Трагедия открывается тремя вступительными текстами. Первый - это лирическое посвящение друзьям молодости - тем, с кем автор был связан в начале работы над «Фаустом» и кто уже умер или находится вдали. «Я всех, кто жил в тот полдень лучезарный, опять припоминаю благодарно».
Затем следует «Театральное вступление». В беседе Директора театра, Поэта и Комического актёра обсуждаются проблемы художественного творчества. Должно ли искусство служить праздной толпе или быть верным своему высокому и вечному назначению? Как соединить истинную поэзию и успех? Здесь, так же как и в Посвящении, звучит мотив быстротечности времени и безвозвратно утраченной юности, питающей творческое вдохновение. В заключение Директор даёт совет решительнее приступать к делу и добавляет, что в распоряжении Поэта и Актёра все достижения его театра. «В дощатом этом балагане вы можете, как в мирозданье, пройти все ярусы подряд, сойти с небес сквозь землю в ад».
Обозначенная в одной строке проблематика «небес, земли и ада» развивается в «Прологе на небе» - где действуют уже Господь, архангелы и Мефистофель. Архангелы, поющие славу деяниям Бога, умолкают при появлении Мефистофеля, который с первой же реплики - «К тебе попал я, Боже, на приём...» - словно завораживает своим скептическим обаянием. В разговоре впервые звучит имя Фауста, которого Бог приводит в пример как своего верного и наиусердного раба. Мефистофель соглашается, что «этот эскулап» «и рвётся в бой, и любит брать преграды, и видит цель, манящую вдали, и требует у неба звёзд в награду и лучших наслаждений у земли», - отмечая противоречивую двойственную натуру учёного. Бог разрешает Мефистофелю подвергнуть Фауста любым искушениям, низвести его в любую бездну, веря, что чутье выведет Фауста из тупика. Мефистофель, как истинный дух отрицания, принимает спор, обещая заставить Фауста пресмыкаться и «жрать прах от башмака». Грандиозная по масштабу борьба добра и зла, великого и ничтожного, возвышенного и низменного начинается.
Тот, о ком заключён этот спор, проводит ночь без сна в тесной готической комнате со сводчатым потолком. В этой рабочей келье за долгие годы упорного труда Фауст постиг всю земную премудрость. Затем он дерзнул посягнуть на тайны сверхъестественных явлений, обратился к магии и алхимии. Однако вместо удовлетворения на склоне лет он чувствует лишь душевную пустоту и боль от тщеты содеянного. «Я богословьем овладел, над философией корпел, юриспруденцию долбил и медицину изучил. Однако я при этом всем был и остался дураком» - так начинает он свой первый монолог. Необыкновенный по силе и глубине ум Фауста отмечен бесстрашием перед истиной. Он не обольщается иллюзиями и потому с беспощадностью видит, сколь ограниченны возможности знания, как несоизмеримы загадки мирозданья и природы с плодами научного опыта. Ему смешны похвалы помощника Вагнера. Этот педант готов прилежно грызть гранит науки и корпеть над пергаментами, не задумываясь над краеугольными проблемами, мучающими Фауста. «Всю прелесть чар рассеет этот скучный, несносный, ограниченный школяр!» - в сердцах говорит о Вагнере учёный. Когда Вагнер в самонадеянной глупости изрекает, что человек дорос до того, чтоб знать ответ на все свои загадки, раздражённый Фауст прекращает беседу. Оставшись один, учёный вновь погружается в состояние мрачной безысходности. Горечь от осознания того, что жизнь прошла в прахе пустых занятий, среди книжных полок, склянок и реторт, приводит Фауста к страшному решению - он готовится выпить яд, чтобы покончить с земной долей и слиться со вселенной. Но в тот миг, когда он подносит к губам отравленный бокал, раздаются колокольный звон и хоровое пение. Идёт ночь Святой Пасхи, Благовест спасает Фауста от самоубийства. «Я возвращён земле, благодаренье за это вам, святые песнопенья!»
Наутро вдвоём с Вагнером они вливаются в толпу праздничного народа. Все окрестные жители почитают Фауста: и он сам, и его отец без устали лечили людей, спасая их от тяжких болезней. Врача не пугала ни моровая язва, ни чума, он, не дрогнув, входил в заражённый барак. Теперь простые горожане и крестьяне кланяются ему и уступают дорогу. Но и это искреннее признание не радует героя. Он не переоценивает собственных заслуг. На прогулке к ним прибивается чёрный пудель, которого Фауст затем приводит к себе домой. Стремясь побороть безволье и упадок духа, овладевшие им, герой принимается за перевод Нового Завета. Отвергая несколько вариантов начальной строки, он останавливается на толкованьи греческого «логос» как «дело», а не «слово», убеждаясь: «В начале было дело», - стих гласит. Однако собака отвлекает его от занятий. И наконец она оборачивается Мефистофелем, который в первый раз предстаёт Фаусту в одежде странствующего студента.
На настороженный вопрос хозяина об имени гость отвечает, что он «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». Новый собеседник, в отличие от унылого Вагнера, ровня Фаусту по уму и силе прозрения. Гость снисходительно и едко посмеивается над слабостями человеческой природы, над людским уделом, словно проникая в самую сердцевину терзаний Фауста. Заинтриговав учёного и воспользовавшись его дремотой, Мефистофель исчезает. В следующий раз он появляется нарядно одетым и сразу предлагает Фаусту рассеять тоску. Он уговаривает старого отшельника облачиться в яркое платье и в этой «одежде, свойственной повесам, изведать после долгого поста, что означает жизни полнота». Если предложенное наслаждение захватит Фауста настолько, что он попросит остановить мгновенье, то он станет добычей Мефистофеля, его рабом. Они скрепляют сделку кровью и отправляются в странствия - прямо по воздуху, на широком плаще Мефистофеля...
Итак, декорациями этой трагедии служат земля, небо и ад, её режиссёры - Бог и дьявол, а их ассистенты - многочисленные духи и ангелы, ведьмы и бесы, представители света и тьмы в их бесконечном взаимодействии и противоборстве. Как притягателен в своём насмешливом всесилии главный искуситель - в золотом камзоле, в шляпе с петушиным пером, с задрапированным копытом на ноге, отчего он слегка хромает! Но и спутник его, Фауст, под стать - теперь он молод, красив, полон сил и желаний. Он отведал зелья, сваренного ведьмой, после чего кровь его закипела. Он не знает более колебаний в своей решимости постичь все тайны жизни и стремлении к высшему счастью.
