Модные тенденции и тренды. Аксессуары, обувь, красота, прически

В глубине холмистого нагорья, в тиши могучих лесов раскинулось озеро Бьюрватн.

Тихий летний вечер. Легкое дуновение северного ветра поднимает на поверхности воды небольшую зыбь. Яркий диск солнца уже готовится завершить странствие по голубому небосводу, ночь вот-вот вступит в свои законные права. И пока дневной свет перейдет в вечерние сумерки, наступает нечто вроде интермедии: вокруг воцаряется удивительная тишина, будто лес и все его живые обитатели на мгновение затаили дыхание, прежде чем пробудиться к жизни. Ритм жизни животных прямо противоположен нашему, человеческому ритму.

В лесу на вершине песчаного склона устроила себе нору рыжая лисица. Высунув морду из черного отверстия под раскидистыми корнями сосны, хозяйка лениво потягивается после дневного сна, сладко зевая навстречу сумеркам. Отряхнув пышный мех, она выходит из горы и, словно живая тень леса, мягко и бесшумно скользит на изящных лапах.

Лиса направляется к устью реки, она знает, что там ей удастся утолить голод. Большой штабель жердей, наполовину погруженных в воду, она старается обойти подальше. Прошлой зимой как раз в этом месте ей пришлось сцепиться с каким-то страшным зверем, от которого шел такой же запах, как и от этих вот жердей. Лиса едва ноги унесла, и ей хорошенько потрепали мех.

На берегу речушки полоска гладкой гальки кое-где поросла травой. Здесь устроил свое гнездо кулик. Птица знает, что даже самый мирный вечер может таить в себе опасность, и бдительно следит за всем вокруг.

Перед тем как приблизиться к устью, лиса меняет шаг и бесшумно ползет дальше, стараясь не задеть ни единой веточки. То и дело она замирает, приподняв переднюю лапу, точно каменное изваяние, вбирая в себя все звуки и запахи. И лишь раздраженно подергивает ухом, когда туча танцующих комаров начинает уж слишком докучать. Пытаясь подкрасться к маленькой речной птичке, лиса передвигается по-пластунски, едва не сливаясь с землей. Все же слияние это не полное - два торчащих уха передвигаются над самой травой, выдавая тем самым охотника. И вскоре тишину нарушает пронзительный крик птицы - кулик стремительно взмывает вверх. Острые быстрые крылья ловко режут воздух; птица совсем низко кружит над лисой, предупреждающий крик ее разносится далеко окрест. А незадачливая хищница стоит вся съежившись, дрожит от жажды близкой добычи. Пролетев на неподвижно распластанных крыльях, кулик опускается на землю в стороне от возмутителя спокойствия.

И вот начинается спектакль. Птица делает вид, что ранена, медленно ползает взад и вперед, волоча одно крыло, будто оно сломано, жалобно пищит и притворяется. До чего же она жалкая! Видимо, не только в театре мы можем увидеть настоящих актеров. Лисица клюет на эту удочку, совершает акробатические прыжки, чтобы достать "больную" птицу, но в самый последний момент кулик ловко взмывает вверх. Спектакль повторяется снова и снова, и лисица слишком поздно обнаруживает, что птица заманила ее далеко от своего гнезда. Смущенная и сконфуженная, хищница плетется прочь, исчезая в сосновом лесу.

В конце водоема лесистый гребень обрывается черным и грозным уступом, настолько крутым, что на нем едва держится мох. Чуть ниже, на выступе в скале, в трещину в скальной породе крепко вцепились корни раскидистой сосны. Под самой кроной дерева ночует филин. Мерно покачиваясь и распушив оперение, он зорким глазом прочесывает лес, ища скрытые в нем тайны. Протяжное уханье филина - хуу-оохх-хуу-оох - разносится далеко вокруг, звук эхом отдается от холмов, глухой и низкий будто из недр земли.

Затем наступает лесная тишина.

Я иду по крутой тропе на поросшем ельником склоне, чувствую себя совсем маленьким под высокими, могучими темными деревьями и думаю о том, какие чувства в старые времена мог испытывать одинокий путник в таком вот лесу, полном хвостатых ведьм и леших, где у водопада мог играть на скрипке водяной, обучая музыкантов своему искусству в обмен на спасение души.

