Для Генриха Павловича такими делами являются те, в которых поднимаются принципиально важные юридические вопросы и устраняются ошибки, имевшие место в предшествующей судебной практике. Ведь итоги этих дел впоследствии могут спасти тысячи человеческих судеб. В качестве примера Генрих Павлович любит приводить дело Владимира Гризака, которого обвинили в убийстве собственной жены и малолетнего сына, совершенном с особой жестокостью. Невиновность Владимира отстаивали Генрих Павлович и его коллега А. Е. Бочко. Их усилия обернулись полным оправданием и реабилитацией Гризака, который провел в заключении 4 долгих года. Однако правозащитники на этом не остановились. В процессе судебного разбирательства они сумели дать толчок поиску ответа на вопрос об участи смертной казни как юридического института. Дело в том, что Гризаку за вменяемое ему преступление грозила смертная казнь. Согласно ст.
Старший партнер юридической фирмы «Падва и Партнеры».
Руководитель российско-американской адвокатской компании «Чадборн и Парк - и Союз адвокатов».
Внимание
Вице-президент Международного союза адвокатов. Родился Генрих Павлович в Москве в 1931-м году.
Через 22 года получил диплом Московского юридического института и стал членом коллегии адвокатом.
Кавалер знака «Общественное признание». Обладатель Золотой медали им.
Ф. Н. Плевако. Заслуженный юрист России. Увлекается коллекционированием старинного фарфора и живописью.
Инфо
Большего всего любит созерцать полотна Эль Греко, Утрилло и Натальи Нестеровой.
Конституционный Суд согласился с точкой зрения адвокатов насчет неконституционности сложившейся практики и постановил: до появления закона, который бы обеспечивал рассмотрение присяжными заседателями дел с участием обвиняемых, находящихся под угрозой смертной казни, по всей России смертная казнь назначаться не будет ни одной судебной инстанцией страны.
Таким образом, адвокаты сумели добиться не только справедливого решения в отношении своего подзащитного, но и моратория на использование высшей меры наказания.
Не менее показательным можно назвать и дело по иску Г.
Д., адресованному П. и Министерству культуры в связи с принижением чести и достоинства истца.
Генрих Павлович представлял интересы Г. Д. Адвокат в обеспечение иска направил в суд ходатайство об аресте имущества ответчика.
К наиболее любимым его художникам относятся Утрилло и Эль Греко.
Интересуется он и творчеством художников-современников. В частности, отдает предпочтение творчеству Н. Нестеровой.
Читайте также
Адвокат по уголовным делам Вячеслав Королев Около 300 000 рублей ЮК «Стерлигов и партнеры» 200 000 рублей МКА «Калашников и партнеры» 150 000 рублей Коллегия адвокатов «Партнер» До 150 000 рублей (предварительнаяоплата 50 000 рублей) Адвокат Юрий Никоноров 100 000 – 150 000 рублей Адвокатское бюро «Кривицкий и партнеры» 100 000 рублей в месяц Коллегия адвокатов города Москвы «Курганов и партнеры» от 100 000 рублей Коллегия адвокатов города Москвы «Комаев и партнеры» от 100 000 рублей Адвокатское бюро «Демин и партнеры» 100 000 рублей Правовой центр «Человек и закон» от 50 000 рублей (защита в судеот 100 000 рублей) Московский правовой центр «Вектор» от 100 000 рублей МКА «Железников и партнеры» от 100 000 рублей «Московское юридическое бюро» 80 000 рублей (суд первой инстанции – 80 000 рублей) Адвокат Магомед Евлоев По договоренности.
Он, вспоминая об этом процессе, рассказывает, что некоторые моменты были зачастую абсурдны. Иногда память гениального писателя просто подвергалась издевательству.
Например, со стороны чиновников выдвигались требования о предоставлении документов, подтверждающих факт дарения Ивинской рукописных стихов, посвященных ей. Сторону невестки писателя защищала юрист Любарская. При защите экс-главы «ЮКОСа» М.
Ходорковского адвокат также не добился оправдательного приговора.
Ходорковский с Платоном Лебедевым получили по восемь лет заключения. Проходящий по этому же делу Андрей Крайнов (руководитель компании «Волна») был приговорен к четырем с половиной годам условно.
Высокопоставленные клиенты Падва Генрих защищал интересы экс-главы российского правительства Михаила Касьянова, привлекавшегося свидетелем по делу, касающемуся имущественного комплекса «Сосновка» (бывшие госдачи), проданного ему и М.
С 1953 по 1971 год местом его работы была Калининская областная адвокатская коллегия.
Полгода стажировался в Ржеве, позже более года вел в единственном числе адвокатскую практику в райцентре, которое носит название Погорелого Городища.
В дальнейшем он трудился в качестве адвоката в городах Торжок и Калинин.
С 1971 года биография Генриха Павловича Падвы связана со столицей, он вошел в Московскую горколлегию адвокатов.
В 1985 году он стал членом в ее президиуме и одновременно директором Научно-исследовательского института адвокатуры, созданным Московскими коллегиями адвокатов. В 1989 году Падва Генрих был избран вице-президентом в адвокатском Союзе СССР, а впоследствии в 1990 году на аналогичный пост в Международном адвокатском содружестве (союзе).
Устная или письменная консультация – до 5000 рублей, подготовка правовых документов – от 10 000 рублей, представительство в суде – от 50 000 рублей Юридическая компания «Центр правовой поддержки» По договоренности, от 25 000 рублей Адвокат Сергей Романовский Первая устная консультация – 3000 рублей. Далее по договоренности Адвокатское бюро «Резник, Гагарин и партнеры» Отказ взяться за дело с формулировкой «из-за занятости» Адвокатское бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Не занимаются уголовными делами, связанными с наркотиками Адвокатское бюро «Барщевский и партнеры» Раскрывают информацию о стоимости услуг только при очной консультации с клиентом Откуда берутся цифры Большинство адвокатов согласились обосновать свои расценки только в ходе очной беседы. Однако некоторые дали и обширные письменные объяснения.
В частности, в МКА «Калашников и партнеры», изначально запросив за работу в ходе предварительного следствия 150 000 рублей, сообщили: «Когда приедут родители, с нами можно обсудить цену.
Но для этого нам надо знать подробные обстоятельства дела».
Интересно, что большинство адвокатов, вопреки распространенному мнению, не пытались «закошмарить» клиента, чтобы заполучить подзащитного любой ценой. Максимум речь шла об относительно безобидных маркетинговых ходах.
Так, в юридической компании «Центр правовой поддержки» заявили, что их услуги стоят всего 25 000 рублей.
Однако после недолгих переговоров, выяснений, уточнений юристы признались, что речь идет лишь о первичной помощи обвиняемому. А дальше нужно договариваться. Другую рекламную тактику использует адвокат Сергей Романовский, который сразу же отрекомендовался как бывший сотрудник ФСБ, служивший в Москве и Санкт-Петербурге.
В конечном счете дело в отношении Бородина прекратили. Глава в совете директоров КрАЗ Анатолий Быков был подзащитным адвоката в 2000 и 2003 годах.
Осужден он был условно. Предприниматель Фрэнк Элкапони (Мамедов), который был обвинен в том, что хранит и перевозит наркотические вещества, усилиями Павды был оправдан.