Какие же соблазны приготовил бесстрашному экспериментатору его хромоногий компаньон? Вот первое искушение. Она зовётся Маргарита, или Гретхен, ей идёт пятнадцатый год, и она чиста и невинна, как дитя. Она выросла в убогом городке, где у колодца кумушки судачат обо всех и все. Они с матерью похоронили отца. Брат служит в армии, а младшая сестрёнка, которую Гретхен вынянчила, недавно умерла. В доме нет служанки, поэтому все домашние и садовые дела на её плечах. «Зато как сладок съеденный кусок, как дорог отдых и как сон глубок!» Эту вот бесхитростную душу суждено было смутить премудрому Фаусту. Встретив девушку на улице, он вспыхнул к ней безумной страстью. Сводник-дьявол немедленно предложил свои услуги - и вот уже Маргарита отвечает Фаусту столь же пламенной любовью. Мефистофель подначивает Фауста довести дело до конца, и тот не может противиться этому. Он встречается с Маргаритой в саду. Можно лишь догадываться, какой вихрь бушует в её груди, как безмерно её чувство, если она - до того сама праведность, кротость и послушание - не просто отдаётся Фаусту, но и усыпляет строгую мать по его совету, чтобы та не помешала свиданиям.
Почему так влечёт Фауста именно эта простолюдинка, наивная, юная и неискушённая? Может быть, с ней он обретает ощущение земной красоты, добра и истины, к которому прежде стремился? При всей своей неопытности Маргарита наделена душевной зоркостью и безупречным чувством правды. Она сразу различает в Мефистофеле посланца зла и томится в его обществе. «О, чуткость ангельских догадок!» - роняет Фауст.
Любовь дарит им ослепительное блаженство, но она же вызывает цепь несчастий. Случайно брат Маргариты Валентин, проходя мимо её окна, столкнулся с парой «ухажёров» и немедленно бросился драться с ними. Мефистофель не отступил и обнажил шпагу. По знаку дьявола Фауст тоже ввязался в этот бой и заколол брата возлюбленной. Умирая, Валентин проклял сестру-гуляку, предав её всеобщему позору. Фауст не сразу узнал о дальнейших её бедах. Он бежал от расплаты за убийство, поспешив из города вслед за своим вожатым. А что же Маргарита? Оказывается, она своими руками невольно умертвила мать, потому что та однажды не проснулась после сонного зелья. Позже она родила дочку - и утопила её в реке, спасаясь от мирского гнева. Кара не миновала её - брошенная возлюбленная, заклеймённая как блудница и убийца, она заточена в тюрьму и в колодках ожидает казни.
Её любимый далеко. Нет, не в её объятиях он попросил мгновенье повременить. Сейчас вместе с неотлучным Мефистофелем он мчится не куда-нибудь, а на сам Брокен, - на этой горе в Вальпургиеву ночь начинается шабаш ведьм. Вокруг героя царит истинная вакханалия - мимо проносятся ведьмы, перекликаются бесы, кикиморы и черти, все объято разгулом, дразнящей стихией порока и блуда. Фауст не испытывает страха перед кишащей повсюду нечистью, которая являет себя во всем многоголосом откровении бесстыдства. Это захватывающий дух бал сатаны. И вот уже Фауст выбирает здесь красотку помоложе, с которой пускается в пляс. Он оставляет её лишь тогда, когда из её рта неожиданно выпрыгивает розовая мышь. «Благодари, что мышка не сера, и не горюй об этом так глубоко», - снисходительно замечает на его жалобу Мефистофель.
Однако Фауст не слушает его. В одной из теней он угадывает Маргариту. Он видит её заточенной в темнице, со страшным кровавым рубцом на шее, и холодеет. Бросаясь к дьяволу, он требует спасти девушку. Тот возражает: разве не сам Фауст явился её соблазнителем и палачом? Герой не желает медлить. Мефистофель обещает ему наконец усыпить стражников и проникнуть в тюрьму. Вскочив на коней, двое заговорщиков несутся назад в город. Их сопровождают ведьмы, чующие скорую смерть на эшафоте.
Последнее свидание Фауста и Маргариты - одна из самых трагических и проникновенных страниц мировой поэзии.
Испившая все беспредельное унижение публичного позора и страдания от совершенных ею грехов, Маргарита лишилась рассудка. Простоволосая, босая, она поёт в заточении детские песенки и вздрагивает от каждого шороха. При появлении Фауста она не узнает его и съёживается на подстилке. Он в отчаянье слушает её безумные речи. Она лепечет что-то о загубленном младенце, умоляет не вести её под топор. Фауст бросается перед девушкой на колени, зовёт её по имени, разбивает её цепи. Наконец она сознаёт, что перед нею Друг. «Ушам поверить я не смею, где он? Скорей к нему на шею! Скорей, скорей к нему на грудь! Сквозь мрак темницы неутешный, сквозь пламя адской тьмы кромешной, и улюлюканье и вой...»
Она не верит своему счастью, тому, что спасена. Фауст лихорадочно торопит её покинуть темницу и бежать. Но Маргарита медлит, жалобно просит приласкать её, упрекает, что он отвык от неё, «разучился целоваться»... Фауст снова теребит её и заклинает поспешить. Тогда девушка вдруг начинает вспоминать о своих смертных грехах - и безыскусная простота её слов заставляет Фауста холодеть от ужасного предчувствия. «Усыпила я до смерти мать, дочь свою утопила в пруду. Бог думал её нам на счастье дать, а дал на беду». Прерывая возражения Фауста, Маргарита переходит к последнему завету. Он, её желанный, должен обязательно остаться в живых, чтобы выкопать «лопатой три ямы на склоне дня: для матери, для брата и третью для меня. Мою копай сторонкой, невдалеке клади и приложи ребёнка тесней к моей груди». Маргариту опять начинают преследовать образы погибших по её вине - ей мерещится дрожащий младенец, которого она утопила, сонная мать на пригорке... Она говорит Фаусту, что нет хуже участи, чем «шататься с совестью больной», и отказывается покинуть темницу. Фауст порывается остаться с нею, но девушка гонит его. Появившийся в дверях Мефистофель торопит Фауста. Они покидают тюрьму, оставляя Маргариту одну. Перед уходом Мефистофель бросает, что Маргарита осуждена на муки как грешница. Однако голос свыше поправляет его: «Спасена». Предпочтя мученическую смерть, Божий суд и искреннее раскаяние побегу, девушка спасла свою душу. Она отказалась от услуг дьявола.
В начале второй части мы застаём Фауста, забывшегося на зелёном лугу в тревожном сне. Летучие лесные духи дарят покой и забвение его истерзанной угрызениями совести душе. Через некоторое время он просыпается исцелённый, наблюдая восход солнца. Его первые слова обращены к ослепительному светилу. Теперь Фауст понимает, что несоразмерность цели возможностям человека может уничтожить, как солнце, если смотреть на него в упор. Ему милей образ радуги, «которая игрою семицветной изменчивость возводит в постоянство». Обретя новые силы в единении с прекрасной природой, герой продолжает восхождение по крутой спирали опыта.