Достигнув озера Бьюрвати, я вытираю со лба пот, опускаюсь на четвереньки, чтобы утолить жажду, и тут же испуганно вздрагиваю, услышав какие-то странные голоса. Поднимаюсь, чтобы вслушаться, но стоит полнейшая тишина. Все это действительно странно, ведь далеко вокруг меня нет никаких людей. Но вот снова доносятся те же голоса, и кажется, что они идут откуда-то из-под земли. Сначала я слышу негромкое всхлипывание, словно плачет ребенок. Ну конечно же, это бобры, ради встречи с которыми я и проделал столь длинный путь. Когда они находятся в своей хатке или в подземных ходах, голоса их могут походить на человеческие. И я понимаю, почему индейцы звали их "говорящими братьями".

Теперь мне четко видны очертания бобровой хатки. Построенная из стволов и веток, она возвышается над поверхностью воды, словно громадная кочка. До чего же большая! Животные наверняка строили ее на протяжении ряда лет. Бесшумно отступив назад, я взбираюсь на ближайший откос, откуда смогу наблюдать за бобрами, когда они выйдут из своего бревенчатого замка.

Жду долго-долго, однако ничего не происходит. Внезапно под самой хаткой по воде расходятся круги, и на поверхности появляется небольшая темная головка с тупым носом и двумя маленькими зоркими глазками. Постепенно появляется спина. Зверек спокойно дрейфует в воде, тщательно принюхиваясь к запахам, которые доносит легкий ветерок. Ноздри, чуть поднимаясь над водой, вибрируют, готовые по малейшему запаху определить опасность. Крохотные уши чутко улавливают ночные звуки.

Наверху, на высоком наблюдательном пункте, филин вертит головой, поворачивая ее почти на 180°, до предела сужая зрачки. Острый взгляд его "тралит" воду, пока не замечает темное пятнышко на ее поверхности. Кто-нибудь другой и мог принять такое пятнышко за крысу, но не филин; по опыту он знает, что эта маленькая темная точка станет довольно большой, как только бобр выйдет из воды. Даже для крупной совы добыча слишком велика, и филин продолжает приводить в порядок оперение.

Прямо подо мной - темные, причудливые листья кувшинок. Два-три беззвучных гребка, и бобр, незаметно проскользнув меж листьев, замер настолько неподвижно, что можно было подумать, будто на воде плавает деревяшка. На зеркальной глади лесного озера вспыхивают бликами красные отблески с ночного небосвода. На мгновение свет отражается в глазах бобра, и они горят, как две светящиеся точки, на большой, будто волшебной, голове.

Меня осеняет мысль о том, что именно бобр послужил прообразом водяного для народных сказок! Теперь он сошел со страниц книг, превратив для меня сказку в реальность. Вот он медленно выплывает из листьев кувшинок; над водой видны лишь голова и небольшая часть спины. Развернувшись на месте, пловец прислушивается и вдыхает запахи ночи.

Осторожность бобра поистине феноменальна, она часто спасает его от врагов, притаившихся в прибрежных камышах. "Если тишина - признак ночи, то осторожность и пугливость - характерная черта бобра", - говорит известный норвежский писатель Миккель Фёнхус.

Чтобы не спугнуть зверька, я буквально не дышу. В конце концов мне приходится слегка подвинуть ногу, при этом раздается чуть слышный шорох. Мне кажется, что бобр смотрит в мою сторону. Неужели он меня обнаружил? Видимо, нет, поскольку зверек по-прежнему дрейфует на поверхности воды. Возможно, обоняние, а не слух у него развиты сильнее? Как хорошо, что ветер дует в нужном направлении. Совершив едва заметное движение, бобр уходит под воду, и там, где он исчез, по озеру расходятся круги.

Я убежден, что зверек меня не обнаружил, иначе он нырнул бы, резко шлепнув по воде широким хвостом и поднимая шумный фонтан брызг.

Чуть погодя бобр снова показался на поверхности. На этот раз он чувствует себя уверенно, плывет энергично, оставляя за собой две светлые полоски волн, и в них танцует отражение нависших над озером скал.

Бобр направляется к мелкой бухточке близ того места, где из озера вытекает поток. Немного не доплыв до берега, он ныряет, а я засекаю время. Через полминуты зверек появляется снова, что-то неся в передних лапах, и усаживается на мелком месте, наполовину высунувшись из воды. Я навожу на него бинокль и обнаруживаю, что бобр держит пучок осоки. Энергичными движениями он стряхивает ее в воде, видно, для того, чтобы освободить корни от земли. Когда растения очищены, он их переворачивает и поедает нижние мягкие концы. Верхушки, наверное, не так вкусны, и зверек их попросту выкидывает. Теперь я наконец понимаю, почему на бобровых прудах плавает так много длинных зеленых стеблей!

