебаний, несмотря на плотный летний график экспедиционных работ, было решено начать раскопки пещеры. В раскопках принимали участие два молодых талантливых ученых В. Петрин и С. Маркин. Раскопки проводились тщательно. Весь грунт после просмотра спускался вниз и промывался, чтобы не пропустить ни одной находки, сколь бы малой она ни была. Итоги работ оказались ошеломляющими. В пещере удалось выделить три культурных горизонта. Два мустьерских и один, верхний, — начального этапа верхнего палеолита. Находки из последнего горизонта имели по основным показателям много общего с нижележащими, что также свидетельствует о генетической связи мустье и верхнего палеолита.
В полном смысле сенсационной оказалась находка останков двух особей неандертальцев (определение члена-корреспондента АН СССР В. Алексеева). В Северной и Центральной Азии их удалось найти впервые. Теперь факт расселения в этом районе неандертальцев, бесспорно, доказан. А связь его индустрии с индустрией человека верхнего палеолита, в свою очередь, является веским аргументом в пользу включения этих районов в ареал, где происходило формирование человека современного физического типа.
Непрерывность в развитии индустрии позднемустьерских и верхнепалеолитических комплексов прослеживается не только в пещерах, но и на открытых стоянках Алтая. Последующие исследования позволят более полно ответить на многие вопросы, которые возникают в связи с гипотезой о возможности становления человека разумного в Сибири. По дороге из Монголии в 1985 году я побывал на верхней Лене у села Макарова на раскопках, которые ведут М. Аксенов, Г. Медведев и другие иркутские археологи. Им также удалось проследить непрерывность в развитии индустрии в комплексах 40—50 тысяч лет. Это, конечно, не означает, что формирование верхнепалеолитических комплексов в Сибири связано только с более древней культурой. Человек верхнего палеолита, видимо, приходил сюда и из других районов нашей страны. Не исключено, что мальтийская культура оставлена человеком, который пришел сюда с Запада. Задача археологов в том и состоит, чтобы в полном объеме восстановить сложную картину совершенствования и развития культуры человека.
Человек разумный имел, безусловно, более высокую и развитую культуру, что позволяло ему неудержимо двигаться вслед за стадами диких животных. Он шел все дальше, в новые области, богатые дичью. Среди таких областей, наиболее удобных для расселения охотничьих племен, были долины рек Лены, Алдана, Зеи, Амура.
Совсем недавно новые палеолитические поселения открыты учеными в южных районах Сибири — у Томска, на Алтае, в долине Енисея у Красноярска, на Ангаре вблизи Иркутска и за Байкалом — в долине реки Селенги. Уже в отдаленнейшем прошлом, по крайней мере 35—30 тысяч лет назад, древние охотничьи племена начинают осваивать север, спускаясь по долине реки Лены все дальше и глубже на север, все ближе к Ледовитому океану.
Расселение древних людей по Ангаре и в соседних с ней областях было, конечно, медленным и длительным. Требовалось много времени, прежде чем первобытные люди достигли Урала на западе и Енисея и Ангары на востоке.
Еще больше времени потребовалось, должно быть, чтобы они проникли на верхнюю и среднюю Лену. Заселенные бродячими охотниками районы, наверное, долго еще были здесь маленькими изолированными островками, терявшимися среди дикой и враждебной человеку природы Севера.
Тем не менее историческая заслуга первых обитателей Сибири бесспорна. Именно они, пионеры Севера, в погоне за мамонтами и носорогами, за стадами северных оленей и быков первыми открыли эту совершенно новую для человека страну, протоптали на ее девственной почве первые тропы и разожгли свои очаги, заложив основу дальнейшего развития культуры и завоевания человеком необозримых пространств Севера. «Эскимосами» ледниковой эпохи назвал их А. Окладников в своей книге «Открытие Сибири».