На этот раз Мефистофель приводит Фауста к императорскому двору. В государстве, куда они попали, царит разлад по причине оскудения казны. Никто не знает, как поправить дело, кроме Мефистофеля, выдавшего себя за шута. Искуситель развивает план пополнения денежных запасов, который вскоре блестяще реализует. Он пускает в обращение ценные бумаги, залогом которых объявлено содержание земных недр. Дьявол уверяет, что в земле множество золота, которое рано или поздно будет найдено, и это покроет стоимость бумаг. Одураченное население охотно покупает акции, «и деньги потекли из кошелька к виноторговцу, в лавку мясника. Полмира запило, и у портного другая половина шьёт обновы». Понятно, что горькие плоды аферы рано или поздно скажутся, но пока при дворе царит эйфория, устраивается бал, а Фауст как один из чародеев пользуется невиданным почётом.
Мефистофель вручает ему волшебный ключ, дающий возможность проникнуть в мир языческих богов и героев. Фауст приводит на бал к императору Париса и Елену, олицетворяющих мужскую и женскую красоту. Когда Елена появляется в зале, некоторые из присутствующих дам делают в её адрес критические замечания. «Стройна, крупна. А голова - мала... Нога несоразмерно тяжела...» Однако Фауст всем существом чувствует, что перед ним заветный в своём совершенстве духовный и эстетический идеал. Слепящую красоту Елены он сравнивает с хлынувшим потоком сиянья. «Как мир мне дорог, как впервые полон, влекущ, доподлинен, неизглаголан!» Однако его стремление удержать Елену не даёт результата. Образ расплывается и исчезает, раздаётся взрыв, Фауст падает наземь.
Теперь герой одержим идеей найти прекрасную Елену. Его ждёт долгий путь через толщи эпох. Этот путь пролегает через его бывшую рабочую мастерскую, куда перенесёт его в забытьи Мефистофель. Мы вновь встретимся с усердным Вагнером, дожидающимся возвращения учителя. На сей раз учёный педант занят созданьем в колбе искусственного человека, твёрдо полагая, что «прежнее детей прижитье - для нас нелепость, сданная в архив». На глазах усмехающегося Мефистофеля из колбы рождается Гомункул, страдающий от двойственности собственной природы.
Когда наконец упорный Фауст разыщет прекрасную Елену и соединится с нею и у них родится ребёнок, отмеченный гениальностью - Гете вложил в его образ черты Байрона, - контраст между этим прекрасным плодом живой любви и несчастным Гомункулом выявится с особой силой. Однако прекрасный Эвфорион, сын Фауста и Елены, недолго проживёт на земле. Его манят борьба и вызов стихиям. «Я не зритель посторонний, а участник битв земных», - заявляет он родителям. Он уносится ввысь и исчезает, оставляя в воздухе светящийся след. Елена обнимает на прощанье Фауста и замечает: «На мне сбывается реченье старое, что счастье с красотой не уживается...» В руках у Фауста остаются лишь её одежды - телесное исчезает, словно знаменуя преходящий характер абсолютной красоты.
Мефистофель в семимильных сапогах возвращает героя из гармоничной языческой античности в родное средневековье. Он предлагает Фаусту различные варианты того, как добиться славы и признания, однако тот отвергает их и рассказывает о собственном плане. С воздуха он заметил большой кусок суши, которую ежегодно затопляет морской прилив, лишая землю плодородия. Фаустом владеет идея построить плотину, чтобы «любой ценою у пучины кусок земли отвоевать». Мефистофель, однако, возражает, что пока надо помочь их знакомому императору, который после обмана с ценными бумагами, пожив немного всласть, оказался перед угрозой потери трона. Фауст и Мефистофель возглавляют военную операцию против врагов императора и одерживают блестящую победу.
Теперь Фауст жаждет приступить к осуществлению своего заветного замысла, однако ему мешает пустяк. На месте будущей плотины стоит хижина старых бедняков - Филемона и Бавкиды. Упрямые старики не желают поменять своё жилище, хотя Фауст и предложил им другой кров. Он в раздражённом нетерпении просит дьявола помочь справиться с упрямцами. В результате несчастную чету - а вместе с ними и заглянувшего к ним гостя-странника - постигает безжалостная расправа. Мефистофель со стражниками убивают гостя, старики умирают от потрясения, а хижина занимается пламенем от случайной искры. Испытывая в очередной раз горечь от непоправимости случившегося, Фауст восклицает: «Я мену предлагал со мной, а не насилье, не разбой. За глухоту к моим словам проклятье вам, проклятье вам!»
Он испытывает усталость. Он снова стар и чувствует, что жизнь опять подходит к концу. Все его стремленья сосредоточены теперь в достижении мечты о плотине. Его ждёт ещё один удар - Фауст слепнет. Его объемлет ночная тьма. Однако он различает стук лопат, движение, голоса. Им овладевает неистовая радость и энергия - он понимает, что заветная цель уже брезжит. Герой начинает отдавать лихорадочные команды: «Вставайте на работу дружным скопом! Рассыпьтесь цепью, где я укажу. Кирки, лопаты, тачки землекопам! Выравнивайте вал по чертежу!»
Незрячему Фаусту невдомёк, что Мефистофель сыграл с ним коварную штуку. Вокруг Фауста копошатся в земле не строители, а лемуры, злые духи. По указке дьявола они роют Фаусту могилу. Герой между тем исполнен счастья. В душевном порыве он произносит последний свой монолог, где концентрирует обретённый на трагическом пути познания опыт. Теперь он понимает, что не власть, не богатство, не слава, даже не обладание самой прекрасной на земле женщиной дарует подлинно высший миг существования. Только общее деяние, одинаково нужное всем и осознанное каждым, может придать жизни высшую полноту. Так протягивается смысловой мост к открытию, сделанному Фаустом ещё до встречи с Мефистофелем: «В начале было дело». Он понимает, «лишь тот, кем бой за жизнь изведан, жизнь и свободу заслужил». Фауст произносит сокровенные слова о том, что он переживает свой высший миг и что «народ свободный на земле свободной» представляется ему такой грандиозной картиной, что он мог бы остановить это мгновение. Немедленно жизнь его прекращается. Он падает навзничь. Мефистофель предвкушает момент, когда по праву завладеет его душой. Но в последнюю минуту ангелы уносят душу Фауста прямо перед носом дьявола. Впервые Мефистофелю изменяет самообладание, он неистовствует и проклинает сам себя.
Душа Фауста спасена, а значит, его жизнь в конечном счёте оправдана. За гранью земного существования его душа встречается с душой Гретхен, которая становится его проводником в ином мире.
Гете закончил «Фауста» перед самой смертью. «Образуясь, как облако», по словам писателя, этот замысел сопровождал его всю жизнь.