Осторожно достаю фотокамеру, чтобы поставить самый сильный объектив. Свет довольно слабый, но при особо чувствительной пленке и самой большой диафрагме, возможно, что-то получится. Когда я снова смотрю в направлении бухточки по другую сторону озера, то обнаруживаю, к своему большому удивлению, что там сидит не один, а целых два бобра. Второй, очевидно, плыл под водой, и я его не заметил. Щелкаю затвором, звук слабый, но для леса он посторонний, и оба зверька стремглав бросаются на более глубокое место. Один из них так плещет по воде хвостом, что во все стороны летят фонтаны брызг!

В литературе о бобрах почти единодушно утверждается, что эти животные бьют по воде хвостом только для того, чтобы предупредить остальных бобров об опасности. Всплеск слышен далеко, так что другие животные тоже успеют скрыться. Если это так, то в данном случае и второй бобр должен был уйти под воду, но он вовсе не ныряет, а продолжает дрейфовать на поверхности, совершая полукруги и непрерывно нюхая воздух. Наверняка он чует недоброе, но ни степень опасности, ни направление, откуда она исходит, зверек определить не может. Но вот и он бьет хвостом по воде, одновременно резко отталкиваясь задними лапами, еще более усиливая и без того мощный фонтан брызг.

Теперь зверек, наверное, скрылся на весь остаток ночи, как это часто случалось прежде, но, к моему удивлению, он тотчас снова появляется на поверхности воды. Бобр кажется рассерженным и, чтобы дать выход своему раздражению, дважды бьет по воде хвостом, но продолжает оставаться на поверхности. Будто он хочет сказать мне: знаю, ты сидишь там, наверху, но берегись!

Бобр неторопливо описывает полукружия, все время принюхиваясь, но не услышав посторонних звуков или запахов, мягко и спокойно ныряет, окончательно скрываясь под водой.

Вечер уже бросал глубокие тени в долине, когда я, разложив на вереске спальный мешок, устроил себе на ночь постель. Получилось княжеское ложе, и я бы не променял его на лучшую в мире кровать. Вскоре я уже лежал, заглядывая в ясное звездное небо на много световых лет, и воображал себя космонавтом, ведущим фантастический корабль по серебристым дорогам Млечного Пути. На водной глади озера весело играла полоска яркого лунного света.

Всю ночь я не сомкнул глаз. Вокруг бесновались комары, то и дело нанося своей жертве уколы, зато бодрствовать на протяжении ночи так было легче. И вот над горным кряжем на востоке уже заалели солнечные блики, а бобры так и не появились. Где-то вдали пел свою песню дрозд, приветствуя занимавшийся день. Я же был на пути в царство сладких сновидений.

Долго я думал над знаменитым бобровым ударом хвостом. Несмотря на утверждения многих авторов, основное значение его вряд ли в том, чтобы предупреждать других животных об опасности.

Однажды я спугнул бобра, и тот молниеносно нырнул под подмытый корень одного из деревьев. Вода была кристально чистой, глубина не более метра, и было ясно видно, как бобр лежал неподвижно, плотно прижавшись ко дну. Чтобы проверить его реакцию, я бросил в воду камушек. Если бы я не видел все своими собственными глазами, то просто не поверил бы, что такое возможно. Из совершенно неподвижного положения животное ринулось с места как настоящая ракета, извиваясь всем телом и совершая хвостом мощные горизонтальные волнообразные движения, благодаря которым развивалась огромная скорость. Точь-в-точь как у камбалы на песчаном дне, когда ее внезапно спугнут.

Несколько лет назад, сидя в укрытии у одного из бобровых озер, я терпеливо наблюдал, держа в руках фотокамеру. Появился большой бобр, он плыл в мою сторону, и я стал ждать, пока он не приблизится на нужное расстояние. Внезапно где-то раздался шум, и надо было видеть, как мощно нырнул напуганный зверек. Удар хвостом был настолько силен, что и меня, и фотоаппарат хорошенько обдало водой. Совершенно очевидно, что бобр нырнул так резко потому, что был напуган и стремился как можно скорее уйти на безопасную глубину. А удар хвостом помогал ему побыстрее погрузиться под воду.

Два бобра по другую сторону озера, услышав всплеск, тоже мгновенно нырнули. Наверное, такие наблюдения и дали основания утверждать, что удар хвостом служит лишь сигналом об опасности. Мне, однако, кажется, что резкий уход под воду с ударом хвоста прежде всего связан с ситуацией, в которую попадает животное. Что же касается громкого хлопка по воде, могущего предупредить других бобров, то он носит косвенный, так сказать, производный характер, хотя упомянутая теория о сигнале опасности и была широко распространена на протяжении не одного столетия.