Человек в то время не только создал оригинальную культуру охотников на мамонта и северного оленя, но и оставил после себя первоклассные образцы первобытного искусства. При раскопках на Ангаре обнаружены удивительные скульптурные и резные изображения животных, змей, птиц, а также скульптурки женщин и украшения, которые поражают исследователей мастерством и живостью исполнения. Более 20 женских статуэток, то есть почти половину «мирового запаса» подобных изделий палеолитических скульпторов, дали Мальта и Буреть. Теперь стало ясно, что в Сибири того времени, на берегах Ангары и Байкала, существовал мощный очаг первоначальной художественной культуры. Культура эта находилась на том же уровне, что и одновременные центры палеолитического искусства в Западной Европе.
Судя по образцам, найденным в Мальте и Бурети, искусство Сибири в основе своей реалистическое, наполненное отзвуками реальной жизни. Богатство, с которым оно представлено в археологических находках, тоже имеет свои основания в условиях реальной жизни людей того времени. Так же как эскимосы, оседлые чукчи и коряки недавнего прошлого, древние обитатели Мальты и Бурети, жившие в условиях арктической природы, имели, очевидно, зимой достаточно пищи и свободного времени, чтобы заниматься художественной резьбой. В зимнее время, когда кругом бушевала пурга и лежали горы снега, эта работа могла служить им развлечением и отдыхом. Кроме того, в их распоряжении в изобилии был первоклассный материал для резьбы: бивни мамонтов и кости животных, а также мягкий камень, который сам просился в руки мастеров. По-видимому, именно поэтому здесь так пышно развивалась пластика, так многочисленны антропоморфные изображения животных и птиц.
Древние обитатели таежных просторов Сибири были не только прекрасными скульпторами, но и графиками-живописцами. Замечательные открытия искусства каменного века связаны с исследованием писаных скал у старинного русского села Шишкина на реке Лене.
Весной 1929 года ранним солнечным утром два юных путешественника, оба романтики, Алеша Окладников и Миша Черемных, столкнув с берега утлую деревянную лодку, сшитую ивовыми корнями, поплыли вслед за льдами по проснувшейся от зимней спячки бурной горной реке. Родившаяся в горах, она медленно набирала свою силу и мощь от бесчисленных горных ручейков, которые, сливаясь, давали начало одной из величественных рек Азиатского континента.
Дни проходили за днями, надежды сменялись разочарованием. Наконец за очередным поворотом показалось село Шишкине. За старой мельницей, где река вплотную прижималась к скалам, путешественники решили высадиться на невысокой террасе. Первые минуты — первые удачи. Из обрыва под камнями торчали кости человека. Не зная усталости, ребята разбирали слой за слоем, пока не открыли полностью древнее захоронение охотника. Рядом с ним лежали тщательно отделанные наконечники стрел из камня, вкладные лезвия для костяного кинжала, изготовленные из полупрозрачного халцедона.
Некрополь древних подарил и другие, подчас неожиданные открытия. Самое интересное — захоронение двух детей в одной могиле. Скелеты лежали рядом. Возможно, это были братья. В руки им были вложены костяные шилья, на ребрах лежали костяные ножи с вставленными в пазы острыми кремневыми клинками. «Над общей могилой малышей, казалось, все еще незримо стояли тени их близких, в глазах которых застыла печаль разлуки...» Погребения многое могли рассказать пытливому уму о верованиях и обрядах, бытовавших несколько тысяч лет назад.
Однажды кто-то из местных жителей рассказал им, что неподалеку на скалах много рисунков. Решили посмотреть эти скалы, и, когда вскарабкались по крутому склону, поросшему кустарником, перед ними открылись вертикальные стены темно-красного песчаника. Точной, умелой рукой на многих скалах были нанесены многочисленные изображения животных, птиц, рыб. Рисункам, казалось, не было счета и конца.
Не обращая внимания на колючий кустарник, клубки рассерженных змей-щитомордников, Окладников словно зачарованный шел вдоль скал и любовался удивительными сценами из жизни первобытного человека. Он вспомнил пожелтевшие от времени листы из знаменитых портфелей Миллера, где приводилось несколько рисунков с Шишкинских скал. Отец сибирской истории, как называли академика Г. Миллера, был послан в Сибирь руководителем первой Камчатской экспедиции. В течение нескольких лет участники экспедиции, над проектом которой работал еще Петр I, вели исследования на Камчатке, в Якутии, Восточной и Западной Сибири и собрали исключительно интересный материал по истории и этнографии народов Сибири, истории освоения этого края русскими. Часть материалов опубликовали Миллер и другие участники экспедиции, но большая часть хранилась в архиве Академии наук на Васильевском острове в Ленинграде.