Клиентам Павды были также организатор «Юкоса» М. Ходорковский, актер Владислав Галкин, экс-министр Анатолий Сердюков, уголовный авторитет Вячеслав Иваньков. Неудачи в делах Биография Генриха Падвы включает и не совсем удачные моменты.
В период с 1994 по 2001 год адвокату пришлось представлять сторону Ольги Ивинской, которая была подругой Б.
Пастернака, на длительном судебном процессе, связанном с судьбой пастернаковских архивов.
Это гражданское дело закончилось неудачно для подзащитной Павды.
Например, из коллегии адвокатов «Партнер» пришел следующий ответ: «Гашиш (коноплю) употребляют как курительную смесь, распространено на студенческих мероприятиях. Предварительное следствие – до 150 тыс. рублей. Мы не знаем, как его задержали, если в рамках ОРМ, то надо смотреть, как они проведены, и искать изъяны и нарушения, если они имеют место быть. Практика у нас имеется на этот счет обширная. Можно провести предварительную оплату, скажем, в районе 50 тыс. рублей для встречи с заключенным и следователем. Тогда можно понять, что, как и чем возможно помочь, после чего говорить об окончательной сумме гонорара и доплате…Определяться по работе с адвокатом, который будет заинтересован в работе, а «не отбывать номер» в качестве назначенного от следствия, нужно как можно быстрее, чтобы не потерять драгоценное в этой ситуации время».
Поторговаться, кстати, можно практически со всеми адвокатами.
Этот выдающийся юрист провел несчетное количество дел за 60 с лишним лет работы в адвокатуре. Благодаря его стараниям законодательство и судебная практика изменились в лучшую сторону. Именно ему мы обязаны созданием в 1989 году первого профессионального сообщества адвокатов в масштабе всей страны – Союза адвокатов СССР. Портал ГАРАНТ.РУ пообщался с управляющим партнером адвокатского бюро "Падва и партнеры", заслуженным юристом РФ Генрихом Падвой .
Человек, который не мог изменить адвокатуре
Генрих Павлович, Вы учились в столичной школе № 110 и в 1948 году успешно ее закончили. Казалось бы, перед Вами были "открыты двери" во все профессии. Почему Вы решили остановить свой выбор на достаточно диковинной в те времена юриспруденции?
Я мечтал о юриспруденции еще со школьных лет, когда впервые прочитал работы великих дореволюционных адвокатов Н.П. Карабчевского, С.А. Андреевского, и других. Их талант вдохновил меня. Тогда я для себя решил, что выучусь, стану адвокатом и буду защищать несчастных и угнетенных людей.
Правда ли, что Вы дважды не смогли поступить в Московский юридический институт, причем во второй раз "завалились" на вопросе о реках Великобритании?
Действительно, все так и было. Тогда в качестве вступительных экзаменов в юридический вуз сдавали географию, историю, русский язык и литературу. И вот на географии меня попросили перечислить реки Великобритании. Я назвал только Темзу, что не устроило экзаменатора. Не знаю, был ли этот вопрос случайностью или мне задали его преднамеренно чтобы "завалить", но, когда я потом интересовался у разных людей, в том числе у профессора, преподававшего географию, никто кроме Темзы другие реки назвать не мог.
После двух неудачных попыток сдать вступительные экзамены в Московский юридический институт я поехал в Белоруссию поступать в Минский юридический институт. Этот вуз с радостью принял меня, но проучился я в нем всего год – по окончании первого курса я все же вернулся в столицу и перевелся в Московский юридический институт. Спустя четыре года, сразу после выпуска моего потока, этот вуз прекратил свое самостоятельное существование и был объединен с юридическим факультетом МГУ имени М.Ю. Ломоносова.
После окончания Московского юридического института в 1953 году Вы проходите полугодовую стажировку во Ржеве, а затем направляетесь на работу адвокатом в небольшой райцентр Погорелое Городище. Помните свое первое дело в роли адвоката?
Конечно, помню. За всю мою практику это было единственное дело, по которому человек реально сам явился с повинной. В действительности подавляющее большинство заявлений о явке с повинной "притянуто за уши": подозреваемого арестовывают и уже потом уговаривают признаться в содеянном в обмен на более мягкий приговор. Это был совершенно другой случай. Уважаемый рабочий, который мог похвастаться своим именем на доске почета, орденоносец, отец двоих дочерей явился в милицию Сталинграда [сейчас это Волгоград. – Ред. ] и признался, что восемь лет назад изнасиловал несовершеннолетнюю девушку. Его арестовали, этапировали в Погорелое Городище, где произошло преступление, подняли дело из архива, начали искать потерпевшую, свидетелей... Я представлял его интересы.
В итоге суд приговорил моего доверителя к трем годам лишения свободы – учитывая все смягчающие обстоятельства, ему дали наказание ниже низшего предела, который по тем законам был около восьми лет. Я был недоволен приговором и считал, что дело вообще подлежит прекращению, но поскольку к моменту вынесения судебного решения мой подзащитный отбыл большую часть срока, мы решили не подавать жалобу на приговор.
После работы в Погорелом Городище Вы переезжаете в г. Калинин [сейчас это Тверь. – Ред. ], где параллельно с адвокатской практикой обучаетесь на историческом факультете Калининского педагогического института [сейчас – Тверской государственный университет. – Ред. ]. Решили сменить профессию?
Ни в коем случае – я бы никогда не изменил адвокатуре! Дело в том, что в те времена власти мучили всех партийной учебой. Никому это не нравилось, но отвязаться без уважительной причины было невозможно. Тогда один товарищ посоветовал мне поступить в вуз на второе высшее образование – к обучающимся относились снисходительно и дополнительной партийной нагрузки не давали. Я так и сделал.
А исторический факультет выбрал потому, что всегда любил историю и достаточно углубленно изучал ее в Московском юридическом институте. Кроме того, при поступлении мне засчитали многие экзамены, которые я уже сдавал ранее. Конечно, эта учеба была формальностью – к тому моменту меня уже хорошо знали в Калинине, со многими преподавателями я находился в дружеских отношениях. Сейчас я даже не помню, где мой диплом об окончании Калининского педагогического института.
Почему Вы вернулись в Москву только в 1971 году?
Если бы я мог, я бы сделал это гораздо раньше. Калинин – замечательный город, но Москва – мой дом, в котором живут все мои родственники и друзья. Я мечтал вернуться в Москву с самого отъезда! Но бюрократические препоны мешали мне сделать это. Раньше у граждан отсутствовало право на выбор места жительства, поэтому перед переездом нужно было сначала оформить прописку по будущему месту проживания, что сделать было не просто.
Генрих Падва: известный, популярный, маститый
Вам посчастливилось представлять интересы многих публичных людей, но об "ижевском деле" – деле о хищении государственных денежных средств в особо крупных размерах при организации концертов Владимира Высоцкого – до сих пор ходят легенды. Расскажите о нем поподробнее.