Раза два я дрейфовал в лодке в направлении плывущих бобров, стараясь сидеть совсем тихо. Бобры плавали вокруг лодки, недоумевая, что же перед ними такое? Казалось, им ужасно хотелось все увидеть и услышать, но прежде всего определить опасность по запаху. Несколько раз животные били хвостом по воде, но не ныряли либо ныряли друг за дружкой совсем неглубоко, слегка пришлепывая по воде хвостами. Я согласен с американскими авторами, которые в таких случаях склонны полагать, что с помощью частых и несильных ударов хвостом бобры стремятся отогнать посторонних, проникших на их участок (Функций у бобрового хвоста несколько, и нет оснований противопоставлять одну другой или искать их "иерархию", все они важны. Хвост помогает бобру при плавании, особенно при изменении глубины, нырянии, служит ему опорой при подгрызании деревьев, осуществляет часть физической терморегуляции, используется для подачи предупредительных сигналов и т. д. ).

А вот что произошло в одном лесном поселке: научный работник выпустил в небольшое озеро бобров, дабы обогатить местную фауну еще одним видом животных, а чтобы переселенцев никто не потревожил, пока они будут адаптироваться на новом месте, всю "операцию" сохранили в тайне.

В один из тихих летних вечеров, когда вовсю играла форель, оставляя на зеркальной поверхности озера свой замысловатый кружевной узор, на берегу стояли два рыбака, то и дело мягкими движениями забрасывая в воду блесну. Никто из них и не подозревал, что в озере водились бобры. Один из рыбаков взобрался на большой валун, наполовину торчавший из воды. Бобр обычно питался рядом с этим камнем; не заметив людей, животное спокойно направлялось под водой к месту своей трапезы.

Человек со спиннингом был настолько поглощен рыбалкой, что не заметил бобра, который вынырнул прямо рядом с ним, чего, однако, нельзя сказать о самом бобре. Неожиданно почуяв опасный запах двуногого, зверек немедленно нырнул и так сильно шлепнул по воде хвостом, что ничего не подозревавший рыбак решил, будто хлопок и окативший его фонтан брызг вызваны выстрелом из ружья совсем на близком расстоянии. Он был настолько ошарашен и растерян, что отступил назад и с шумом ухнулся в воду.

Его товарищ, стоявший немного поодаль, хорошо все видел и, конечно, посмеялся от души. А рыбаку, промокшему до нитки, было совсем не до смеха.

Сдохшая канарейка в ржавой клетке веками действовала на всевозможных шахтеров почище, чем вой аварийной сирены на работников атомной электростанции. Птичек под землю брали в качестве индикатора поступления рудного газа, который грозил горнякам неминуемой смертью. Считается, что животные могут чувствовать и другие напасти раньше тебя. Настало время проверить эти слухи.

1. Катастрофы

Накопилось полно свидетельств того, что землетрясениям и прочим цунами обычно предшествует необычное поведение животных. Держи 5 самых любопытных случаев из этой серии, с комментарием.

Гелика, Греция

Год: 373 до н.э.
Событие: цунами
Жертвы: под воду ушел целый город, а также 10 спартанских кораблей, стоявших у его берегов на рейде.
Об этой трагедии мы знаем из книги древнеримского писателя Клавдия Элиана «О природе животных», жившего спустя пять веков после трагедии. По его сведениям, цунами предшествовал массовый исход из города «мышей, горностаев, сороконожек и многих других животных».

Хайчэн, Китай

Год: 1975
Событие: землетрясение магнитудой 7,3 балла
Жертвы: 1328 человек
Власти сначала обратили внимание на многочисленные случаи тревожного поведения животных, потом случился «форшок» (небольшой толчок, такие часто предваряют крупные тектонические катастрофы) - и за день до землетрясения началась эвакуация жителей города-миллионника. По оценкам специалистов, благодаря этой мере было спасено 150 тыс. жизней.

Сан-Хосе, Калифорния, США

Год: 1984
Событие: землетрясение магнитудой 6,2 балла
Жертвы: 27 раненых
Катастрофе якобы предшествовал резкий рост числа объявлений о пропаже животных в местной газете San Jose Mercury News.

Индонезия, Шри-Ланка, Таиланд, Мальдивские о-ва, юг Индии

Год: 2004
Событие: цунами
Жертвы: 230 тыс. человек
Несмотря на колоссальные человеческие жертвы, дикие звери от этого катаклизма практически не пострадали.