Живописец Люрсениус по поручению Миллера, который узнал о писаных камнях от коренных жителей, сделал несколько копий. Но рисунки не произвели на Миллера большого впечатления. И их надолго забыли.
В 1941 году во время своей второй экспедиции на Шишкинские скалы, проходя в очередной раз мимо скал, Окладников вдруг заметил на потрескавшейся и побелевшей от времени одной плоскости еле видимую под косыми лучами заходящего солнца полосу красной краски. Краска от времени, дождей и снега настолько выцвела, что почти сливалась с фоном скалы, и ее мог обнаружить только опытный глаз, да и то при определенном освещении. Окладников, сдерживая волнение, подошел к скале, смочил водой место, где показалась линия рисунка, и четко увидел лошадиный хвост, широко распущенный внизу и даже слегка волнистый. Сомнений не было — это рисунок. Сомнений не было и в том, что он выполнен, судя по его виду, гораздо раньше, чем все другие рисунки на Шишкинских скалах.
Долго пришлось колдовать у этого рисунка, прежде чем пришло убеждение в том, что вся композиция, нанесенная много тысяч лет назад, восстановлена полностью. Перед археологами, освещенное ярким июльским солнцем, предстало уникальное и, вероятно, самое древнее из всех рисунков на Шишкинских скалах изображение лошади. Опытная рука художника смело и уверенно одной размашистой контурной линией передала реальные черты дикой лошади: ее тяжелое, почти квадратное туловище, характерную горбоносую голову, массивное отвислое брюхо, короткие толстые ноги, покрытые длинной густой шерстью, и длинный пышный хвост. Так могла выглядеть только знаменитая лошадь Пржевальского, чудом дожившая в глубинах Центральной Азии вплоть до XX века.
Изображение по своей реалистической манере исполнения напоминало доисторические рисунки лошадей из знаменитых палеолитических пещер Западной Европы. Сравнивая шишкинский рисунок дикой лошади с другими доисторическими рисунками, Окладников отмечал поразительное сходство с изображениями лошадей Пиндаля и Костильо (Испания), Фон-де-Гом и Ляско (Франция). О древности этого изображения свидетельствовала реалистичность рисунка и манера исполнения. Древний художник сделал изображение лошади почти в натуральную величину, скупой контурной линией, точно так же, как делали подобные рисунки палеолитические в художники Испании и Франции в ледниковом периоде. Все другие изображения лошадей на Шишкинских скалах, относящиеся к более позднему периоду, выполнены в совершенно другой манере. Глубокую древность рисунка подтверждало также и то, что поверхность скалы, где сделано изображение, настолько выветрилась и пострадала от времени, что побелела и вздулась пузырями. Сама скала треснула, и нижняя ее часть сильно осела, от чего несколько сместились линии рисунка. Изображение выполнено светло-красной краской, сильно вылинявшей от времени. В будущем этот вывод был подтвержден новыми открытиями.
Прошло шесть лет, и в ближайшем соседстве с первым изображением при тщательном обследовании скалы археологам удалось обнаружить еще один рисунок лошади. Он выполнен в той же манере и, по сути, являлся как бы копией первого изображения. Краска настолько выцвела и слилась с фоном скалы, что пришлось потратить много усилий, прежде чем удалось проследить всю композицию.