Этот процесс не примечателен ничем кроме того, что на нем в качестве свидетелей были допрошены популярные артисты. Прокурор возбудил дело о присвоении денег в отношении группы организаторов концертов Владимира Высоцкого, Валентины Толкуновой и Геннадия Хазанова. Сами артисты никакого отношения к этому не имели. Но поскольку власти не жаловали Высоцкого, они, как мне кажется, хотели вовлечь его в разгоравшийся скандал – мол, Владимир Семенович знал о махинациях с билетами на его выступлениях, а может быть, даже и способствовал этому. К счастью, мне удалось отстоять его честное имя. 5 июля 1980 года я прилетел из Ижевска в Москву с радостным известием, что имя Высоцкого не опорочено приговором. Из аэропорта я заехал в театр на Таганке и сообщил Владимиру Семеновичу о нашей победе, а спустя 20 дней артиста не стало.
Например, долгое время считалось, что оспаривать отцовство может только отец. Ко мне обратилась женщина, которая хотела оспорить запись об отцовстве в отношении своего сына. Я сразу засомневался в возможности сделать это, поскольку соответствующей практики тогда не было, однако взялся за дело. Мы подали заявление в суд, но оно даже не было принято. Тогда я начал обжаловать этот отказ и дошел до Президиума Московского городского суда, который признал право матери на оспаривание отцовства ее ребенка. Сейчас это считается нормой.
О таких достижениях, как у Вас, мечтает каждый юрист. Поделитесь своим "рецептом успеха".
Мой "рецепт успеха" очень скучный: работать, работать, работать... К сожалению, мало кому выпадает счастье работать по той профессии, для которой он создан Богом. Я уверен, что мне такое счастье выпало.
Ваш стаж работы по юридической специальности перевалил за 60 лет. Не наскучила ли Вам профессия за эти годы?
Нет, не наскучила – я просто очень устал. Но окончание карьеры адвоката для меня равносильно физической смерти. Моя работа – это моя жизнь. Поэтому я все еще "у руля".
Если бы Вам пришлось заново выбирать профессию, кем бы Вы стали?
Только адвокатом. Я люблю адвокатуру за свободу – никто не может указать адвокату, кого и как надо защищать. Если я уверен в невиновности своего доверителя, я имею право настаивать на оправдательном приговоре, и мне не могут этого запретить. Я ни от кого не зависим.
Каждое дело адвоката – особенное, неповторимое. Защищая человека, ты понимаешь, что его судьба отчасти находится в твоих руках. Это невероятная ответственность, но и неописуемое счастье – слышать от судьи "Постановляю признать подсудимого невиновным и освободить в зале суда". Ради таких моментов стоит жить и работать!
Документы
Фото Право.Ru
В 2012 году по результатам совместного исследования ВЦИОМ и журнала "Русский репортер" 81-летний адвокат Генрих Падва был признан одной из авторитетных фигур юридического сообщества России. Сегодня с трудом верится, что после окончания школы он дважды не смог поступить в Московский юридический институт. В прошлом году Падва отметил 60-летний юбилей в профессии, но на вопрос, не возникает ли у него желания отойти от дел, старейшина адвокатского цеха признается, что устал, но уход на покой для него означает физическую смерть и он продолжает работать . О карьере Падвы, его отношении к адвокатуре, деньгам, отношениям с клиентами "Право.Ru" рассказывает его же словами.
В Калининскую область я поехал по распределению. Сначала путевку туда получил мой товарищ Юра Юрбурский, и он уговорил меня проситься вместе с ним. Да, мне свойственна ностальгия, привязанность к родному пепелищу, отеческим гробам. Тверскую губернию я считаю второй свой родиной.
Меня сначала хотели отправить в Вологду, но я не соглашался, и в результате произошла одна нелепость. Комиссия стала интересоваться, почему это я отказываюсь ехать в Вологду. Я сказал: "Я не могу, у меня в Москве отец больной престарелый один, я не могу его одного оставить и далеко уехать". А директор [института] Бутов возразил мне очень неудачно: "Подумаешь, у вас отец один, у меня тоже вот один отец старый и что?" Я набрался наглости и ответил: "Ну так вы никуда и не едете из Москвы". Это произвело огромное впечатление на комиссию, и один из важных начальников в комиссии расхохотался и говорит: "Ладно, надо человеку что-то поближе найти". И предложили мне Тверскую область нынешнюю.
Я не сожалею, что мне досталось в трудные годы работа в Погорелом Городище, и в Ржеве, и в Торжке. Это была хорошая школа, и для меня это было очень полезно. В молодости, конечно, это все переживалось.
В Погорелом Городище я с судьей был на "ты" и, что называется, за ручку. Мы и пили вместе, и гуляли вместе, а с нами и прокурор, и следователь. Мы были одна компания.
В первое десятилетие своей адвокатской практики я получал ужасные оплеухи от разных судебных решений, даже писал заявления об уходе из адвокатуры. Сейчас тоже иной раз опускаются руки, надолго портится настроение, но в жуткое отчаяние от неудач я уже не впадаю. Слушается очередное дело - и ты идешь, вкладываешь в него всю свою страсть, весь свой профессиональный опыт, все свое понимание жизни и людей.
Если говорить о моей "карьере", то нужно понимать, что никакой карьеры в общепринятом смысле у адвокатов нет. Я как начал работать адвокатом, так и работаю до настоящего времени. Никаких должностей или чинов не заработал. Адвокат может только становиться все более и более известным. У меня в этом смысле был серьезный прорыв, который был связан с делом "Известий" во времена СССР. Американский предприниматель подал на газету за клевету в американский суд и выиграл дело. Поначалу советские власти не обращали внимания, но потом начались аресты имущества "Известий" за рубежом. Пришлось прибегнуть к помощи профессиональных юристов. Позвали меня, хотя я был известен лишь в профессиональных кругах. Дело пересмотрели, решение отменили. Естественно, газета освещала процесс и писала, что ее интересы представляет адвокат Падва. Писать просто "Падва", видимо, не хотели, поэтому добавляли эпитеты: сначала "известный", потом "маститый" и, наконец, "знаменитый".
Профессионально я добился многого, в том числе изменения практики всех судов России по разным принципиальным вопросам. Но самое главное - это то, что я обратился в Конституционный суд с ходатайством о том, чтобы признать неконституционной смертную казнь. С тех пор у нас она не применяется.
Были дела, после которых хотелось застрелиться, как минимум уйти из профессии. В книге ["От сумы и от тюрьмы… Записки адвоката"] я описываю случай почти пятидесятилетней давности, когда прокурор просил моему подзащитному десять лет. По утверждению председателя суда, я блистательно выступил, вызвал бурю аплодисментов - и после этого моего клиента приговорили к расстрелу. В моей практике было два-три таких потрясения. Но эти негативные ощущения компенсируются, когда слышишь слова: "Освободить из-под стражи в зале суда". Это тоже слишком большая эмоция, и тут нужен если не валидол, то валерь-янка.
Более всего [при выборе дела] мною движет профессиональный азарт. Вообразите, вы - хирург. Неужели вам не интересно когда-нибудь попробовать пересадить сердце, вместо того чтобы всю жизнь в панарициях копаться?
Я не берусь за дела, которые мне неинтересны. Не берусь также и за дела маленькие, простые. Когда ко мне сейчас обращаются с делами о мелком хищении или по наркотикам, я отказываюсь. Я даже забыл, какими статьями предусмотрены наказания за эти преступления. Их могут проводить мои помощники.
Иногда я был абсолютно уверен, что выиграю дело - и с треском проигрывал. А бывало и наоборот: дело безнадежное, но клиент умоляет: "Возьмите!" Ладно, берешь скрепя сердце - и вдруг блистательный результат.