Л"Акуила, Италия

Год: 2009
Событие: землетрясение магнитудой 6,3 балла
Жертвы: 279 человек
Биологи, наблюдавшие за популяцией жаб в водоеме недалеко от города, зафиксировали, что все эти земноводные покинули место жительства за 5 дней до землетрясения и вернулись в него сразу после катаклизма.

ВЫВОДЫ УЧЕНЫХ:

В сверхчувствительности животных к природным катастрофам никто не сомневается, но научного объяснения этому нет, одни гипотезы. По одной из них, животные воспринимают ультразвуковые волны, генерируемые при землетрясениях и извержениях вулканов. Услышав тревожный звук, звери стараются скрыться как можно дальше от его источника. Если такой возможности у животного нет, например, это кошка, которую не пускают гулять на улицу, то зверюга начинает истошно мяу­кать, биться головой в закрытую форточку. При этом ультразвуковое оповещение может дать фауне солидную фору перед людьми. Например, в 2004 году ультразвуко­вая волна после землетрясе­ния в Индийском океане достигла Таиланда за 35 минут, а волна воды обрушилась на побережье через 2 часа после толчка.

Кроме того, существует теория, что животные чувствуют локальные изменения магнитного поля Земли, которые вызывают тектонические процессы вроде подземных толчков. А когда звери странно ведут себя перед наводнениями, они могут реагировать на резкое падение атмосферного давления, которое фиксируется перед сильными дождями.

Однако ученым пока не удается установить статистически достоверную связь между тревожным мяуканьем/гавканьем и магнитудой подземных толчков. Геологической службе США даже пришлось в 2003 году выступить с официальным заявлением, в котором говорилось: из-за большого количества причин, способных вызвать беспокойство у животных, создать «биологическую» систему прогнозирования катастроф просто невозможно. От себя добавим: статистика статистикой, но ты посматривай на своих домашних питомцев, мало ли что. Особенно если ты живешь в горах или на побережье.

2. Болезни

В мимими-СМИ постоянно появляются сообщения вроде «Собака диагностировала рак у хозяина!» . И, что любопытно, ученые такие сообщения подтверждают. Ниже список болезней, при которых ты можешь надеяться на звериную помощь.

Рак

«Собака предупредила хозяина о развитии злокачественной опухоли на коже, вылизывая больное место!» «Пес по запаху почуял рак груди у хозяйки!» Первая публикация в научном издании, поставившая вопрос об использовании животных для диагностики рака, появилась в 1989 году, с 2004 года в этом направлении ведутся планомерные исследования. В Италии и ФРГ собак используют в некоторых медицинских лабораториях для уточнения результатов онкоанализов.

Эпилепсия

Эпилептические припадки могут быть вызваны разными причинами, но все они опасны тем, что застигают больного врасплох. Некоторые собаки умеют распознавать приближение конвульсий у хозяина и предупреждать его о припадке. Причем эта способность может развиться у пса со временем, например, при появлении эпилепсии у хозяина, который раньше был здоров.

Диабет

Сахар у диабетиков может резко упасть ночью, во сне. Особенно опасно это для больных детей, которые спят крепко. Некоторые собаки чувствуют, что их хозяину пора просыпаться, чтобы не умереть, - и будят его. Таких случаев зафиксировано так много, что в США уже более 10 лет существуют экспериментальные центры, в которых питомцев диабетиков тренируют «следить за сахаром».

ВЫВОДЫ УЧЕНЫХ:

Способность животных чувствовать болезни пока находится на стадии проверки. Например, в 2011 году, в ходе научного исследования в Университете Кюсю (Япония), 8-летний лабрадор должен был по запаху отличить образцы биологического материала больного раком толстого кишечника от образцов здоровых людей. Ему удалось сделать это правильно в 37 из 38 случаев. Причем лабрадор «диагностировал» болезнь на ранней стадии, когда традиционными методами обнаружить ее сложно.

Однако у разных собак - разные обонятельные способности, так что спроектировать на их основе стабильно работающую диагностическую систему не представляется возможным. Исследователи проводят опыты, подобные истории с лабрадором, просто чтобы убедиться в самом существовании летучих онкомаркеров, которые впоследствии можно было бы определять с помощью специального газоанализатора.

А эпилептикам и диабетикам врачи советуют не полагаться полностью на животных-помощников - они ведь не роботы и могут вести себя по-разному. Так, в одном из исследований сообщалось, что собака на самом деле не предсказывала эпилептический припадок у хозяина, а, наоборот, провоцировала конвульсии своим тревожным поведением.

Не дай бог получить Оскара

Про кошачью помощь больным историй почти нет, но и они, похоже, чувствуют, когда у тебя что-то неладно со здоровьем.