В том же году Шишкинские скалы подарили ученым третий рисунок того же стиля и той же глубокой древности. На одной из плоскостей вначале была обнаружена косая линия выветрившейся и выцветшей красной краски. При тщательной промывке скалы на конце этой полосы вдруг обнаружилась отчетливо прорисованная широкая кисточка. Затем появились туловище зверя, ноги и голова. Из глубины скалы так же неожиданно, как два первых рисунка лошадей, выступал еще один новый представитель исчезнувшего животного мира далеких эпох. На этот раз перед исследователями предстал дикий бык, изображенный в такой же стилистической манере и такими же техническими приемами, как и первые палеолитические фигуры лошадей. Древнему художнику удалось талантливо передать не только общий вид массивной фигуры животного, но и его характерную позу. Рисунок наполнен грозной и тяжеловесной первозданной мощью. Вытянутый хвост, опущенная вниз голова и крутой горб при переходе от шеи к спине усиливают это впечатление. Животное полно Неудержимой внутренней энергии и стремления вперед. Этот рисунок также имел много общих черт с известными изображениями быков в Испании. Бык из Шишкина такой же далекий северный собрат замечательных быков Альтамиры в Испании, как лошади Шишкина — двойники лошадей пещерных росписей франко-кантабрийской области древнекаменного века. Интересно, что, несмотря на колоссальные пространства, разделяющие долину реки Лены и Пиренеи, может быть установлено не только самое общее соответствие между памятниками палеолитического искусства, но и некоторые более близкие совпадения.
Открытие рисунков ледникового периода на Лене совершенно по-новому осветило историю искусства Сибири. Во-первых, глубинные районы Сибири, оказывается, были заселены человеком в неожиданно раннее время, а во-вторых, древним людям, расселявшимся в тайге и лесотундре, было свойственно чувство прекрасного, художественный вкус. Прекрасные художники и скульпторы оставили после себя неповторимые шедевры первобытного искусства, внесли свою толику в мировое искусство на заре человечества. Находки в Мальте, Бурети, рисунки в Шишкине еще раз подтвердили важную мысль, что для человеческого общества характерны одни и те же законы развития мышления и сознания независимо от того, где расселялись коллективы: в степных и лесостепных ландшафтах Испании или Франции, необозримых просторах Центральный Азии или Сибири. Человек, оторвавшийся от животного мира, медленно, постепенно, но уверенно делал свои первые шаги в искусстве, которые затем воплотились в бессмертные шедевры эллинского искусства, Возрождения и нашего сегодняшнего дня.
Открытия древнего искусства в Сибири не ограничились находками только в Мальте, Бурети и Шишкине. Загадочные находки сделаны недавно доктором исторических наук В. Ларичевым на палеолитическом поселении Малая Сыя в Хакасии. При раскопках обнаружены кости ископаемых животных: северного оленя, архара, козерога, зубра, мамонта и носорога. Разнообразен инвентарь Малой Сын. Здесь и концевые скребки из пластин с крутым и высоким рабочим краем, и пластины с широкими выемками по сторонам, и наконечники копий из костей, резцы, проколки и гравировальные инструменты, ножи и другие орудия труда и вооружения.
Много споров вызвало искусство Малой Сын. По мнению Ларичева, на этом поселении представлены образцы, относящиеся к «мобильному искусству» или «искусству малых форм». Он выделяет следующие основные характерные для них виды: скульптуру, барельеф, гравюру, выбивку или своего рода «чеканку» тонкой или грубой ретушью и живописные изображения, выполненные на поверхности камня минеральной краской. Для раскрашивания использовались краски различных оттенков красного цвета (от желтовато-красного до ярко-малинового), а также желтого, черного и даже зеленого.
Для искусства Малой Сыи характерно не только разнообразие видов, но и отчетливо выраженное своеобразие технических приемов, с помощью которых художники оформляли свои изделия. Скульптурные и барельефные изображения, выполненные в камне методом оббивки, при окончательной их отделке и оформлении наиболее существенных деталей дополнялись гравировкой, выбивкой и раскрашивались в большинстве случаев краской.
Отношение специалистов к искусству Малой Сыи далеко не однозначно. Ряд ученых считают, что немало предметов, которые отнесены к произведениям искусства, случайные. Но точка зрения, что на этом поселении совершенно отсутствует искусство, не совсем верна. Отдельные вещи убеждают в подлинности изображений, последующие исследования на этом интереснейшем памятнике позволят ответить на вопрос более определенно. Малая Сыя является одним из древнейших памятников Западной Сибири. Дата его на основании радиоуглеродного анализа — около 30 тысяч лет.