Мне иногда говорят: можешь не браться за дело, но дай нам хотя бы юридически правильную позицию - мол, тут нет такого состава преступления, а есть такой-то. Когда я чувствую, что в деле что-то нечисто, я стараюсь в нем не участвовать.
Адвокат должен быть, с одной стороны, пристрастным и действовать только в пользу своего клиента, а с другой - уметь увидеть и трезво оценить все доказательства, что очень трудно при чрезмерной заинтересованности и волнении. Многие хирурги не берутся оперировать своих близких. Вот так и я близкого, родного человека защищать не буду. А уж себя тем более.
Первые лет двадцать в моей адвокатской практике я писал свои речи от и до. Все в них обдумывал, тщательно выверял. Вплоть до знаков препинания: долго взвешивал, что поставить в конце - точку, многоточие, восклицательный или вопросительный знак. Я мог, например, закончить так: "После всего, что вы здесь услышали, уважаемые товарищи судьи, какой же еще можно вынести приговор, кроме оправдательного?"
Заранее написанная речь - опасная штука. Адвокаты, которые хорошо пишут, но не умеют правильно воспользоваться писаниной, засушивают свои речи. Они читают, а это плохо воспринимается. Надо уметь написать, потом сделать написанное как бы чужим, и это чужое потом снова присвоить и рассказать. Иной раз кажется, что готов к выступлению, что в голове полная ясность. А пытаешься положить свою мысль на бумагу - не хватает слов. Значит, на самом деле в голове туман. И чтобы его развеять, надо сочинить речь.
Власть никогда так активно не вмешивалась в работу судебной системы, как сегодня. Обратите внимание: даже Сталин расправлялся с людьми не при помощи судов, а при помощи "троек", где не было адвокатов. Суды не вовлекались в неправовые расправы. Сейчас у нас демократия, многие вопросы решаются в судах, но они нередко либо послушно выполняют то, что приказано, либо уступают корыстным устремлениям. Этим судебная система дискредитирует себя.
Как ни странно, раньше даже в самые тяжелые времена правосудие было более демократичным. Так, в Верховном суде и в Генеральной прокуратуре высшие должностные лица систематически принимали граждан и их адвокатов по жалобам на решения нижестоящих судов. Я мог прийти на прием к заместителю председателя или председателю Верховного суда, объяснить свою позицию и убедить в необходимости пересмотра дела. Сейчас это невозможно: посылаешь жалобу, но не знаешь, к кому она попадет, а попасть на прием вообще невозможно. В этих условиях добиться справедливости значительно труднее.
Раньше в судебной практике было больше фиговых листочков, создававших видимость законности, и благодаря этому по некоторым делам иногда можно было добиться справедливого приговора. Тогда как сейчас откровенно плюют на соблюдение хотя бы минимальных формальностей. Раньше, бывало, поймают судью на пренебрежении какой-то процедурой - и сразу адвокат подает кассацию, прокурор приносит протест: нельзя, нарушены права! И хотя в Конституции о правах человека меньше всего говорилось, все-таки явные безобразия не допускались. Оправдательных приговоров почти не случалось, но прекращение дела, отмена вердиктов вышестоящими судами - все это было возможно. Существовал Верховный суд СССР, и если туда попадешь, можно было добиться справедливости. Постановления Верховного суда СССР и его пленумов были очень хороши и давали правильное направление.
В России многие недостатки судебной системы на первый взгляд неочевидны. Большинство наших законов не так уж плохи, но их практическое применение подчас превращает их в противоположность. Например, есть закон, что вышестоящий суд не имеет права увеличить наказание, определенное нижестоящим судом, а может только уменьшить его. Но существует учет брака в работе судей и в соответствии с ним любая отмена приговора - брак, за который наказывают. Как мыслит судья? Возьмем статью, за которую можно дать от трех до пяти лет. Конечно, судья "на всякий случай" даст по максимуму, чтобы вышестоящая инстанция могла лишь уменьшить наказание, для чего не потребуется отмены приговора. Что получается? Закон хорош, но система учета подталкивает судей вести репрессивную политику. Не думаю, что это случайность.
В нашей судебной системе что-то просчитывать - неблагодарное занятие. Потому что не по закону подчас все решается, а под влиянием каких-то привходящих обстоятельств, о которых я могу не знать.
В советское время работа юриста не была легкой: многое было предопределено, но деньги в правосудии не играли такой роли, как сейчас. Сегодня же покупается все, начиная с осуждения и кончая оправданием.
Никогда в жизни не платил [следователям, прокурорам и судьям]. Но должен сказать, такие вопросы стали возникать только в последние годы. Даю слово, я десятилетиями работал и даже не представлял себе, что следователи могут брать взятки.
В Калининской области, например, с одним из следователей и помощником прокурора мы были близкими друзьями, что называется - одной компанией. С Кимом Головахо, помощником прокурора, во время процесса мы грызлись просто насмерть. Но я не мог себе даже представить, что Киму перед делом, где-то в компании, можно сказать: "Слушай, завтра будет дело. Так ты попроси поменьше". Да я уверен, если бы я себе такое позволил, он бы наверняка дал мне по морде.
Мне в страшном сне не могло привидеться, что я передаю прокурору или судье взятку от моего подзащитного. В те времена [Падва говорит о начале карьеры. - "Право.Ru "] и денег-то ни у кого не было, так что какие там взятки. Я потом в Торжке защищал следователя, который брал. Но что он брал? Десяток яиц, банку грибов. Системной коррупции тогда не было вовсе.
Самый мой первый гонорар - не деньги. Я получил в подарок портфель за то, что помог своему дядьке написать жалобу, которая помогла его полной реабилитации.
Я помню, что кассационная жалоба - результат многодневной работы - стоила [в СССР] до семи с полтиной. Ведение дела в суде стоило двадцать рублей. Самое меньшее время, которое можно потратить на ведение дела, - это три рабочих дня, скорее даже четыре дня на каждое дело. Всего двадцать рабочих дней. Значит, пять дел по двадцать рублей. Получается стольник в месяц. Это только то, что вносит в кассу клиент. Из этих ста рублей адвокат получал на руки семьдесят - минус подоходный налог. Жить на эти деньги было невозможно. Поэтому процветало дополнительное соглашение между адвокатом и клиентом. Клиент доплачивал. Это, конечно, не поощрялось. Быть может, некоторые адвокаты злоупотребляли.
У нас почему-то считается, что самое дорогое - оно самое лучшее. Но так бывает далеко не всегда. Я человек старого закала. Я работал во времена, когда такса у адвокатов была как подаяние нищему. По такой таксе я сейчас, конечно, работать не стану, но не могу привыкнуть и к тому, что можно запросто брать с клиента сотни тысяч, миллионы… Я не самый дорогой адвокат. Кроме того, у меня есть на сей счет своя теория. Она состоит в том, что не надо брать с клиента как можно больше. Потому что если ты возьмешь слишком много, он будет либо чрезмерно надеяться, либо даже думать, что ты берешь не только себе, а будешь с кем-то делиться. В итоге ты попадешь в психологическую зависимость от него. Он может с тебя требовать то, чего ты сделать не считаешь возможным. Лучше чуть-чуть недобрать с него, пусть думает, что он тебе обязан, пусть говорит родственникам и знакомым: "Я-то думал, Падва возьмет миллион, а он взял по-божески". У меня с ним тогда другие взаимоотношения выстраиваются, и мне это более комфортно, чем лишняя тысяча или десять тысяч.