Так, в хосписе Steere House Nursing and Rehabilitation Center (Род-Айленд, США), живет кот Оскар, который предсказывает пациентам скорую смерть. Делает он это просто: Оскар постоянно торчит в твоей палате, значит, ты скоро умрешь. Причем сотрудники хосписа подсчитали, что на счету кота уже 25 верных предсказаний и ни одного неверного. При этом они рассматривают деятельность кота как помощь в их работе: если он прописался в палате тяжелобольного пациента, то пора звать к его одру родственников и священника.

Птицы поют по тем же причинам, по которым большинство всех животных издает звуки.

Они заявляют о своих правах на территорию, привлекают самца или самку, отпугивают соперника и предупреждают об опасности. Птицы часто используют сигнал тревоги, чтобы оповестить других птиц о приближении врага.

Своя территория у животных обычно это площадь, на которой животное живет, питается и которую защищает от других животных.

Дятел заявляет свои права на территорию не только резкими криками, но и громкой барабанной дробью, которую он выстукивает клювом на звонких стволах деревьев. Подобно многим птицам, розовая чагра может быстро превратить свое пение в сигнал тревоги, чтобы предупредить пернатых «родственников» о приближении врага. Розовая чагра предупреждает своим пением других птиц, чтобы они не приближались к ее территории.

Все ли птицы поют одинаково?
Нет. Некоторые птицы поют простые песни, другие, например певчий дрозд, исполняют сложные мелодии.

Как еще животные предупреждают об опасности?
Почти все животные имеют свои уникальные жесты и способы показать предупреждения об опасности, так например: львы ревут, коты шипят, собаки рычат, гориллы бьют себя в грудь... список можно продолжать до бесконечности. Чтобы послать сообщение, предупреждение «остерегайся», животные используют не только звуки.

Когда австралийская плащеносная ящерица хочет отпугнуть врага, она поднимает ярко окрашенный воротник и широко открывает рот. Благодаря размерам и цвету воротника ящерица выглядит большой и страшной. Кот может оставить сообщение «Я здесь был», потершись о какую-либо поверхность железами, издающими специфический запах.

О-о-о, животные пишут предупреждающие письма?
Нет, конечно. Некоторые животные используют покровительственную окраску. Жабы раздуваются, а коты вздыбливают шерсть,чтобы выглядеть больше, чем они есть на самом деле. Скунс испускает отвратительный запах. Большинство животных скалит зубы и угрожающий рычат, чтобы от них держались подальше.

Какие еще сообщения могут послать животные?
Два самых распространенных: «Я здесь был» и «Хочешь стать моей супругой?». В основном это делается для того, чтобы животным-самцам было легче найти свою самку, чтобы у них появились детеныши.

А как общаются подводные обитатели морей и океанов?
Цветом, движением, колебанием воды и звуком. Когда самец колюшки ищет самку, его живот становится красным. Самец каракатицы поглаживает подругу щупальцами. Дельфины издают разнообразные звуки. Самцы горбатых китов поют для своих самок. Существует множество других способов.

Так же были случаи, когда ученые научили нескольких шимпанзе «разговаривать» на примитивном уровне с людьми при помощи демонстрации картинок и жестов.

Ефим Фиштейн: Мы продолжаем рассказывать об изучении коммуникаций у животных. Многие животные умеют предупреждать своих сородичей об опасности. Однако, что стоит за этими сигналами – выражение состояния тревоги или информация об источнике угрозы? Оказывается, это зависит от степени развития вида, как мы видим на примере сусликов и других млекопитающих, объясняет кандидат биологических наук Владимир Фридман. С ним беседуют Ольга Орлова и Александр Марков.

Ольга Орлова: Владимир, мы уже в прошлой передаче говорили о том, что у некоторых животных звуковой сигнал помимо обозначения какого-то смысла может одновременно заключать в себе какое-то действие. На каком примере это можно увидеть?

Владимир Фридман: На примере предостерегающей сигнализации сусликов, крике об опасности можно видеть, как стимулы, выражающие состояние, так называемые сигналы состояния, превращаются в сигналы о ситуации, скажем, о разных типах хищников.

Ольга Орлова: Покажите, как это выглядит у сусликов, что происходит? То есть разные виды крика?

Владимир Фридман: Скажем, у примитивных видов сусликов есть два основных крика об опасности – свист и щебет. Кажется, что свист – это реакция на хищных птиц, которые могут быстро приблизиться и напасть, а щебет на млекопитающих, которые идут и, соответственно, надо насторожиться. Во всяком случае чаще всего тот и другой типы криков встречаются в этой ситуации. При этом между крайними вариантами свистом и щебетом есть вся гамма переходов у примитивных видов. Однако эксперименты показывают, что если, например, наземный хищник выскочит резко или, например, в суслика бросить шапкой, сделать другое резкое движение, он свистит.