Искусство первых сибиряков характеризуется одной важной особенностью. Впервые в 60-е годы обратил на это внимание молодой, тогда еще начинающий ученый Б. Фролов. Изучая орнаментальные мотивы на находках из Мальты и Мезина на Десне, он пришел к выводу, что в ритме их построения и нанесения на предмет есть определенные закономерности, которые выражаются в повторении деталей орнамента одинаковое число раз. Чтобы выяснить, насколько закономерно присутствие числовых ритмов в искусстве палеолита, он стал рассматривать орнаментальные мотивы, встречающиеся на предметах искусства и из других палеолитических памятников. Им разработана специальная методика анализа, исключающая возможность субъективных или случайных суждений о ритмическом «каркасе» орнаментов. Фролов проверил и выразил статистически все способы чередования орнаментальных элементов в коллекциях палеолитической графики, собранной в СССР, прежде всего в таких крупнейших комплексах, как Мальта и Буреть в Сибири, Костенки, Авдеево, Мезин на Русской равнине. Результаты оказались во многом неожиданными и заставили предположить не только знание систематического счета у доисторических мастеров — создателей орнамента, но и применение его в простейших наблюдениях за циклическими процессами в природе.
Вначале было выяснено, что общим правилом для статуэток с орнаментом является центральная роль ритмов 7, 5 и 10, которые присутствовали на подавляющем большинстве орнаментированных изделий Мальты. Объяснить это сочетание, подтвержденное примерами и из других коллекций палеолитического искусства, случайным совпадением невозможно. Тем более, что такое сочетание наблюдалось в памятниках, далеко отстоявших друг от друга. Число семь — длительность каждой из четырех фаз Луны (семь суток). Кроме того, это число видимых звезд Большой Медведицы, а также «блуждающих» светил, перемещающихся относительно звезд и видимых невооруженным глазом: Солнца, Луны, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна, Меркурия; названные светила обожествлялись, и каждому из них посвящался один день недели у многих древних народов (Вавилона, Китая и других); с этим числом связан также счет времени семидневными неделями и огромная роль «священного» числа семь у многих народов мира.
Дальнейшие исследования привели Фролова к мысли о близости отдельных орнаментов по своему смысловому значению к традициям разных календарных систем и об умении мальтийцев и мезинцев и их современников разными способами учитывать время по Солнцу, Луне, наконец, находить определенные формы перехода от одного способа к другому.
В палеолите прослеживаются зачатки не только счета, но и геометрических представлений об обилии форм: круге, шаре, квадрате, прямоугольнике, меандре, спирали и т. д., которыми пользовались люди той эпохи. Все это приводит к выводу, что еще в глубокой древности человек, осваивая природу, вплотную приближался к тому уровню, с которого начинается расцвет математики и других наук в более позднее время в земледельческих цивилизациях древнего мира.
Восточное. Коренные народы Сибири: эвенки, ханты, манси якуты, чукчи и др. занимались скотоводством охотой, рыболовством, у них господствовали родоплеменные отношения. Присоединение Западной Сибири произошло в к. 16 века - покорение Сибирского ханства. Постепенно в Сибирь проникают землепроходцы и промышленники, за ними следуют представители царской власти. Основываются поселения и крепости.
Остроги - Енисейский (1618), Илимский (1630), Иркутский (1652), Красноярский (1628). Создается Сибирский приказ, Сибирь делится на 19 уездов, управляются воеводами из Москвы.
Первопроходцы: Семен Дежнев, 1648 - открыл пролив, отделяющий Азию от Северной Америки. ВасилийПоярков,1643-1646 - во главе казаков плыл по рекам Лена, Алдан, по Амуру в Охотское море. Ерофей Хабаров, в 1649 осуществил поход в Даурию, составил карты земель по Амуру. Владимир Атласов, в 1696 - экспедиция на Камчатку.