В вопросе выбора клиента для меня деньги никогда не играли решающую роль. Чтобы я взялся за дело, оно должно быть прежде всего интересно. Значительно реже, если дело вызывает общественный резонанс. В этом случае я вообще беру символические суммы. Часто ко мне приходят знакомые, и я не могу отказать. Не хочу представить себя бессребреником. Я получаю немало. Это обеспечивает мне достойную жизнь.
Меня увлекает юридическая фабула. Иногда увлекает настолько, что я могу взяться за дело бесплатно. А иногда ко мне обращаются неимущие люди, с которых и взять-то нечего, а помочь хочется. Несколько раз так было. Об этом рассказали журналисты, и теперь меня одолевают пенсионеры: "Вот я слышал, что вы ведете дела бесплатно…" Да, бывает. Но я не могу заниматься адвокатской деятельностью на благотворительных началах. Я работаю бесплатно в исключительных случаях. Когда дело очень интересное. Или когда вижу, что творится вопиющая несправедливость.
Мы защищаем не убийц, воров, насильников, а граждан, которых в этом обвиняют. И кто-то должен их защищать. А вдруг следствие ошиблось? Защитник вообще не имеет права ставить вопрос: действительно ли виноват этот человек или нет. Он подзащитного не судит. Он обязан сделать только одно - представить суду все доводы в пользу этого человека. В этом заинтересовано общество, и без этого нет правосудия.
Важно сказать, что во взаимоотношениях с клиентами мы - адвокаты - им не судьи. Ни формально, с точки зрения вопроса об их вине и ответственности, ни по-человечески, с точки зрения хороший или плохой человек вручил нам свою судьбу. Какой бы ни был наш клиент, мы обязаны его защищать, обязаны отстаивать его позицию и критически относиться к обвинениям. Поэтому я сознательно всегда ограничиваю себя в оценке своего подзащитного с точки зрения общечеловеческих критериев морали, нравственности. Что же касается интеллектуальных способностей - ума, образования, то, конечно, это я учитываю во взаимоотношениях с клиентом.
Когда я принимаю поручение по новому уголовному делу, то я не должен задаваться вопросом, виновен человек или нет. Гражданин нуждается в юридической помощи, в защите. И мой человеческий и профессиональный и конституционный долг эту помощь оказать. Кроме того, на этой стадии я никак не могу получить ответ на вопрос, виновен человек или нет. Для этого я должен вступить в дело, познакомиться с ним, но после этого я уже не имею права отказаться от защиты.
Когда сам человек говорит, что виноват, я и это должен ставить под сомнение и поверить ему только тогда, когда сам убежусь в этом. Если же выяснится, что обвиняемый все-таки виноват, я обязан высказать свое мнение о том, как следует юридически оценить его действия и какое наказание следует определить. Адвокат обязан представить суду все соображения, смягчающие вину подзащитного.
Многие адвокаты спокойно признаются: мол, конечно, мы мошенники. Беремся защищать людей за деньги, даже когда знаем, что ничего сделать не можем. А клиенту вешают лапшу на уши, обещают сделать все возможное и невозможное… Я стараюсь быть максимально откровенным с клиентом. Например, в особенно сложных случаях объясняю, что на этом процессе от меня будет очень мало зависеть. И даже если он пригласит лучших адвокатов мира, вряд ли что-то изменится. Очень жестоко это говорить, зато честно. Как правило, после таких слов человек все равно не отказывается от защиты, иначе он чувствовал бы себя обреченным. А так у него надежда остается.
Чтобы быть хорошим корпоративным юристом, не нужно иметь артистический темперамент. А чтобы быть судебным адвокатом по гражданским и уголовным делам, необходимо, конечно, владеть ораторским искусством, которое особенно требуется в суде присяжных. В свою очередь, чтобы успешно ораторствовать, нужно быть высокообразованным человеком, знать музыку, литературу, живопись. Надо бывать в портовых кабаках, толкаться среди привокзальной публики, наблюдать быт обитателей социального дна, знать разновидности уличного и квартирного хулиганства. Может быть, иногда и драться нужно.
Бывают разные клиенты. Бывают клиенты, которые исчезают после разрешения их вопроса. А потом, когда видят тебя на улице, - переходят на другую сторону. Другие благодарны по гроб жизни. Как-то это выражают. Не обязательно в деньгах. Внимание, забота, поздравления к праздникам. Например, когда меня обокрали, два-три клиента приехали и попытались что-то компенсировать из украденного. Один купил видеомагнитофон. Вдруг позвонил, говорит, можно ли приехать. Я говорю: да. Привозит магнитофон. А было и такое. Дело провел успешно, человек вышел из тюрьмы. После этого даже не появился, слова доброго не сказал, не то что не отблагодарил. А через несколько лет вдруг один знакомый привозит меня к нему: по делу очень нужно. Я даже и не знал, к кому. А он оказался процветающим бизнесменом и подарил мне половину своего бизнеса. Другое дело, что в дальнейшем мне это никаких дивидендов не принесло - одну мороку.
С некоторыми клиентами я поддерживаю добрые, товарищеские отношения, но таких не очень много. Некоторые люди не любят вспоминать тяжелые моменты своей жизни, а адвокат - живое напоминание о таких моментах. Не любят общаться с теми, кому чем-то обязаны.
В моей практике приходилось вступать в конфликт с собственным клиентом. Однажды я защищал парня, который признал себя виновным в преступлении. Я ему не поверил и добивался возвращения дела на дополнительное расследование. Обвиняемый пытался от меня отказаться, но было поздно. Суд отправил дело обратно прокурору, и выяснилось, что парень взял на себя вину отца, чтобы наказание было более мягким.
У меня был случай, когда мне остро, буквально физиологически, был неприятен один человек. Однажды мы с ним долго работали, и мне пришлось его накормить. Он так ел, что мне стало противно, у меня даже возникло ощущение, что передо мной какое-то животное. Но отказаться я от его защиты никак не мог, только если бы он сам захотел поменять адвоката.
[Профессия адвоката] была школьной мечтой. Я представлял в основном что адвокат - это оратор. В детстве занимался художественным чтением, участвовал в конкурсах чтецов-исполнителей.
Я себя ни с кем не отождествляю. Я ценю самого себя.
Я думаю, я добрый человек, я думаю, я доверчивый человек, как это ни странно. Я думаю, что я честный человек. Я думаю, что я мужественный человек, если говорить о своих достоинствах. А если говорить о недостатках, есть не менее яркие: я ужасно несобранный, я ужасно неорганизованный, я ужасно рассеянный, лентяй.
Всепоглощающего хобби у меня нет. У меня есть несколько увлечений, которые идут со мной всю жизнь - когда-то в большей степени, когда-то в меньшей. Это увлечение некоторыми видами спорта. Я обожал и обожаю футбол и теннис. Когда-то играл и в то, и в другое. По футболу имел даже судейскую категорию, судил некоторые матчи. Люблю футбол до сих пор. Болельщик "Спартака", немножко фанат, но не да такой степени, чтобы идти и выяснять отношения с болельщиками ЦСКА. Но, вообще, очень люблю "Спартак", сейчас переживаю: он плохо играет.