Пересказала
Трагедия Гете «Фауст» как синтез просветительской эпохи
Гетевский «Фауст» - глубоко национальная драма. Национален уже самый душевный конфликт ее героя, строптивого Фауста, восставшего против прозябания в гнусной немецкой действительности во имя свободы действия и мысли. Таковы были стремления не только людей мятежного XVI века; те же мечты владели сознанием и всего поколения «Бури и натиска», вместе с которым Гете выступил на литературном поприще. Но именно потому, что народные массы в современной Гете Германии были бессильны порвать феодальные путы, «снять» личную трагедию немецкого человека заодно с общей трагедией немецкого народа, поэт должен был тем зорче присматриваться к делам и думам зарубежных, более активных, более передовых народов. В этом смысле и по этой причине в «Фаусте» речь идет не об одной только Германии, а в конечном счете и обо всем человечестве, призванном преобразить мир совместным свободным и разумным трудом. Белинский был в равной мере прав, и когда утверждал, что «Фауст» «есть полное отражение всей жизни современного ему немецкого общества», и когда говорил, что в этой трагедии «заключены все нравственные вопросы, какие только могут возникнуть в груди внутреннего человека нашего времени». Гете начал работать над «Фаустом» с дерзновением гения. Сама тема «Фауста» - драма об истории человечества, о цели человеческой истории – была ему, во всем ее объеме, еще неясна; и все же он брался за нее в расчете на то, что на полпути история нагонит его замысел. Гете полагался здесь на прямое сотрудничество с «гением века». Как жители песчаной, кремнистой страны умно и ревностно направляют в свои водоемы каждый просочившийся ручеек, всю скупую подпочвенную влагу, так Гете на протяжении долгого жизненного пути с неослабным упорством собирал в своего «Фауста» каждый пророческий намек истории, весь подпочвенный исторический смысл эпохи.
Весь творческий путь Гёте в XIX в. сопровождает работа над главным его творением - «Фаустом». Первая часть трагедии в основном была завершена в последние годы XVIII в., но опубликована полностью в 1808 г. В 1800 г. Гёте работал над фрагментом «Елена», который явился основой III акта второй части, создававшегося в основном в 1825-1826 гг. Но наиболее интенсивная работа над второй частью и ее завершение падают на 1827-1831 гг. Она была издана в 1833 г., уже после смерти поэта.
Содержание второй части, как и первой, необычайно богато, но в нем можно выделить три главных идейно-тематических комплекса. Первый связан с изображением обветшалого режима феодальной Империи (акты I и IV). Здесь сюжетно особенно значима роль Мефистофеля. Своими действиями он как бы провоцирует императорский двор, его больших и малых деятелей, толкает их к саморазоблачению. Он предлагает видимость реформы (выпуск бумажных денег) и, развлекая императора, ошеломляет его фантасмагорией маскарада, за которой отчетливо просвечивает шутовской характер всей придворной жизни. Картина краха Империи в «Фаусте» отражает гётевское восприятие Великой французской революции.
Вторая главная тема второй части связана с раздумьями поэта над ролью и смыслом эстетического освоения действительности. Гёте смело смещает времена: гомеровская Греция, средневековая рыцарская Европа, в которой обретает Елену Фауст, и XIX век, условно воплощенный в сыне Фауста и Елены - Эвфорионе, образе, навеянном жизненной и поэтической судьбой Байрона. Это смещение времен и стран подчеркивает универсальный характер проблемы «эстетического воспитания», если воспользоваться шиллеровским термином. Образ Елены символизирует красоту и само искусство, и одновременно гибель Эвфориона и исчезновение Елены означают своеобразное «прощание с прошлым» - отказ от всех иллюзий, связанных с концепцией веймарского классицизма, как это, собственно, уже нашло отражение в художественном мире его «Дивана». Третья - и главная - тема раскрывается в V акте. Рушится феодальная Империя, неисчислимыми бедствиями ознаменовано наступление новой, капиталистической эры. «Разбой, торговля и война», - формулирует мораль новых хозяев жизни Мефистофель и сам действует в духе этой морали, цинично обнажая изнанку буржуазного прогресса. Фауст же в конце своего пути формулирует «конечный вывод мудрости земной»: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой». Слова, произнесенные им в свое время, в сцене перевода Библии: «В начале было дело», - обретают социально-практический смысл: землю, отвоеванную у моря, Фауст мечтает предоставить «многим миллионам» людей, которые будут трудиться на ней. Абстрактный идеал деяния, выраженный в первой части трагедии, поиски путей индивидуального самосовершенствования сменяются новой программой: субъектом деяния провозглашаются «миллионы», которые, став «свободными и деятельными», в неустанной борьбе с грозными силами природы призваны создать «рай на земле».
«Фауст» занимает совсем особое место в творчестве великого поэта. В нем мы вправе видеть идейный итог его (более чем шестидесятилетней) кипучей творческой деятельности. С неслыханной смелостью и с уверенной, мудрой осторожностью Гете на протяжении всей своей жизни («Фауст» начат в 1772 году и закончен за год до смерти поэта, в 1831 году) вкладывал в это свое творение свои самые заветные мечты и светлые догадки. «Фауст» - вершина помыслов и чувствований великого немца. Все лучшее, истинно живое в поэзии и универсальном мышлении Гете здесь нашло свое наиболее полное выражение. «Есть высшая смелость: смелость изобретения, создания, где план обширный объемлется творческой мыслию, - такова смелость... Гете в Фаусте».
Смелость этого замысла заключалась уже в том, что предметом «Фауста» служил не один какой-либо жизненный конфликт, а последовательная, неизбежная цепь глубоких конфликтов на протяжении единого жизненного пути, или, говоря словами Гете, «чреда все более высоких и чистых видов деятельности героя».
Такой план трагедии, противоречивший всем принятым правилам драматического искусства, позволил Гете вложить в «Фауста» всю свою житейскую мудрость и большую часть исторического опыта своего времени.
Два великих антагониста мистериальной трагедии – Бог и дьявол, а душа Фауста – лишь поле их битвы, которая непременно окончится поражением дьявола. Эта концепция объясняет противоречия в характере Фауста, его пассивную созерцательность и активную волю, самоотверженность и эгоизм, смирение и дерзость, – дуализм его натуры автор мастерски выявляет на всех этапах жизни героя.