Присоединение Западной Сибири (покорение Сибирского ханства в конце XVI века)
Проникновение в Сибирь землепроходцев и промышленников, а также представителей царской власти (в XVII веке
Основание поселений и крепостей:
Енисейский острог (1618)
Красноярский острог (1628)
Илимский острог (1630)
Якутский острог (1632)
Иркутский острог (1652)
Селенгинский острог (1665)
Создание Сибирского приказа. Разделение Сибири на 19 уездов, которыми управляли воеводы, назначаемые из Москвы (1637 )
Семен Дежнев (1605-1673) - совершил крупное географическое открытие: в 1648 г. осуществил плавание вдоль Чукотского полуострова и открыл пролив, отделяющий Азию от Северной Америки
Василий Поярков в 1643-1646 гг. во главе отряда казаков прошел из Якутска по рекам Лена, Алдан, вышел по Амуру в Охотское море, а затем вернулся в Якутск
Ерофей Хабаров (1610-1667) - в 1649-1650 гг. осуществил поход в Даурию, освоил земли по реке Амур и составил их карты (чертеж)
Владимир Атласов в 1696-1697 гг. предпринял экспедицию на Камчатку, в результате чего она была присоединена к России
Поскольку государственные доходы сократились катастрофически, проблема пополнения государственной казны, среди массы неотложных дел, являлась одной из наиболее насущных и болезненных. При решении этой главной проблемы, как и других, русское государство спасло разнообразие и обширность ее геополитической основы – евразийский масштаб Московской империи.
Уступив Польше и Швеции свои западные провинции и понеся на западе тяжелейшие потери, Россия обратилась за новыми силами: к своим восточным владениям – Уралу, Башкирии и Сибири.
24 мая 1613 г. царь написал Строгановым письмо, в котором описал отчаянное положение страны: казна пуста, и просил и спасти отечество.
Строгановы просьбу не отклонили, и это стало началом их значительной помощи правительству царя Михаила.
Естественным результатом завоевания Казани явилось русское продвижение в Башкирию. В 1586 г. русские возвели в сердце Башкирии крепость Уфу.
Русская администрация не вмешивалась в племенную организацию и дела башкирских родов, а также в их традиции и привычки, но требовала регулярной выплаты ясака (дани, выплачиваемой мехами). Это составляло главный источник дохода русских в Башкирии. Ясак являлся также финансовой основой русской администрации Сибири.
К 1605 г. русские установили твердый контроль над Сибирью. Главной крепостью и административной столицей Сибири стал город Тобольск в низовьях реки Иртыш. На севере в важный центр пушной торговли быстро превратилась Мангазея на реке Таз {впадающей в Обскую губу). На юго‑востоке Западной Сибири передовым постом русских на границе монголо‑калмыцкого мира служила крепость Томск на притоке средней Оби
В 1606‑1608 гг., правда, были волнения самоедов (ненцев), остяков, селькупов (нарымских остяков) и енисейских киргизов, непосредственной причиной которых послужил случай вопиющего нарушения принципов русского правления в Сибири – позорные злоупотребления и вымогательства по отношению к коренным жителям со стороны двух московских голов (капитанов), присланных в Томск царем Василием Шуйским в 1606 г.
Попытки мятежников штурмовать Тобольск и некоторые другие крепости русских провалились, и волнение подавили с помощью сибирских татар, некоторые из которых подвергались нападениям восставшими. В течение 1609 и 1610 гг. остяки продолжали выступать против русского правления, однако их мятежный дух постепенно ослабел.
Царь стал покровителем трех ханов, одного монгольского и двух калмыцких, находившихся во враждебных взаимоотношениях. Предполагалось, что царь будет судьей, но никто из его номинальных вассалов не шел на уступки двум другим, а царь не располагал достаточным войском, чтобы силой установить мир между ними.
К 1631 г. одна казацкая ватага дошла до озера Байкал, а две других – до реки Лены. В 1632 г. основали город Якутск. В 1636 г. группа казаков, отплыв из устья реки Оленек, вышла в Северный Ледовитый океан и прошла на восток вдоль побережья. По стопам этой и других экспедиций казак Семен Дежнев проплыл вокруг северо‑восточной оконечности Азии. Начав свой путь в устье реки Колымы, попал затем в Северный Ледовитый океан и высадился в устье реки Анадырь в Беринговом море (1648‑1649 гг.).