Александр Марков: Как на птицу.

Владимир Фридман: Да, как на птицу. И наоборот, если птица спокойно парит в небе где-то далеко, он щебечет. То есть более детальный анализ показывает, что эти два альтернативных типа крика - это выражение разных состояний. Опасность далеко и надо лишь насторожиться и опасность близко, надо немедленно скрываться. Соответственно если опасность с воздуха, которая обычно приближается очень резко, спокойно парит вдалеке, то он щебечет. То есть более подробный анализ показывает, что совпадение разных типов криков с разными опасными объектами, оно кажущееся и два типа крика отражают два состояния животного.

Ольга Орлова: То есть быстрое приближение или медленное приближение.

Владимир Фридман: Разные уровни страха. И более подробный анализ, проведенный Даниилом Блюмштейном, показывает, что в общем-то тут сигнализация идет механически. Появление опасного объекта с определенной скоростью вызывает определенное чувство страха, стресса, соответственно у животного изменяется его вегетативная ситуация, гормональное состояние, и он выдает тот крик, который является выражением этого состояния. Это у видов более примитивных.

Александр Марков: Но другие суслики понимают значение этих звуковых сигналов?

Владимир Фридман: Для этих видов, только если видят животного. То есть если проиграть этот крик, то реакция неспецифическая, они настораживаются, смотрят. Но собственно уход в нору, нужный способ затаивания, только если они видят кричащих животных.

Ольга Орлова: Имеется в виду, если они видят кричащих сусликов?

Владимир Фридман: Других сородичей.

Ольга Орлова: То есть если они увидели, что другой суслик кричит, тогда они понимают и тогда они уходят в нору. Но если они только слышат звук, если они видят кричащего партнера или просто сородича - это уже много.

Владимир Фридман: Если они сами отслеживают ситуацию. А вот у видов более продвинутых, с одной стороны тут достаточно крика, чтобы суслик адекватно среагировал.

Ольга Орлова: То есть просто звука.

Владимир Фридман: Те же самые два типа крика есть свист и щебет, поскольку виды родственные, они гомологичны свисту и щебету у видов более примитивных, но тут уже альтернативные типы криков четко соответствуют альтернативным типам опасных объектов. Один крик на опасность с воздуха, другой крик на опасность с земли, как бы ни варьировалось состояние особи, как бы он ни был напуган. Вот тут уже сигнал превращается в знак, обозначающий альтернативные категории опасных ситуаций. Для животного они значимы. И этот знак он произволен, как, знаете, в человеческой коммуникации в том плане, что он независим от мотивационного состояния. Как бы ни менялся уровень возбуждения, размер животного, а это тоже влияет, реакция на опасность, сигнал, как говорят этологи, эмансипирован от мотивационной подосновы. И соответственно, из пантомимы, которая с одной стороны выражает внутреннее состояние, а с другой стороны действует на партнера в правильную сторону, скажем, моя агрессия заставляет его подчиниться, моя тревога заставляет его тревожиться и убегать. Вот тут этого нет. Тут сигнал обозначает разные категории опасной ситуации. Когда животное слышит только свист, само не видит ситуацию, оно с одной стороны адекватно реагирует и ретранслирует этот сигнал. Тут в общении участвуют не двое взаимодействующих, как в случае сигналов мотивационных, а все сообщество.

Ольга Орлова: То есть если суслик один услышит тревожный сигнал, то он его потом передает.

Владимир Фридман: Старается во всяком случае. Поскольку если ситуация опасная, они должны выбирать между кормлением, ретрансляцией и бегством, прерывать кормление невыгодно, постоянно отслеживать опасность вокруг не будешь. Соответственно в этой ситуации сигналы очень полезны. Шелли и Блюмштейн работе 2005 года показали, что практически во всех ветвях наземных беличьих, которые ведут дневной образ жизни, живут колониями как суслики, как луговые собачки, как земляные белки, у низших обезьян, у мартышковых, у некоторых лемуров, у многих птиц внутри клаксонов в роду идет эволюция от сигналов состояний к сигналам, имеющим внешнего референта, можно назвать категориальным сигналом.

Александр Марков: Категориальный сигнал, чем он отличается просто от слова? Как суслик говорит «опасность с воздуха» - это свист. Или «опасность с земли» - это будет щебет. Это по сути дела абстрактные символы получаются.