Трагедию можно разделить на пять актов неравной величины, в соответствии с пятью периодами жизни доктора Фауста. В акте I, завершающемся договором с дьяволом, Фауст-метафизик пытается разрешить конфликт двух душ – созерцательной и деятельной, которые символизируют соответственно Макрокосм и Дух Земли. Акт II, трагедия Гретхен, завершающая первую часть, раскрывает Фауста как сенсуалиста в конфликте с духовностью. Часть вторая, уводящая Фауста в свободный мир, к более высоким и чистым сферам деятельности, насквозь аллегорична, это словно сновидческая пьеса, где время и пространство не имеют значения, а персонажи становятся знаками вечных идей. Первые три акта второй части образуют единое целое и составляют вместе акт III. В них Фауст предстает художником, сначала при дворе Императора, потом в классической Греции, где он соединяется с Еленой Троянской, символом гармоничной классической формы. Конфликт в этом эстетическом царстве возникает между чистым художником, занимающимся искусством для искусства, и эвдемонистом, ищущим в искусстве личного наслаждения и славы. Кульминация трагедии Елены – брак с Фаустом, в котором находит выражение синтез классики и романтизма, какого искал и сам Гёте, и его любимый ученик Дж. Г. Байрон. Гёте отдал поэтическую дань Байрону, наделив его чертами Эвфориона, отпрыска этого символического брака. В акте IV, завершающемся смертью Фауста, он представлен как военачальник, инженер, колонист, деловой человек и строитель империи. Он на вершине своих земных свершений, но внутренний разлад по-прежнему мучит его, потому что он не в силах достичь человеческого счастья, не разрушая человеческой жизни, равно как не в силах создать рай на земле с изобилием и работой для всех, не прибегая к дурным средствам. Дьявол, всегда присутствующий рядом, на самом деле необходим. Этот акт заканчивается одним из самых впечатляющих эпизодов, созданных поэтической фантазией Гёте, – встречей Фауста с Заботой. Она возвещает ему близкую смерть, но он надменно игнорирует ее, до последнего вздоха оставаясь своевольным и неблагоразумным титаном. Последний акт, вознесение и преображение Фауста, где Гёте свободно использовал символику католических небес, – завершает мистерию величавым финалом, с молением святых и ангелов за спасение души Фауста милостью благого Бога.
Трагедия, которая началась «Прологом на небесах», завершается эпилогом в небесных сферах. Следует заметить, что Гёте не избежал здесь некоторой барочно-романтической помпезности, чтобы выразить мысль о конечной победе Фауста над Мефистофелем.
Так был завершен 60-летний труд, отразивший в себе всю сложную творческую эволюцию поэта.
Самого Гете всегда интересовало идейное единство «Фауста». В беседе с профессором Люденом (1806) он прямо говорит, что интерес «Фауста» заключается в его идее, «которая объединяет частности поэмы в некое целое, диктует эти частности и сообщает им подлинный смысл».
Правда, Гете порою утрачивал надежду подчинить единой идее богатство мыслей и чаяний, которые он хотел вложить в своего «Фауста». Так было в восьмидесятых годах, накануне бегства Гете в Италию. Так было и позднее, на исходе века, несмотря на то, что Гете тогда уже разработал общую схему обеих частей трагедии. Надо, однако, помнить, что Гете к этому времени не был еще автором двухчастного «Вильгельма Мейстера», еще не стоял, как говорил Пушкин, «с веком наравне» в вопросах социально-экономических, а потому не мог вложить более четкое социально-экономическое содержание в понятие «свободного края», к построению которого должен был приступить его герой.
Но Гете никогда не переставал доискиваться «конечного вывода всей мудрости земной», с тем чтобы подчинить ему тот обширный идейный и вместе художественный мир, который заключал в себе его «Фауст». По мере того как уточнялось идейное содержание трагедии, поэт вновь и вновь возвращался к уже написанным сценам, изменял их чередование, вставлял в них философские сентенции, необходимые для лучшего понимания замысла. В таком «охвате творческой мыслью» огромного идейного и житейского опыта и заключается та «высшая смелость» Гете в «Фаусте», о которой говорил великий Пушкин.
Будучи драмой о конечной цели исторического, социального бытия человечества, «Фауст» - уже в силу этого - не историческая драма в обычном смысле слова. Это не помешало Гете воскресить в своем «Фаусте», как некогда в «Геце фон Берлихингене», колорит позднего немецкого средневековья.
Начнем с самого стиха трагедии. Перед нами - усовершенствованный стих Ганса Сакса, нюрнбергского поэта-сапожника XVI столетия; Гете сообщил ему замечательную гибкость интонации, как нельзя лучше передающей и соленую народную шутку, и высшие взлеты ума, и тончайшие движения чувства. Стих «Фауста» так прост и так народен, что, право же, не стоит большого труда выучить наизусть чуть ли не всю первую часть трагедии. Фаустовскими строчками говорят и самые «нелитературные» немцы, как стихами из «Горя от ума» наши соотечественники. Множество стихов «Фауста» стало поговорками, общенациональными крылатыми словами. Томас Манн говорит в своем этюде о гетевском «Фаусте», что сам слышал, как в театре кто-то из зрителей простодушно воскликнул по адресу автора трагедии: «Ну и облегчил же он себе задачу! Пишет одними цитатами». В текст трагедии щедро вкраплены проникновенные подражания старонемецкой народной песне. Необычайно выразительны и сами ремарки к «Фаусту», воссоздающие пластический образ старинного немецкого города.
И все же Гете в своей драме не столько воспроизводит историческую обстановку мятежной Германии XVI века, сколько пробуждает для новой жизни заглохшие творческие силы народа, действовавшие в ту славную пору немецкой истории. Легенда о Фаусте - плод напряженной работы народной мысли. Такой остается она и под пером Гете: не ломая остова легенды, поэт продолжает насыщать ее новейшими народными помыслами и чаяниями своего времени. Таким образом, еще в «Прафаусте», соединяя в нем собственное творчество, мотивы Марло, Лессинга и народные легенды, Гете закладывает основы своего художественного метода - синтеза. Высшим достижением этого метода станет вторая часть «Фауста», в которой сплетены античность и средневековье, Греция и Германия, дух и материя.
Влияние Фауста на немецкую и мировую литературу огромно. Поэтической красотой с Фаустом не сравнится ничто, а по цельности композиции – разве что Потерянный рай Мильтона и Божественная комедия Данте.
«Фауст» — это произведение, заявившее о своем величии после смерти автора и не утихающее с тех самых пор. Словосочетание «Гете – Фауст» настолько на слуху, что даже не увлекающийся литературой человек слышал о нем, может, даже не подозревая, кто кого написал – то ли Гете Фауста, то ли Фауст Гете. Однако философская драма — не только бесценное наследие писателя, но и одно из ярчайших явлений эпохи Просвещения.
«Фауст» не только дарит читателю завораживающий сюжет, мистику, и таинственность, но и поднимает важнейшие философские вопросы. Гете писал это произведение на протяжении шестидесяти лет своей жизни, а опубликована пьеса была уже после смерти писателя. История создания произведения интересна не только долгим сроком его написания. Уже название трагедии непрозрачно намекает на жившего в XVI веке лекаря Иоганна Фауста, который в силу своих достоинств обзавелся завистниками. Доктору приписывали сверхъестественные способности, якобы он может даже воскрешать людей из мертвых. Автор меняет сюжет, дополняет пьесу героями и событиями и, словно по красной дорожке, торжественно входит в историю мирового искусства.