За десять лет до арктического путешествия Дежнева казацкой экспедиции из Якутска удалось выйти в Охотское море по реке Алдан. В 1640‑х и 1650‑х гг. были исследованы земли вокруг озера Байкал. В 1652г. основали Иркутск. На востоке Поярков спустился по низовьям реки Амур и из его устья проплыл на север вдоль побережья Охотского моря (1644‑1645 гг.). В 1649‑1650 гг. Ерофей Хабаров открыл русским путь на средний Амур.
Таким образом, к середине семнадцатого века русские установили свой контроль над всей Сибирью кроме полуострова Камчатка, который аннексировали в конце столетия (1697‑1698 гг.).
Что касается этнического состава вновь присоединенных районов, то большую часть огромной территории между Енисеем и Охотским морем населяли тунгусские племена. Тунгусы, лингвистически родственные маньчжурам, занимались охотой и оленеводством. Их насчитывалось около тридцать тысяч.
Вокруг озера Байкал находилось несколько поселений бурятов (ветвь восточных монголов) с населением не менее двадцати шести тысяч человек. Буряты в основном были скотоводами и охотниками, некоторые из них занимались земледелием.
В бассейне Средней Лены жили якуты. Они лингвистически принадлежали к тюркской семье народов. Их было примерно двадцать пять тысяч – в основном скотоводы, охотники и рыболовы.
В северо‑восточном треугольнике Сибири, между Северным Ледовитым океаном и северной частью Тихого океана, обитали различные палео‑азиатские племена, около двадцати пяти тысяч оленеводов и рыболовов
Коренные народы были значительно многочисленнее русских пришельцев, но они были разобщены и не имели огнестрельного оружия. Родовые и племенные старшины часто конфликтовали между собой. Большая их часть оказалась готова признать царя своим сувереном и платить ему ясак.
В 1625г. в Сибири было четырнадцать городов и острогов (крепостей), куда назначались воеводы. Это были Тобольск, Верхотурье, Тюмень, Туринск, Тара, Томск, Березов, Мангазея, Пелым, Сургут, Кетс‑кий Острог, Кузнецк, Нарым и Енисейск. В каждый город обычно назначали двух воевод, один из которых являлся старшим; в каждый острог – одного. С дальнейшим продвижением на восток количество городов и острогов, а следовательно, и воевод возрастало.
Каждый воевода руководил военными и гражданскими делами своего района. Он подчинялся непосредственно Москве, однако тобольский воевода имел определенную власть над всеми другими, позволявшую ему координировать действия сибирских вооруженных сил и органов управления. Старший воевода Тобольска имел также ограниченное право поддерживать (под контролем Москвы) отношения с соседними народами, такими как калмыки и восточные монголы.
Положение воеводы в Московии, и еще больше того в Сибири, предоставляло массу возможностей обогащения, однако отдаленность, трудности проезда и небезопасные условия жизни в пограничных районах отпугивали московскую придворную аристократию. Чтобы привлечь известных бояр на службу в Сибири, московское правительство предоставило сибирским воеводам статус, который имели воеводы в действующей армии, что означало лучшее жалованье и особые привилегии. На время срока службы в Сибири владения воеводы в Московии освобождались от налогов. Его крепостные крестьяне и холопы не подлежали преследованию по суду, кроме случаев грабежа. Все судебные дела против них откладывались до возвращения хозяина. Каждому воеводе предоставлялись все необходимые средства для проезда в Сибирь и обратно.