Владимир Фридман: От слова отличается тем, что мы слова умеем видоизменять и вкладывать в них новый смысл. А тут нет, это система специализации вида специфична и какой бы опыт ни приобрело животное помимо общения этими криками об этих категориях хищников, оно не может этот свой опыт добавить и, соответственно, обогатить значениями сигнала. Например, были очень интересные опыты Ньюмана и Уоренса, которые брали два вида макак или два вида беличьих обезьян. У них есть такая же дифференцированная система предупреждения об опасности. Они детенышей воспитывали в стаях другого вида, они вырастали, кричали они свои типы криков. При этом, поскольку обезьяны и макаки животные умные, они прекрасно понимали друг друга, то есть они понимали, какие крики другого вида какие типы опасности обозначают. Виды родственные и вольный кракт одного вида прекрасно был приспособлен для издавания звуков другого, если бы они умели и хотели подражать. При этом они прекрасно подражают телодвижениям друг друга, визгу, неспецифическим звукам. Но они всегда обозначали опасность своими криками.

Александр Марков: То есть врожденные, они не слышали ни от кого этих криков.

Владимир Фридман: Именно. То есть это именно такая симеосфера, которая присуща виду, как между игроками в шахматы или домино есть доска с фигурками, и они общаются друг с другом не непосредственно, а с помощью ходов, делаемых этими фигурками. Вот разумно демонстрация особей рассматривать не как телодвижения животного, ведь доска принадлежит и фигурки не отдельным игрокам, а некоей системе – игра, игровая арена, видовые уместно рассматривать, как относящиеся к видовому уровню. Единственная сложность, что поскольку у животных нет промышленности, которая бы изготавливала им фигурки, то приходится часть телодвижений животного зарезервировать не на выражение собственных эмоций, собственной мотивации, а на складывание видовых знаков для общения. То есть похожая аналогия как человек, зажатый в угол в сложной ситуации, нервно барабанит пальцами по столу, а затем, например, скидывает кукиш или иной жест, имеющий определенное значение в том сообществе, которое его понимает. Вот демонстрации, не зря, на мой взгляд, этологи 30-50 годов их отделяли от прочих, это не экспрессии индивида, а видовые сигналы, которыми животные лишь пользуются для того, чтобы выигрывать конфликты, прогнозировать поведение противника, приобретать и удерживать партнера в условиях конкуренции с другими особями. И вот тут, как мне кажется, существенно отделять стимулы от знаков, то разделение, которое этологи не всегда проводят. Сигналы состояния, действующие автоматически, принуждающие к нужной реакции - это стимулы. Например, зимой в лесу можно встретить стаи синиц-гаечек, которые кочуют, соответственно у них сигналы тревоги при появлении ястреба-перепелятника. В ответ на этот сигнал птицы, даже не видящие ястреба, автоматически затаиваются. Взрослые реагируют лучше и точнее, чем молодые и, соответственно, у молодых повышенная смертность, поскольку реагировать надо без промедления. Если бы сигнал действовал, возбуждая животное, то молодые реагировали бы лучше, потому что у молодых уровень возбуждения выше, а поведение менее ритуализовано, но тут важна не сила, а именно точность реакции.

Александр Марков: То есть они учатся в течение жизни.

Владимир Фридман: Скорее отбирают. Те, у кого реакция похуже, умирают быстрее. Кажется, это отбор, а не обучение. То есть те, у кого способность издавать тревожные сигналы созревает быстрее и способность распознавать эти сигналы от других членов стаи созревает быстрее, они просто лучше выживают. Соответственно в какой-то критический период, соответствующий моменту образования семейных групп гаечек, должны быть зрелые сигналы.

Ольга Орлова: А на примере млекопитающих можно это показать?

Владимир Фридман: На примере млекопитающих есть классические исследования системы предупреждения об опасности у верветок, зеленых мартышек, проведенные Сиффордом и Чейни, где есть сигналы на орла, на леопарда. И как раз там было показано, во-первых, что сигналы обозначают разные типы опасности, а не, например, разные уровни тревоги у животных. То есть в экспериментальных манипуляциях с их криками использовался тот момент, что, скажем, мы, например, считаем созвучные слова разными, скажем, «предательство» и «обстоятельства» разные слова, а скажем, «предательство» и «измена» похожие. Исследователи акустически синтезировали некий звуковой образ и модифицировали до тех пор, пока он не переставал вызывать реакцию. Оказалось, что действительно разные типы криков соответствовали разным типам опасности, и будучи проигранными, они соответственно вызывали нужную реакцию, разные способы спасения от хищников.