Драма открывается посвящением, после следуют два пролога и две части. Продажа душу дьяволу – сюжет на все времена, кроме того, любопытного читателя ждет еще и путешествие во времени.
В театральном прологе начинается спор между директором, актером и поэтом, и у каждого из них, по сути, своя правда. Директор пытается разъяснить творцу, что нет смысла создавать великое произведение, так как большинство зрителей не способно оценить его по достоинству, на что поэт упорно и возмущенно отвечает несогласием – он считает, что для творческого человека в первую очередь важен не вкус толпы, а идея самого творчества.
Перевернув страницу, мы видим, что Гете отправил нас на небо, где завязывается новый спор, только уже между чертом Мефистофелем и Богом. По мнению представителя тьмы, человек не достоин никаких похвал, и Бог разрешает проверить силы любимого творения в лице трудолюбивого Фауста, чтобы доказать черту обратное.
Следующие две части – попытка Мефистофеля выиграть спор, а именно дьявольские искушения одно за другим пойдут в ход: алкоголь и веселье, молодость и любовь, богатство и власть. Любое желание без всяких препятствий, пока Фауст не найдет, что именно достойно жизни и счастья и равноценно душе, которую дьявол обычно забирает за свои услуги.
Сам Гете назвал свое произведение трагедией, а литературоведы – драматической поэмой, о чем также трудно спорить, ведь глубина образов и сила лиризма «Фауста» необычайно высокого уровня. Жанровая природа книги склоняется и в сторону пьесы, хотя на сцене могут быть поставлены лишь отдельные эпизоды. В драме так же присутствуют эпическое начало, лирические и трагические мотивы, поэтому ее сложно отнести к определенному жанру, но не будет ошибочным утверждать, что великий труд Гете – философская трагедия, поэма и пьеса в одном лице.
Произведение, содержащее соглашение трудолюбивого человека и черта, иными словами – сделку с дьяволом, дарит читателю не только захватывающий, полный приключений сюжет, но и актуальные темы для размышления. Мефистофель испытывает главного героя, даруя ему абсолютно иную жизнь, и теперь «книжного червя» Фауста ждут веселье, любовь и богатство. В обмен на земное блаженство тот отдает Мефистофелю душу, которая после смерти должна отправиться в ад.
Итак, Фауст получает второй шанс провести свою жизнь, уже не сидя у себя в кабинете. Немыслимо, но любое желание может вмиг исполниться, героя окружают такие соблазны дьявола, перед которыми довольно трудно устоять обычному человеку. Возможно ли остаться собой, когда все подчинено твоей воле, — главная интрига такой ситуации. Проблематика произведения кроется именно в ответе на вопрос, реально ли устоять на позициях добродетели, когда все, чего ты только желаешь, сбывается? Гете ставит Фауста нам в пример, ведь персонаж не позволяет Мефистофелю полностью овладеть своим разумом, а по-прежнему ищет смысл жизни, то, ради чего мгновенье может действительно повременить. Стремившийся к истине, добрый врач не только не превращается в часть злого демона, своего искусителя, но и не теряет своих самых положительных качеств.
После долгих совместных с Мефистофелем приключений Фауст все-таки обретает смысл существования, представляя себе процветающую страну и свободный народ. Как только герой понимает, что в постоянном труде и способности жить ради других кроется истина, он произносит заветные слова «Мгновенье! О, как прекрасно ты, повремени» и умирает. После смерти Фауста ангелы спасли его душу от злых сил, награждая его неутолимое желание просвещаться и стойкость перед соблазнами демона во имя достижения своей цели. Идея произведения скрывается не только в направлении души главного героя в рай после соглашения с Мефистофелем, но и в реплике Фауста: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой». Гете подчеркивает свою мысль тем, что благодаря преодолению преград ради пользы народа и саморазвитию Фауста, посланец ада проигрывает спор.
Гете не только отражает идеалы просветительской эпохи в своем произведении, но и вдохновляет нас на раздумья о высоком предназначении человека. Фауст дает публике полезный урок: постоянное стремление к истине, познание наук и желание помогать народу спасают душу от ада даже после сделки с чертом. В реальном мире нет гарантии, что Мефистофель даст нам вдоволь поразвлечься прежде, чем мы осознаем великий смысл бытия, поэтому внимательный читатель должен мысленно пожать Фаусту руку, похвалив его за стойкость и поблагодарив за такую качественную подсказку.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Три вступительных текста открывают трагедию.
Первый - это посвящение друзьям молодости , полное лирики и нежности воспоминание о тех, кто был рядом с Гете во время работы над поэмой.
Далее следует Театральное вступление , где Директор театра, Поэт и Комический актер спорят о роли искусства в обществе. Директор, приземленный циник, твердо уверен в обслуживающей роли искусства вообще и театра в частности. Несложные шутки, забавные ситуации, накал примитивных страстей - нет лучше способа завлечь в театр зрителя и сделать спектакль успешным. С ним согласен Комический актер, предлагающий Поэту не размышлять слишком много о вечных ценностях и ратующий за сиюминутный успех. Поэт же выступает против использования высокого искусства, дарованного самим небом, в качестве развлечения для невзыскательной публики. Завершая спор, Директор предлагает решительно приступать к делу и напоминает, что в распоряжении Поэта и Актера все технические чудеса его театра.
Возвышенное и выспренное прославление чудес господних, возглашаемое архангелами, прерывает Мефистофель , указывающий, с характерным для «духа отрицанья» скептическим обаянием, на бедственное положение людей. Мефистофель полагает, что данный Господом разум ни к чему людям, «Он эту искру разумом зовет/И с этой искрой скот скотом живет.» Господь указывает Мефистофелю на Фауста, как образец использования разума на благо познания, и уверяет, что Фауст преодолеет любые трудности на этом пути. Мефистофель искренне удивлен, полагая двойственность натуры доктора залогом его падения. Так заключается спор. Фауст отдан Господом Мефистофелю с напутствием творить над ним любые эксперименты, ведь «..чутьем, по собственной охоте/он вырвется из тупика». Начинается еще одна партия извечной борьбы света и тьмы, добра и зла.