Генрих Павлович Падва появился на свет 20.02.1931 года в Москве. Его отец, Павел Юрьевич, был известным в СССР инженером, работавшим в проекте «Северный морской путь», а в годы Великой Отечественной войны служил комендантом, получив звание капитана. Мать Генриха Павловича, Ева Иосифовна, была балериной, а после рождения сына она давала частные уроки балета.
Генрих Падва учился в престижной московской школе №110, которую закончил в 1948 году. По словам адвоката, на его решение стать юристом повлияла прочитанная в школе книга – «Речи знаменитых русских адвокатов». Однако первая попытка поступления в Московский юридический вуз провалилась. Через год его приглашает на учебу юридический институт в Минске, куда он успешно поступает и учится 2 года, показывая блестящие результаты. Далее он переводится в Московский юридический вуз, который заканчивает в 1953 году.
С 1953 года Генрих Падва попадает по распределению в город Калинин, ныне Тверь. Полгода длилась его стажировка как адвоката в Ржеве, затем он начинает работать сначала городе Погорелое Городище, далее, - в Торжке. Параллельно он получает заочное образование в педагогическом института г.Калинина.
В 1971 году Падва возвращается в Москву и занимает место в Московской городской коллегии адвокатов. С 1985 года он входит в состав ее президиума, а также начинает возглавлять НИИ адвокатуры, действующий при коллегиях адвокатов Москвы.
В 1989 года Генрих Павлович становится вице-президентом основанного им Международного союза адвокатов;
С 2002 года входит в адвокатскую палату г.Москвы;
В настоящее время является главным партером адвокатского бюро «Падва и партнеры».
Генрих Падва специализируется, главным образом, на уголовном праве, на адвокатской защите в ходе уголовного следствия, а также уголовного судопроизводства. Кроме того, Падва оказывает помощь в арбитражных судах, судах общей юрисдикции по вопросам наследства, защите прав акционеров, защите нарушенных чести и достоинства. Его клиентами являются как корпоративные, так и физические лица.
Генрих Падва выиграл множество громких дел. Среди них особую значимость имеет дело Владимира Гризака, обвинявшегося в убийстве жены и сына. Суд, в котором рассматривалось дело, отклонило ходатайство Падва об участии в процессе присяжных заседателей, хотя такое право предусмотрено Конституцией. Падва подал жалобу в Конституционный суд, и тот согласился с доводами адвоката, провозгласив в России мораторий на смертную казнь. Не менее известно дело Падва, в котором он добивался защиты чести и достоинства клиента, а ответчиком выступало Министерство культуры. Адвокат потребовал ареста имущества Министерства, хотя до этого суды не практиковали такой способ обеспечения неимущественного иска. Но Верховный суд принял позицию Падва, указав, тем самым, как действовать судам в данном случае.
Клиентами Генриха Павловича были такие знаменитые люди, как М.Ходорковский, П.Бородин, Л. Вайнберг, А.Сердюков, В.Галкин и многие другие.
За свою деятельность Падва удостоен золотой медали им.Ф.Н. Плевако, награжден знаком «Общественное признание», он является заслуженным юристом РФ.
Генрих Падва любит коллекционировать фарфор, ценит живопись. Любимые художники адвоката – Утрилло и Эль Греко. В молодости занимался спортом, ныне любит смотреть футбол и теннис. Падва женат на Оксане Мамонтовой, в прошлом искусствоведе, ныне помощнике нотариуса. У адвоката есть дочь от первого брака.
Вся доступная информация об адвокате Падва Генрих Павлович
. Информация взята с открытого источника: сайта Минюста РФ и предоставляется посетителям на безвозмездной основе. Если вы Падва Генрих Павлович и хотели бы дополнить, изменить или удалить информацию о себе, напишите нам письмо .
Данная страница не является официальной страницей адвоката. Данный адвокат не является сотрудником сайта ТопЮрист.РУ и не оказывает здесь консультаций. Если вы хотите решить свою проблему, то воспользуйтесь бесплатной юридической консультацией от наших партнеров.
С известным столичным адвокатом Генрихом Падва мне приходилось встречаться дважды.
Первый раз - в его московском офисе в тихом Сретенском переулке.
Однажды в моем кабинете раздался телефонный звонок, и я услышала голос Генриха Падвы. Я была потрясена - он позвонил сам, узнав, что его ищет журналист!
Для провинции это нестандартный поступок.
Большинство моих героев не искали встреч со мной.
Мы условились о встрече, я приехала в Москву (езды-то чуть-чуть), проговорили около часа.
Генрих Павлович поразил меня тем, что поднялся в квартиру (он живет в том же доме, где расположен его офис) и по моей просьбе принес альбом с фотографиями.
После нашей встречи я написала вот этот текст. Газету отправила герою статьи.
Во время второй нашей встречи Генрих Падва сказал, что статья ему понравилась.
Со временем тема преступности стала меня интересовать все больше.
Вскоре у меня появилась возможность посещать судебный архив, просматривать старые дела, среди которых дела с участием адвоката Падвы стали попадаться все чаще.
В 60-е годы прошлого века молодой защитник быстро набирал популярность в области.
Рядовых, проходных дел у Падвы почти не было. Его защиты искали крупные хозяйственники, насильники, родители юных шалопаев...
Постепенно я стала собирать "дела Падвы". Папочка уже довольно пухлая.
Когда-нибудь составлю обзор его калининской практики.
О некоторых своих делах калининского периода Генрих Павлович рассказал мне сам.
Два дела из его обширной практики вошли в данный текст - главы "Любовь и убийство" и "Явка с повинной".
Второй раз мы встречались с маститым защитником, когда он приезжал в Тверь на открытие адвокатского бюро "Падва и Эпштейн".
Мы поговорили с полчаса, и я опять написала текст, небольшой - новостной.
Потом прочитала автобиографическую книгу Генриха Падвы.
Имя столичного адвоката Генриха Падвы обычно звучит исключительно с превосходными эпитетами: известный, маститый, знаменитый.
Он по праву считается одним из лучших защитников страны.
В числе клиентов Генриха Падвы или доверителей, как говорят адвокаты, были член ГКЧП Анатолий Лукьянов, управляющий делами администрации президента Павел Бородин, красноярский бизнесмен Анатолий Быков, возлюбленная Пастернака Ольга Ивинская (Лара!), Михаил Ходорковский…
Он ведет самые громкие дела. Выхода адвоката Падвы из зала суда ожидают толпы журналистов и окружают его плотным кольцом, чтобы расслышать несколько фраз, произнесенных негромким старомосковским говорком.
Мало кто знает даже в Твери, что свою трудовую деятельность Генрих Падва начинал в Калининской (ныне Тверской) области.
Здесь он состоялся как адвокат, встретил свою первую жену, здесь родилась его дочь.
О калининском периоде своей жизни Генрих Павлович вспоминает с большим удовольствием.
Он очень занятой человек, но нашел время для встречи с корреспондентом тверской газеты.
Наша беседа проходила в офисе адвокатского бюро «Падва и партнеры» в тихом московском переулке, затерявшемся между Сретенкой и Трубной улицей.