Русские вооруженные силы в Сибири состояли из боярских детей; иностранцев, таких как военнопленные, переселенцы и наемники, высланные в Сибирь в наказание (их всех называли «дитва», поскольку большую часть из них составляли литовцы и западные русские); стрельцов и казаков. Кроме них были местные вспомогательные войска (в Западной Сибири в основном татарские). Согласно расчетам Ланцева в 1625г. в Сибири находилось менее трех тысяч московских военнослужащих, менее тысячи казаков и примерно одна тысяча местных. Десять лет спустя соответствующие цифры были следующими – пять тысяч, две тысячи и около двух тысяч. Параллельно росту вооруженных сил в Сибири происходило постепенное расширение сельскохозяйственной деятельности. Как уже отмечалось раньше, правительство набирало будущих сибирских крестьян либо по контракту (по прибору), либо в приказном порядке (по указу). Крестьяне в основном переселялись из Пермской области и русского Севера (Поморья). Правительство использовало на сельскохозяйственных работах значительное количество преступников и ссыльных военнопленных. Подсчитано, что к 1645 г. в Западной Сибири поселили не менее восьми тысяч крестьянских семей. Кроме того, с 1614 по 1624 гг. там было размещено более пяти сотен ссыльных.
С самого начала продвижения русских в Сибирь правительство столкнулось с проблемой недостатка зерна, так как до прихода русских сельскохозяйственное производство коренных народов в западной Сибири соответствовало только их собственным нуждам. Чтобы удовлетворить потребности военных гарнизонов и русских служащих и, зерно приходилось привозить из Руси.
При постройке в Сибири каждого нового города вся пригодная для пашни земля вокруг него исследовалась и лучшие участки отводились под государеву пашню. Другая часть предоставлялась служащим и духовенству. Остатки могли занимать крестьяне. Сначала пользователи этой земли освобождались от специальных повинностей в пользу государства, но во время пребывания на посту воеводы Тобольска Сулешев распорядился, чтобы каждый десятый сноп из урожая в поместьях, отведенных служилым людям, передавался в государственное хранилище этого города. Этот законодательный акт применялся на территории всей Сибири и сохранял силу до конца XVII века. Такой порядок был сходен с институтом десятинной пашни (десятая часть обрабатываемого поля) в южных приграничных районах Московии. Благодаря подобным усилиям, к 1656 г. появилось изобилие зерна в Верхотурье и, возможно, в некоторых других районах Западной Сибири. В Северной Сибири и Восточной Сибири русские вынуждены были зависеть от ввоза зерна из западной ее части.
Русские были заинтересованы не только в развитии земледелия Сибири, но и в разведке там месторождений полезных ископаемых. Вскоре после строительства в 1618 г. города Кузнецка местные власти узнали от коренных жителей о существовании в этом районе залежей железной руды. Четыре года спустя томский воевода отправил кузнеца Федора Еремеева искать железную руду между Томском и Кузнецком. Еремеев обнаружил месторождение в трех милях от Томска и привез образцы руды в Томск, где выплавил металл, качество которого оказалось хорошим. Воевода послал Еремеева с образцами руды и железа в Москву, где эксперимент был успешно повторен. «И железо получилось хорошее, и из него можно было делать сталь». Царь наградил Еремеева и отослал его обратно в Томск (1623 г.).
Затем в Томск из Устюжны отправили двух опытных кузнецов для руководства новой литейной для производства ружей. Литейная была небольшой, производительностью только один пуд металла в неделю. Тем не менее, некоторое время она служила своей цели.
В 1628 г. месторождения железной руды разведали в районе Верхотурья, там открыли несколько литейных, общая производительная мощность которых была больше и стоимость продукции ниже, чем в томской. Литейную в Томске закрыли, и Верхотурье превратилось в главный русский металлургический центр Сибири того периода. Кроме оружия там производились сельскохозяйственные и горнодобывающие орудия.
В 1654 г. железорудные месторождения были обнаружены на берегу Енисея в пяти верстах от Красноярска. Искали в Сибири также медь, олово, свинец, серебро и золото, однако результаты появились в конце XVII века.
Доход от пушнины в 1635 г., как это вычислил Милюков на основе официальных записей, составил 63518 рублей. К 1644 г. он вырос до 102021 рубля, а к 1655 г. – до 125000 рублей.
Следует отметить, что покупательная способность русского рубля в XVII веке равнялась примерно семнадцати золотым рублям 1913 г. Таким образом, 125000 рублей XVII века можно считать равными 2125000 рублей 1913 г.