Предмет спора, великий ученый Фауст проводит бессонную ночь в своей келье, загроможденной фолиантами, приборами, свитками и прочими атрибутами мира ученого, стремящегося во что бы ни стало овладеть тайнами мироздания и постичь законы вселенной. Доктор Фауст не обольщается на свой счет, признавая, что несмотря на широчайшие познания почти во всех областях науки «Я богословьем овладел, /над философией корпел, /юриспруденцию долбил /и медицину изучил», которыми он овладел за свою жизнь, истинного знания о природе всего сущего ему обрести так и не удалось. Попытка воззвать к могущественнейшему духу лишь еще раз демонстрирует ученому ничтожность его земных деяний. Скорбь и уныние, в которые погружен доктор, не смог развеять и визит соседа, школяра Вагнера. Этот персонаж - прекрасный образец стремления «грызть гранит науки», подменяя истинное знание и вдохновение умелыми интонациями и заимствованными мыслями. Самонадеянная глупость школяра раздражает доктора, и Вагнер оказывается выставлен прочь. Мрачная безысходность, горькое осознание того, что жизнь прошла среди реторт и склянок, в напрасном мраке постоянных поисков, ведут Фауста к попытке самоубийства. Доктор намеревается выпить яд, но в момент когда кубок уже поднесен к губам, раздается пасхальный благовест. Святой праздник спасает Фауста от смерти.
Сцена народного гулянья, где в толпе можно наблюдать студентов, служанок, благородных дам, бюргеров, нищих, легкие диалоги и веселые шутки приносит ощущение света и воздуха, резко контрастирующего с ночными метаниями.
Фауст в компании своего ученика, Вагнера, вливается в общество веселых горожан. Почитание и уважение окрестных жителей, вызванное медицинскими успехами доктора, ничуть не радует его. Двойственное стремление познать одновременно все тайны земные и чудеса заоблачные исторгает у Фауста призыв к духам небесным, что помогли бы ему овладеть истиной. По пути к ним прибивается черный пудель, и Фауст приводит его к себе в дом.
Герой пытается справиться с упадком духа и безволием, принимаясь за перевод Нового Завета. Согласно своей теории активного познания, доктор переводит греческое «логос» как «дело», трактуя первую фразу канона как «Вначале было дело». Но проделки пуделя отвлекают его от ученых трудов. И вдруг перед Фаустом и читателями предстает Мефистофель в образе странствующего студента.
Настороженный вопрос Фауста о том, кем является вновь прибывший, рождает знаменитую реплику «я часть той силы, что вечно хочет зла, но совершает благо». Новый собеседник доктора, оказывается, не чета унылому и глуповатому Вагнеру. Равный доктору по силе и остроте ума, по широте познаний, Мефистофель едко и точно смеется над человеческими слабостями, словно прозревая метания Фауста. Усыпив доктора с помощью хора и хоровода духов, Мефистофель исчезает, оставив задремавшего ученого заинтригованным нежданной встречей.
Второй визит Мефистофеля, уже в образе светского щеголя, влечет за собой договор, по которому Фауст отдает свою душу во власть черта. Кровь скрепляет сделку, и на широком плаще Мефистофеля, словно ковре-самолете, герои отправляются в странствие. Фауст теперь молод, красив, полон сил - к его услугам все наслаждения и иллюзии мира. Первым опытом становится любовь к Маргарите , вначале кажущаяся единственно возможным счастьем земным, но вскоре оборачивающаяся трагедией, влекущая за собой смерть и горе.
Вторая часть путешествий Фауста и Мефистофеля приводит нас к императорскому двору, в описании которого легко угадывается одно из германских государств.
Акт первый начинается со сцены отдыха Фауста на прекрасном летнем лугу. Духи света навевают легкие приятные грезы, успокаивают израненную и истерзанную душу доктора, казнящего себя за смерть Маргариты.
Следующая сцена переносит героев и зрителей ко двору. Роскошь и позолота, что прикрывают тотальное обнищание и оскудение. Советники императора в тревоге, но Мефистофель, неунывающий черт-проказник устраивает бал, в вихре которого умудряется обстряпать хитрый план по «улучшению» финансового положения. В ход идут купоны, подписанные рукой императора, чья номинальная стоимость, указанная на бумаге, покрывается либо казной, либо «богатством недр земных». Разумеется, рано или поздно афера лопнет, но пока ликует вся страна, а доктора и черта чествуют, словно героев-избавителей.
После бала, в одной из темных галерей дворца, Фауст получает от искусителя невзрачный на первый взгляд ключ, который оказывается пропуском в волшебную страну древних богов и героев. Из своих странствий Фауст приводит к императорскому двору, жаждущему все новых развлечений, Париса и Елену. Светские дамы, по традиции, критикуют внешность красавицы, но Фауст всем существом своим ощущает, что перед ним идеал женской красоты, дивное слияние духовных и эстетических черт. Доктор стремится удержать Елену, но вызванный образ не вечен, и скоро исчезает, оставив Фауста в тоске.
Акт второй . Тесная готическая комната, куда приносит доктора Мефистофель, оказывается его старой лабораторией. Завалы фолиантов, расписка, лохмотья и пыль. Пока доктор в забытьи, Мефистофель утонченно издевается над глупостью и напыщенностью бывших учеников Фауста. Прогнав их, Мефистофель заглядывает в лабораторию, где прилежный ученик, ныне возомнивший себя создателем, пытается вырастить в колбе искусственного человечка, гомункулюса. Опыт оказывается успешен, и в колбе рождается еще одно существо из мира теней. Гомункул вместе с Мефистофелем решают утащить Фауста в мир потусторонний, дабы разбить очарованный сон и привести доктора в чувство.
Пребывая за гранью сущего, доктор встречает мифических и чудесных существ, разговаривает со сфинксами и ламиями, сиренами и Хароном, который и подсказывает, где можно найти прекрасную Елену. Фауста не остановить, стремление к цели делает его одержимым. Сирены и нереиды, гомункул и Фауст вместе с Мефистофелем кружатся в хороводе то ли видений, то ли невероятных приключений, среди которых звучит монолог гомункула о двойственной природе своей натуры, не позволяющей ему обрести покой и счастье.
Акт третий показывает нам прекрасную Елену у врат дворца Менелая, что в Спарте. В тревоге и печали, Елена входит во дворец, сама не зная, чего ожидать от будущего. Великолепный стих, который Гете максимально приблизил к греческому гекзаметру, переносит зрителей во времена античных трагедий. События, что разворачиваются далее во дворце, требуют от читателей знания древнегреческих мифов и античных историй, отсылая ко временам внутренних распрей в стране, когда Афины воевали со Спартой. Елена вместе со своими служанками должна, по словам парки Форкиады, принять смерть, но приходит туман, вместе с которым развеивается парка, а царица оказывается во внутреннем дворе замка. Здесь она встречается с Фаустом.
Прекрасный, мудрый и сильный, как воплощение десятка древнегреческих царей, Фауст получает Елену в возлюбленные, и результатом этого дивного союза становится сын Эвфорион, образу которого Гете намеренно придал байронический ореол. Прелестная картина семейного счастья, но наслаждение бытием вдруг обрывается исчезновением Эвфориона. Юношу манят борьба и вызов стихиям, он уносится ввысь, оставив лишь сияющий след. На прощанье Елена обнимает Фауста и замечает, что «... на мне сбывается реченье старое, что счастье с красотой не уживается..». В объятиях Фауста остаются лишь ее одежды, словно знаменующие преходящий характер телесной красоты.