Его отец Павел Юльевич Падва был крупный инженер-плановик, занимал ответственные посты в организации Северный морской путь, он работал под началом полярных исследователей Папанина и Шмидта, воевал, после войны был назначен комендантом одного из немецких городов.
Мама Генриха Падвы Ева Раппопорт была балериной, после рождения сына она оставила сцену, ограничившись преподаванием танца.
Генрих Падва учился в престижной школе № 110, где его одноклассниками были дети высокопоставленных чиновников, ученых, артистов.
Детство проходило вполне благополучно, единственным серьезным испытанием, выпавшим на долю маленького Геры, стала Великая Отечественная война и эвакуация из Москвы в Куйбышев (Самару), где пришлось переносить все тяготы военного быта.
В 1948 году Генрих Падва закончил школу.
Выбор жизненного пути перед юным Герой не стоял – он с детства был вдохновлен речами знаменитых российских адвокатов Плевако, Карабчевского, Урусова и грезил о профессии адвоката.
Время, правда, не слишком способствовало развитию правозащитного движения.
В юриспруденции превалировала обвинительная сторона, царицей всех доказательств считалось признание обвиняемого.
Но Генрих Падва мечтал только об адвокатской мантии, другие правоведческие специальности его не привлекали.
Поступить с первого раза в Московский юридический институт не удалось, со второго тоже, подвела анкета.
Пришлось один год проучиться в Минском юринституте, и потом перевестись в Москву.
Диплом юный адвокат получил в 1953 году. Распределение ему выдали в управление юстиции Калининской области.
К месту трудовой деятельности начинающий адвокат отправился с одним чемоданчиком в руках, а в нем – лишь кое-что из одежды.
Мама к тому времени уже умерла, отец женился на другой женщине.
Отношения с мачехой у Генриха не сложились. Хочешь не хочешь, а надо было начинать свою жизнь.
В Калининском управлении юстиции выпускника столичного юрфака принял начальник Владимир Емельянович Цветков и сразу же направил на стажировку в Ржев.
Генрих поехал туда на поезде. На станцию Ржев поезд прибыл ночью.
На перрон сошло довольно много пассажиров, но большинство из них осталось до утра на вокзале.
Только самые отчаянно смелые, в числе которых был и Генрих Падва, ничего и никого не боявшийся по причине молодости и отсутствия жизненного опыта, рискнули пойти в город.
Это было лето 1953 года.
Только что умер Сталин, и в стране была объявлена широкая амнистия (ее называли бериевской).
На свободу вышло огромное количество настоящего криминалитета, так что обстановка в городе, как и везде, была неспокойная.
Послевоенный Ржев поразил Генриха. Город, переживший длительную немецкую оккупацию и страшные, кровопролитные бои, в 50-е годы еще стоял в руинах.
Люди жили крайне бедно. Московский мальчик впервые столкнулся с жизнью настоящей глубинки, которой до того времени он совсем не знал.
В газетах и книгах о реальной жизни тогда не писали, телевидения не было, кинофильмы снимали преимущественно на отвлеченные темы.
Генрих поселился на квартире вместе с другим адвокатом из Москвы и тоже Генрихом, по фамилии Ревзин.
Мальчишки тренировали смелость и волю – по ночам ходили через кладбище.
Это был самый короткий путь к дому, но и самый страшный, вокруг мерцали лампадки, мерещились призраки.
Генрих Падва приступил к работе. Он не стеснялся учиться у коллег, ведь они обладали бесценными практическими познаниями, которые не почерпнешь ни в одном вузе.
Во главе ржевской адвокатуры тогда стоял Филиппенко – знающий специалист с большим знанием жизни, человек с чувством юмора.
Встречались специалисты с уникальным образованием – например, адвокат Кустов из старых, еще дореволюционных адвокатов, закончивший Дерптский университет.
Непосредственным наставником Генриха стала женщина. «Очень милая дама-адвокатесса, - вспоминает Генрих Павлович, - она была добра ко мне, хотя и страшно далека от юриспруденции».
Сначала не все ладилось. Генрих Падва очень переживал, когда проигрывал свои первые дела.
Коллеги утешали его.
«Вы существуете не для того, чтобы выигрывать дела – сказал ему однажды судья из Ленинграда слова, запомнившиеся надолго, - а для того, чтобы была гарантия истинности правосудия, чтобы не произошло судебной ошибки».
ПОГОРЕЛОЕ ГОРОДИЩЕ
Спустя полгода начинающего адвоката бросили на самостоятельную работу.
Генриха Падву перевели в село Погорелое Городище, которое тогда имело статус районного центра, где он стал единственным адвокатом.
Это была хорошая практика. Приходилось вести все дела – и гражданские, и уголовные.
В деревне случались разводы, имущественные споры, убийства, хулиганства, кражи, изнасилования.
Суд тогда не был гуманным – за опоздание на работу на несколько минут могли реально посадить в тюрьму.
Судили за неосторожное слово, за горсть унесенного с поля зерна для голодных детей.
При всем старании защитника такие процессы редко заканчивались оправданием подсудимого. Но авторитет Генриха Падвы – защитника от дела к делу рос, не только в зале суда, но и в глазах простых людей.
В Погорелом Городище Падва столкнулся с настоящей нищетой, в какой население страны жило тогда почти поголовно.
Бедность была ужасающая, быт тяжелый.
Сам адвокат жил так же, как и все. Зарабатывал Генрих Падва гроши, жильем его был угол в деревенском доме, за стенкой мычала и хрюкала хозяйская скотина.
Единственные его брюки «украшала» заплата на довольно заметном месте, очень осложнявшая личную жизнь.
Купить что-то из еды или промышленных товаров в магазинах было невозможно.
Спасала Москва. Начальство с удовольствием отправляло нового работника в столицу.
Падва брал пачку дел для Верховного суда и садился на московский поезд.
Путешествовать обычно приходилось без удобств, на третьих полках.
В дорогу юному адвокату давали гусей, поросят, которым очень радовались его московские родные и друзья. Назад он возвращался с сахаром, маслом, мылом.
ЯВКА С ПОВИННОй
Первое самостоятельное дело Генриха Падвы в Погорелом Городище и вообще в жизни было по изнасилованию.
«Дело уникальное в своем роде, поразительное, - вспоминает события полувековой давности знаменитый адвокат. – Молодой парень только что вернулся из армии, пришел на деревенскую вечеринку, где познакомился с девчонкой, совсем молоденькой, несовершеннолетней, завел ее в лес и изнасиловал. На другой день он удрал из деревни и больше его никто не видел.
Прошло восемь лет. В Сталинграде пришел в милицию человек – уважаемый в городе работник, ударник коммунистического труда, висевший на Доске Почета, награжденный орденом, примерный семьянин, отец двоих детей и сказал: «Я больше не могу. Восемь лет назад я изнасиловал девушку. Арестуйте меня».
Это был тот самый парень из Погорелого Городища. В моей практике это была единственная классическая явка с повинной, потому что обычно явки бывают фиктивными.
Человек действительно не мог носить на себе этот груз. Я его защищал.
Он мне рассказывал, как все восемь лет жил в страхе, он боялся, что его арестуют, завидев милиционера, он переходил на другую сторону улицы.
Для него невыносимой была мысль, что дети когда-нибудь узнают о его преступлении. Это был такой ужас, что он действительно не мог больше жить.
Этого парня привезли в Погорелое, стали проводить следствие, что было очень трудно – не было свидетелей, девушка уехала из деревни. Ее нашли. Она его давно простила.
Дали ему очень мало – меньше минимального, три года вместо восьми лет.
Но я все равно считал, что много и жаловался. Но к тому времени, когда я дошел до верхов, его уже выпустили по половинке, тогда еще шли зачеты рабочих дней».
ТОРЖОК
В Погорелом Городище Генрих Падва проработал года полтора, потом его на некоторое время перевели в Лихославль, а затем в Торжок.
Торжок навсегда остался для Генриха Павловича городом, в котором он встретил свою любовь, свою будущую жену, а то время – конец 50-х годов – самым романтическим в его жизни.
Альбина Носкова (так звали его избранницу) была родом из Риги.
Девушка училась в только что открытом в Калинине медицинском институте, в Торжке она находилась на практике.
Она была очень красивой, со временем красота Альбины только расцветала. В 60-е годы супруга Генриха Падвы считалась одной из красивейших женщин Калинина.
В Торжке Генрих Падва встретил не только любовь, но и настоящую мужскую дружбу. Он подружился со следователем Юрой Хлебалиным, тоже москвичом.
Оба были бездомными, но у Юры был служебный кабинет с диваном. Примерно полгода друзья прожили в этом кабинете.
Потом подружились с судмедэкспертом Володей Гельманом. Тот имел комнату в доме на берегу Тверцы.
Стали жить все втроем – следователь, адвокат, судмедэксперт. У них все было общее – работа, бюджет, вместе питались, выпивали, отдыхали.
При этом даже мысли не возникало как-то воспользоваться дружбой в служебных целях! Один адвокат, другой следователь, третий судмедэксперт.
Они встречались на процессах в зале суда, легко могли договориться закрыть глаза на какие-то упущения.
Но друзья были абсолютно честны.
Потом к ним присоединилась супружеская пара юристов из Ленинграда.
Муж - его звали Ким Головахо - стал заместителем прокурора.
В суде Генрих спорил с Кимом до хрипоты, после завершения процесса они ругались вдрызг, что не мешало их дружбе.
Время было такое чистое или люди?
В Торжке Генрих Падва проработал года два, затем его перевели в Калинин.
Первое время он жил на улице Вольного Новгорода, где снимал комнату в двухэтажном доме с палисадником. В этом доме жил известный в городе зубной врач Янкельзон, иногда так и говорили – дом Янкельзона.
Жена заканчивала мединститут, Генрих Падва тоже продолжил образование – он поступил в Калининский пединститут на исторический факультет, на заочное отделение.
Выбор у него был такой: либо он учится в институте, либо постигает основы марксизма-ленинизма в вечерней партийной школе.
Падва выбрал истфак, где учили не одному ленинизму.
Альбина после окончания института стала работать невропатологом.
Со временем ей дали квартиру на Пролетарке. В семье родилась дочь Ирина. А последние годы семья адвоката жила на улице Орджоникидзе в доме № 44.
В Калинин Генрих Падва приехал, уже обладая определенным житейским и профессиональным опытом.
Здесь он довольно быстро получил известность. К нему стекалось весьма большое количество дел, так что он мог выбирать интересные ему.
Как говорит Генрих Падва, наиболее успешно он завершал гражданские дела, но случались и нерядовые уголовные – убийства, разбои, изнасилования.
Одним из самых громких дел, всколыхнувших, без преувеличения весь город, в его богатой практике адвоката стало дело женщины, убившей жену своего любовника.
ЛЮБОВЬ И УБИЙСТВО
Город бушевал – все были против этой женщины. Возмущались жены, мужья, даже любовницы.
Граждане слали в прокуратуру петиции. Как в 30-е годы все требовали одного – расстрелять, расстрелять, расстрелять!
Когда шел процесс, милиция вставала в оцепление вокруг всего квартала, зал ломился, толпы людей стояли на улице, адвоката водили под охраной, потому что его все ненавидели за то, что он защищает убийцу.
Приговор транслировали по радиосвязи на улицу. Прокурор требовал высшей меры наказания.
А это была трагедия, и Генрих Падва доказал суду, в каком отчаянном положении оказалась его подзащитная.
То старое дело Генрих Падва и сейчас помнит во всех подробностях.
«Это была женщина очень непростой судьбы, - рассказывает Генрих Павлович, - ее мужа убило в лесу молнией, и она растила двоих детей одна.
Жила очень трудно, перебивалась как могла. Она была не очень красивая, и надежды на личное счастье у нее вряд ли были.
Однажды в ее квартире появился военнослужащий, подполковник.
Военные тогда хорошо получали, он был очень лощеный, благополучный, совсем из другой жизни.
Он приехал из Минска, где у него оставалась жена, и хотел обменять квартиру.
Ей казалось – вот оно, счастье. Так продолжалось несколько месяцев. Женщина уже ждала ребенка.
А потом приехала его жена, и гость стал появляться все реже и реже, вскоре его визиты совсем прекратились.
Беременность пришлось прервать. Дети каждый день спрашивали ее: мама, куда делся тот добрый дядя?
Как-то женщина набралась смелости и пришла к нему домой. Жена была дома, они говорили об обмене квартиры, муж был смущен, и было очевидно, что жена что-то заподозрила.
Через некоторое время любовники встретились случайно (город-то маленький), помню, что это было возле филармонии, и он набросился на нее как коршун, стал оскорблять, обзывать, кричать.
Подруги потом подначивали ее: мол, не оставляй этого так просто, накажи его.
И тогда она решила все рассказать его жене. Она опять пришла к ней, мужа не было, и все рассказала.
В ответ вновь прозвучали оскорбления. На беду под руку ей попал молоток, очень некстати лежащий на видном месте… Придя домой, женщина написала записку родным с просьбой взять к себе детей, выпила горсть таблеток и приготовилась умирать. Ее спас сосед – он случайно зашел и все понял, вызвал скорую помощь.
Я защищал эту женщину очень просто. Мне казалось, что здесь есть все необходимое для защиты. Я выступал часа полтора, подробно рассказал всю эту историю. Ей дали пятнадцать лет.
Надеюсь, что она вышла раньше».
В Калининской области Генрих Падва проработал около семнадцати лет.
Приехал зеленым мальчишкой, а уезжал опытным защитником, за плечами которого были сотни успешно проведенных громких дел.
Здесь он постиг суть профессии – защиту человека, его жизни, свободы, прав.
Уезжать было не очень просто – в Калинине Генрих Павлович прижился, обзавелся друзьями, кругом общения.
Но все-таки тянуло в Москву, город его детства.
В 1971 году адвокат и его семья покинули Калинин.
Впереди их ждала новая жизнь. Какой она станет, он не мог знать, но очень стремился к ней.
Много лет Генрих Павлович Падва считается одним из лучших адвокатов России.
Он вице-президент Международного союза адвокатов, кавалер почетного знака «Общественное признание», заслуженный юрист Российской Федерации, награжден золотой медалью имени Ф.Н. Плевако и многими другими званиями и наградами.
А начиналось все в Калининской области, в маленьком городке, с ночного вокзала которого он однажды не побоялся шагнуть в неизвестность.