Акт четвертый. Возвращение.
Мефистофель, как любой обитатель потустороннего мира, не пренебрегающий экзотическими средствами передвижения, в семимильных сапогах возвращает Фауста из идеально гекзаметрической Греции в родное и близкое средневековье. Различные варианты и планы, как добиться славы и признания, предлагаемые им Фаусту, отвергаются доктором один за другим. Раздосадованному черту Фауст признается, что хотел бы попробовать себя в роли творца тверди земной, отвоевав кусок плодородной земли у моря. Мефистофель на это возражает, что прекрасная идея подождет, а сейчас надо помочь императору, который, благословив и воплотив аферу с ценными бумагами, недолго пожил в свое удовольствие, а сейчас находится в опасности, рискуя потерять трон, а то и жизнь. Блестящая военная операция, где наши герои демонстрируют знание военных тактики и стратегии, а также несомненные диверсионные способности, завершается оглушительной победой.
Акт пятый , в котором Фауст твердо намерен осуществить свой замысел, равняющий его с демиургом. Но вот незадача - на месте будущей плотины стоит хижина двух старичков, Филемона и Бавкиды. И напрасно ли Гете дал этим третьестепенным персонажам имена древнегреческих воплощений счастливой семейной старости.. Фауст предложил им другое жилище, но упрямцы отказываются покидать хижину. Раздраженный препятствием Фауст просит черта помочь справиться с ситуацией. Мефистофель решает вопрос в полном соответствии с образом. Стариков, а вместе с ними и заглянувшего гостя, убивают стражники, а хижина сгорает от нечаянного пожара. Фауст в горе, восклицает и стенает.
Доктор Иоганн Фауст – реальное лицо. Этот человек жил в Германии в первой половине XVI в. С тех самых пор образ волшебника и чернокнижника Фауста волнует воображение писателей, художников, музыкантов. Гете признавал, что замысел этой книги сопровождал его всю жизнь.
У Гете Фауст – фигура трагическая, это философ, находящийся в вечном поиске, пытающийся познать тайны бытия, но осознающий границы человеческого разума.
«и рвётся в бой, и любит брать преграды, и видит цель, манящую вдали, и требует у неба звёзд в награду и лучших наслаждений у земли».
Трагедия начинается с того, что Бог в уверенности, что Фауст сумеет выпутаться из ловушек дьявола, разрешил духу отрицания Мефистофелю подвергнуть его душу искушению.
Перед нами в который раз – вечная тема, борьба добра и зла.
И вот мы в кабинете доктора Фауста. Ночь. Приборы, запыленные фолианты, ученый, склонившийся над рукописью…
Постигнув многие тайны бытия, он исследовал природу сверхъестественного, занимался магией и алхимией. Но
«Никто не в силах открыть мне все тайны загадочных миров!»
Горечь от осознания этой истины граничит с отчаянием. Он проклинает даже Бога. Рука Фауста тянется к кубку с ядом.
Как трудно сделать решающий шаг! А ведь идет Пасхальная ночь, слышен колокольный звон, он и спасает Фауста от самоубийства.
Наутро вместе с Вагнером Фауст идет в город. На прогулке они подобрали черного пуделя. Собака – это Мефистофель, и впервые предстаёт он Фаусту в образе странствующего студента.
Власть, богатство, слава – вот чем дьявол искушает ученого. Но Фаусту ничего этого не нужно. Однако дьявол силен. Он сумел найти то, от чего доктор Фауст не может отказаться: вечная юность.
И Фауст заключает договор с дьяволом, скрепив его кровью. Согласно договору, если Фауст хоть раз попросит остановить мгновение, чтобы продлить наслаждение, он становится рабом Мефистофеля.
Теперь Фауст – уже не тот старик, которого мы застали в его кабинете. Выпив из кубка, он стал молодым, красивым, его переполняют желания. Он полон решимости достичь высочайшего счастья и наслаждения. Новоявленные друзья отправляются в путешествие.
Фауст встречает Маргариту (она же Гретхен), чистую и невинную девушку. Мефистофель помог, и юная Маргарита воспылала любовью к Фаусту, в ответ на его страсть. У Маргариты строгая мать. Как быть, что сделать, чтобы она не препятствовала свиданиям? По совету возлюбленного девушка усыпляет свою мать и отдаётся Фаусту.
«Валентин говорит о сестре в кабаке, Выхваляет её ум и лицо, А у Маргариты на левой руке. Появилось дорогое кольцо…» (Н. Гумилев)
Валентин – это брат Маргариты. Как-то, увидев в ее окне Фауста и Мефистофеля, он потребовал объяснений. Началась драка, Мефистофель вытащил шпагу, Фауст вместе с ним вступил в бой и убил брата своей любимой. Умирающий Валентин проклинает сестру, а Фауст бежит – ведь ему грозит наказание за убийство.
Маргарита, вступив на путь греха, уже не может остановиться. Сама того не желая, она отравила свою мать (та однажды не проснулась после сонного напитка). Плодом ее любви к Фаусту стала маленькая дочка. Но люди, молва, осуждение… Маргарита топит дочку в реке. Наконец она, как убийца и блудница, оказалась за решеткой. Ее ждет казнь.
Возлюбленный в это время на шабаше ведьм. Там он сумел предвидеть события – он видит Маргариту в темнице, потом с рубцом на шее… вопреки Мефистофелю, он спешит к любимой. Трогательно и трагично их последнее свидание.
Маргарита, осознав свое прошлое, предпочла смерть на эшафоте во искупление грехов. Она отказалась от помощи дьявола и тем спасла свою душу. Слышен голос свыше: «Спасена».
К Фаусту приходит прозрение:
несоразмерность цели возможностям может уничтожить человека. Цель подобна солнцу; так бывает, когда на солнце пристально смотрят.
Но вот Фаус задумал доброе дело – устроить для людей плотину. Однако мешает хижина двух старых людей, бедняков. Как побудить их перенести жилье? Мефистофель безжалостно убивает этих людей. И это событие – прозрение для Фауста:
«Я мену предлагал со мной, а не насилье, не разбой. За глухоту к моим словам проклятье вам, проклятье вам!»
И к нему приходит знание. Не слава и не богатство, не власть и не деньги придают смысл жизни. Даже обладание прекраснейшей из женщин не приведет к цели.
Только совместная осознанная каждым из сообщества деятельность приведет к полноте жизни.
А ведь это было открыто им раньше, еще до встречи с коварным Мефистофелем!
«В начале было дело».
Переживая столь высокое мгновение, он хочет его остановить… но договор есть договор, и Мефистофель уже готов завладеть его душой. Однако ангелы успевают выхватить эту душу. Там, в другом мире, она встретится с душою его милой Гретхен. Мефистофель в неистовстве. Душа Фауста спасена.
